Тайны серебряного века - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 83

После отказа от власти предводителя донского казачества генерала П. Н. Краснова 6 февраля 1919 года А. П. Богаевского избирают атаманом Всевеликого войска донского.

Служил у Врангеля в Крыму. В конце 1922 года он переехал в Белград, а через год оказался в Париже, где активно сотрудничал с руководством РОВС.

Скончался в Париже 21 октября 1934 года.

Похоронен генерал на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. Он автор интересной книги о Ледяном походе белых частей с отражением там всего того ужаса, с которым пришлось столкнуться практически безоружному, раздетому и голодному Белому движению в борьбе с набирающей силу Красной Армией, поддерживаемой простым народом в результате жестких репрессивных и умелых пропагандистских мер.

В 1920-е годы Болгария стала местом сосредоточения основной массы эмигрировавшего казачества. София превратилась в казачью столицу. Кстати, к концу 1920-х годов в Болгарии насчитывалось более десяти крупных станиц.

По неполным данным Службы по делам беженцев Лиги Наций, в 1926 году официально было зарегистрировано около миллиона русских беженцев. Более двух тысяч приняла Франция, 300 тысяч осело в Турции, в Китае — до 100 тысяч человек. В Югославии, Латвии, Чехословакии, Болгарии и Греции приблизительно по 30–40 тысяч русских эмигрантов.

Так создавалась русская казачья диаспора на Западе…

* * *

Советская власть оказалась для многих казаков неуютной властью, особенно после окончания Гражданской войны. Многие исповедовали принцип Гиляровского «в России две напасти: внизу — власть тьмы, а наверху — тьма власти».

Надо признаться, что повсеместно отношения между казачеством и местными жителями ухудшались. В одном из обращений ВЦИК того времени говорилось:

«Казачий комитет при ВЦИК, известивший о крайне обостренном отношении в пределах Уральской области между казаками и войсками, руководимыми Советской властью, настойчиво просит о прекращении напрасного кровопролития и разрешении вопроса мирным путем».

Несомненно, больнее всего этот процесс протекал в южных регионах России, где проживала значительная часть казаков Кубанского, Терского и Донского казачьих войск. Именно в этих районах интеграционные процессы в советскую государственно-правовую систему оказались наиболее трудными, а потому степень ожесточения и накал внутренней борьбы был порой крайне сильный.

При этом большевики сумели использовать для давления на казаков их многовековые трения с другими коренными народами Северного Кавказа, не обязательно по вине первых. Когда «аборигены — горцы», получив негласное одобрение от Троцкого и других вождей Советской России, начали принудительно выселять казаков из своих станиц, вырезать их семьи, разрушать хаты-мазанки, кладбища, церкви и другие святыни, Москва и Кремль спокойно молчали, будто не видя этих зверств.

Нечто подобное творилось и в лихие 1990-е годы.

После предательского развала СССР и коварного по последствиям курса Ельцина на суверенизацию автономных республик, находившихся в составе Российской Федерации, с территорий Северного Кавказа было выдавлено аборигенами более 500 тысяч русских. Получалось, россияне не могли ужиться с россиянами, что было социальной несправедливостью и политическим преступлением, на которые до сих пор центральная власть не прореагировала. А после двух войн она элементарно прогнулась перед амбициозными «президентами», правда изменившими титулы и ставшими сегодня руководителями этих республик. И наверное, правильно сделала, но это уже было после Ельцина. И все же содержание правления у них осталось «президентским». Они требовали и требуют все больше и больше денежных вливаний в свои «государства». Аппетиты у них немереные и растут в геометрической прогрессии. Основа — они жертвы войны.

Стройте то, что разрушили снарядами и бомбами, если не хватило ума договариваться.

В 1988 году в Известиях ЦК КПСС (№ 6) было опубликовано печально известное Циркулярное письмо ЦК РКП(б) к местным партийным организациям от 24 января 1919 года, которое признавало:

«…единственно правильной самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления…

Никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы».

Общее управление делами казачества было сосредоточено в Казачьем отделе ВЦИК. Но он не мог справиться с лавиной событий по «расказачиванию» с применением репрессивных методов — маховик искусственно насажденного мордобоя уже нельзя было остановить, он вращался с дикой силой.

Кремль декретом от 1 июля 1918 года призвал «воюющие» стороны к порядку с дачей заверения казакам в том, что их в дальнейшем никто трогать не будет. Но на практике все происходило, как и прежде, — на местах продолжалось уничтожение и выселение казачьих семей.

После разгрома армии Деникина и эвакуации морем войск Врангеля положение казачества еще более ухудшилось: Я. М. Свердлов призывает провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, конфисковать у них хлеб и другие продовольственные излишки. В число истребляемых «богатых» входили атаманы, судьи, учителя, священники, врачи, библиотекари и прочие специалисты, работающие в городах, селах, на хуторах и станицах.

Примерно в это время Троцкий писал о казаках:

«Казаки — единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно… Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море…»

А до этого он же инструктировал:

«Чем нам компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, только террором. Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история нам никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат которой, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения».

Была и такая форма казни — тысячи белых офицеров, солдат, казаков с «якорями из камней» сбрасывались с молов и обрывов, и они уходили на дно Дона или Черного моря.

Троцкий ввел в обиход термин «устроить Карфаген» казачеству. Его намерения расправы с белыми, в том числе и с казаками, некоторые горячие головы из местного партийного и советского актива трактовали так: «Пока не вырежем казачество и не населим пришлым элементом Донскую область, до тех пор Советской власти там не бывать».

Это было страшное время. Черная идея надвигающейся гибели просто не умещалась в казачьих головах. Гибель подползала сначала слишком медленно, а потом понеслась лавинообразно, сметая на своем пути препятствия в виде казачьих станиц и казаков, в них проживающих, в богатых и в небогатых хатах.

Наверное, дело было в том, что само понятие «гибель» всегда связано с катастрофическими внезапностью, сиюминутностью и мгновенностью. Одни люди, одного государства, ставшего внезапно иным, теперь убивали других людей, в том числе и своих земляков, только за то, что те по-другому, иначе думали, чем первые, или были богаче. Победители уничтожали со звериной яростью и болезненной запальчивостью людей, как правило, безоружных — и ложью, и пулей. Слово и дело внезапно соединялись в кровавую месть, невесть откуда поселившуюся в душах палачей, недавно живших нормальной жизнью. Сегодня нечто подобное мы видим на Украине.