Скарамуш. Возвращение Скарамуша - читать онлайн книгу. Автор: Рафаэль Сабатини cтр.№ 133

– Других я не привлекаю, сударь, – высокомерно заявил д’Антрег.

– Разве я мог допустить такую нелепую мысль, сударь?

Но тут вмешался господин д’Артуа, который до сих пор хранил хмурое молчание:

– Для выполнения этого задания необходимо еще одно качество. Не знаю, обладает ли им господин Моро.

Регент, на губах которого играла задумчивая улыбка, вскинул взгляд, словно испытал внезапный испуг. Но его брат ничего не заметил – он не отводил холодного, неприязненного взора от Андре-Луи.

– Господин Моро, я припоминаю один разговор, который мы с вами вели в Шенборнлусте. Тогда вы назвали себя поборником конституционной монархии. До сих пор я неукоснительно требовал от наших сторонников большей чистоты идеалов. Мы не ставим перед собой цели восстановить монархию во Франции, если это будет конституционная монархия. Мы выступаем за монархию в той форме, которая освящена веками. Мы убеждены, что, если бы наш несчастный брат не отступил от нее, нынешнее плачевное положение вещей никогда не возникло бы. Вы должны понять, господин Моро, что, вдохновляясь подобными идеалами, мы вправе сомневаться в потенциальном союзнике, который не вполне их разделяет. Вы улыбаетесь, господин Моро?

«Кто не улыбнулся бы, – подумал про себя Андре-Луи, – услышав такое напыщенное обращение из уст принца Безземельного к человеку, который предлагает сложить голову на службе его августейшим интересам?» Однако он мгновенно напустил на себя серьезный вид.

– Монсеньор, – ответил он, – даже если допустить, что это безнадежное предприятие увенчается успехом, мы всего лишь уничтожим существующий режим и откроем путь к реставрации. В какой форме будет реставрирована монархия, едва ли зависит от нас…

– Возможно, возможно, – холодно перебил его принц. – Но мы все же должны проявлять разборчивость, даже щепетильность при вербовке агентов. Это наш долг перед самими собой, перед достоинством нашего положения.

– Понимаю, – в свой черед ледяным тоном отозвался Андре-Луи. – Чистота ваших идеалов требует чистоты оружия, которое вы используете.

– Вы очень удачно выразили мою мысль, господин Моро. Благодарю вас. Вы должны понять, что у нас нет иной гарантии честности наших агентов.

– Осмелюсь думать, монсеньор, что я в состоянии предоставить подобную гарантию в отношении себя самого.

Такой ответ, казалось, удивил господина д’Артуа.

– Сделайте милость, – сказал он.

– Лучшая гарантия честности человека – его личная заинтересованность в деле, которому он служит. Реставрация монархии означает возвращение дворянам конфискованных владений. Среди них и мой крестный, господин де Керкадью, который получит обратно Гаврийяк. По его настоянию я вынужден ждать, когда это произойдет, прежде чем осуществится моя заветная мечта, а именно женитьба на мадемуазель де Керкадью. Теперь вы понимаете, монсеньор, насколько я заинтересован в том, чтобы способствовать делу монархии: послужив ему, я послужу собственным интересам, которые являются главным предметом моей заботы.

С подобными речами не принято обращаться к принцам, а ни один принц не придавал своему высокому происхождению большего значения, чем граф д’Артуа. И потому, когда он отвечал, его голос дрожал от холодной ярости:

– Я прекрасно понял вас, сударь. Ваши слова объяснили все то, что я до сих пор считал неясным в побуждениях человека с вашей биографией и взглядами, которые сами по себе не заслуживают доверия.

Андре-Луи отвесил церемонный поклон.

– Полагаю, мне отказано.

Господин д’Артуа надменно кивнул. Де Бац в ярости прищелкнул языком. Но не успел он дать выход своему негодованию – что, несомненно, лишь усугубило бы положение, – как регент, ко всеобщему удивлению, соблаговолил вмешаться. Он заметно волновался, его обычно багровое лицо слегка побледнело. Пухлая рука, которую он вскинул, призывая присутствующих к вниманию, зримо дрожала.

– Ах, подождите! Подождите, господин Моро! Одну минуту, прошу вас.

Брат воззрился на его высочество в гневном изумлении. Он не мог поверить, что это говорит регент Франции. Месье, обыкновенно столь хладнокровный, корректный, церемонный, исполненный такого величия и настолько щепетильный в вопросах этикета, что даже здесь, в этой бревенчатой избе, надевал для аудиенций ленту ордена Святого Духа и шпагу, казалось, совершенно забылся. Иначе он не стал бы обращаться с подобной почти что просительной интонацией к человеку, позволившему себе держаться оскорбительно и вызывающе. Для господина д’Артуа это было концом света. Нет, тут речь шла не о троне. Ради трона брат не стал бы так унижаться.

– Монсеньор! – воскликнул он, охваченный смятением и ужасом.

Но регент, казалось, утратил остатки своего царственного величия. Он заговорил вкрадчивым, примирительным тоном:

– Мы должны быть великодушны. Мы должны иметь в виду, что услуги, которые предлагает нам господин Моро, потребуют от него исключительного мужества. – Похоже, принц только сейчас начал осознавать это обстоятельство. – С нашей стороны было бы неблагородно отвергать их или слишком пристально вглядываться в… э… соображения, которыми господин Моро… э… руководствуется.

– Вы так полагаете? – язвительно поинтересовался господин д’Артуа. Его брови сошлись у основания крупного бурбоновского носа.

– Я так полагаю, – последовал отрывистый ответ, в категоричном тоне которого явственно слышалось желание напомнить, кто занимает трон и чья воля поэтому является священной. – Я лично весьма признателен господину Моро за готовность служить нам, невзирая на опасность, которую невозможно недооценивать. Если, как все мы надеемся, предприятие окажется успешным, я не поскуплюсь в выражении ему своей благодарности. Степень моей щедрости будет зависеть только от политических взглядов, которых господин Моро будет придерживаться к тому времени. Он должен понимать, что это неизбежно. Но до тех пор его прошлые взгляды или действия не должны нас беспокоить. Повторяю, с нашей стороны было бы неблагородно принять другое решение.

Изумлению присутствующих не было предела. Это беспрецедентное и неожиданное великодушие поразило всех, за исключением, возможно, хитроумного и проницательного господина д’Антрега, который решил, что ему понятна причина беспокойства его высочества.

Лицо господина д’Артуа сделалось пунцовым. Его самолюбие было глубоко уязвлено этим публичным, хотя и неявным выговором.

– В повторении нет никакой необходимости, – надменно заявил он. – Едва ли я способен забыть такое сильное слово, как «неблагородно». Я не стану сейчас подробно останавливаться на этом. Поскольку наши взгляды по этому вопросу так разительно несхожи, я не могу принимать дальнейшего участия в обсуждении. – С этими словами он резко повернулся на каблуках и шагнул к двери.

Регент нахмурился.

– Монсеньор! – вскричал он. – Вы не должны забывать, что я занимаю место короля!

– Ваше высочество не позволяет мне забыть об этом, – с горечью ответил младший принц, выказав тем самым непочтительность и к регенту, и к покойному суверену. С этими словами он вышел, хлопнув дверью.