Записки «черного полковника» - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Трахимёнок cтр.№ 41

— Действительно, на Западе устойчивость общества и отсутствие рисков для гражданина — есть показатель прогресса и некоего расового качества индивидов, составляющих данное общество. Но это не имеет никакого отношения к расовой чистоте. В противном случае дикари из племени Мумбо-Юмбо расово более чисты, чем англичане, — согласился Ильяс.

— Тогда о чем мы говорим? Что нам критерии Европы и европейцев? Мы жили и живем на другом пространстве. И согласно нашей историографии мы начали развиваться только тогда, когда закончилось владычество татаро-монгольского ига.

— То есть владычества татар, — произнес Ильяс

Официантка принесла им по антрекоту и удалилась. Александр и Арнольд запели по заявке зрителей песню про «Ванинский порт».

— Вряд ли это было владычество татар, скорее всего, некое федеральное устройство этого пространства, в котором определенную роль играли и татары. Центр его в то время был не в Москве. Отсюда возникает некий противовес сегодняшней Москве. И то, что называют сдерживающим фактором для развития Московской Руси, было таким же сдерживающим фактором для развития всех этносов, которые жили на этом пространстве. Так же как и в Московском княжестве, все остальные представители этого пространства тратили свой ресурс на строительство оборонительных сооружений, чтобы защитить себя от набегов недругов, а то и соседей. Несколько веков такого военного существования не могли не сказаться на образе жизни, не могли не тормозить того, что на Западе называется комфортным существованием.

— И все же это было владычество татар, — произнес Ильяс и без тоста выпил вино. — Вот они поют про Ванинский порт, а ты знаешь, что он находится в Татарском проливе? А значит, владычество татар распространялось до самого Тихого океана.

— Ну да, ты почитай, что пишут сегодня в Киеве!

— И что там пишут?

— Что Киевская Русь владела территорией от Карпат до Тихого океана.

— Ты рассуждаешь, как русак.

— Я рассуждаю, как гражданин этой страны.

— Но мы живем в Беларуси.

— Мы живем на пространстве, которое уже более полутысячи лет определяется как русская цивилизация. В данное время она раскололась на отдельные государства, но способ существования от этого не изменился…

— Знаешь, — перебил Расима Ильяс, — гражданами этой страны являются многие, и в их числе татары. И они помнят, что они татары. А ты этого не помнишь.

— А чего ради меня все время пытаются обратить в некую другую веру? Я что, настолько белый? Что это вызывает — настороженность или чувство опасности?

— Ты сам это сказал, — заявил Ильяс. — Я наконец понял и твой интерес к своим этническим корням, и всю твою двойственность. Все дело в том, что ты полукровка.

— А ты у нас чистокровный?

— Ну, не совсем, но все же… — ответил Ильяс. — И вся твоя проблема в том, что ты не можешь самоидентифицироваться. Это беспокоит тебя, и ты начинаешь искать выход. А это становится заметно тем, кто вокруг тебя. Но ты не переживай, среди полукровок встречаются гениальные люди, например, Анна Ахматова, бабушка, которой была татарской княжной.

— Знаешь, за те полгода, что я провел в библиотеках, я прочитал много книг и совершенно точно могу тебе сказать, что Анна Ахматова не имела бабушки татарки, то есть татарской княжны.

— Но у нее есть даже стихотворение, посвященное этому:

Мне от бабушки-татарки

Были редкостью подарки;

И зачем я крещена,

Горько гневалась она…

Видимо, спор их перешел допустимый уровень децибелов, потому что к ним подошла официантка и спросила: не будут ли они заказывать еще что-нибудь.

Ильяс недовольным жестом отослал ее обратно, а Расим, продолжил:

— Я знаю это стихотворение, оно называется «Сказка о черном кольце».

— Ну вот, — сказал Ильяс, — она и псевдоним взяла у своей бабушки — татарской княжны.

— Псевдоним она взяла у своей русской бабушки дворянки Прасковьи Федосеевны Ахматовой.

— Не может быть, — произнес Ильяс. — Зачем ей было придумывать татарскую княжну, если ее бабушка была дворянкой?

— Сейчас существует понятие имиджа, в начале века его не существовало, но его вполне заменяло понятие конъюнктурного вымышленного образа, который взращивался самим поэтом или писателем того времени. Так делали многие, и Ахматова не исключение. Я в отличие от тебя, историка, лучше ориентируюсь в этом. И могу сказать, что в записных книжках Ахматовой есть такая цепочка идей: «Чингиз-хан. Дед Ахмат, его смерть от руки русского убийцы» и так далее. Так что, как ты видишь, поэтесса уже готовилась стать чингизидкой, дед которой убит русскими.

— Не верю! — вдруг возопил Ильяс. — Не вижу мотивов делать это.

— Тебе нужны мотивы? — спросил Расим. — Их есть у меня. Ты полагаешь, что существует некий список великих людей, которые стали великими, то есть смогли забраться на некую лестницу великих людей. Вот поднялся, например, Пушкин на самую высокую ступеньку, а чуть ниже находится Лермонтов и так далее. Но это не так. Список великих людей формируют посредники, или так называемые творческие мафии. А поскольку в эти мафии входят люди, чаще всего имеющие нерусские корни, они и список составляют преимущественно из нерусских фамилий. Отсюда понятно стремление творцов приобрести нерусские корни, чтобы облегчить свою жизнь и свое попадание в эти списки. Вот тебе и мотив.

— Неверно, — сказал Ильяс. — Рейтинг знаменитостей составляется потребителями культуры.

— Так говорят те, кто на самом деле его составляет. Так было до революции, но так продолжалось и в советские времена, хотя на это были уже другие причины.

— Мне кажется, что в советские времена были полностью размыты этнические критерии, — сказал Ильяс.

— Как быстро ты забыл основной принцип советской культуры! Ведь она была национальной по форме и социалистической по содержанию. Но практически это означало то, что создание национальных культур никогда не отдавалось в руки самим носителям этих культур. Поскольку носители культуры никак не могли понять, что такое социалистическое содержание и как его запихать в национальную форму, к делу подключались посредники, которые знали, как это сделать. Причем люди эти никогда не принадлежали к тем национальным культурам, которые они «совершенствовали по форме», насыщая социалистическим содержанием.

— Я не меньше твоего знаю, как взращивалась культура союзных республик, пестовались национальные кадры поэтов и писателей. Все это было нужно для того, чтобы сказать о равенстве русских и всех остальных. Слушай, в тридцатые годы был популярен один анекдот. Михаил Светлов, зарабатывавший деньги переводами с подстрочников, столкнулся в ЦДЛ с каким-то среднеазиатом, который начал выдвигать претензии по поводу перевода его «стихов». «Не шуми, — сказал Светлов, — будешь шуметь, переведу тебя обратно».