Хорошие оказались парни. Понятливые. Особенно один – юный, лет, наверное, шестнадцати, но высокий, с длинными вьющимися локонами цвета спелой пшеницы и пронзительными голубыми глазами. Звали парня Яан, Черному Эйно он приходился племянником.
На следующий день, ближе к вечеру, атаман посвятил Магнуса – так «наемника» и называли, правда, в его королевское достоинство не верили – в планы штурма баронского замка.
– Перекинем доски, на телегу – бревно. Разгоним, ударим бревном по воротам… Ворота старые, не выдержат.
– Стоп, стоп, стоп, – Леонид замахал руками. – Я так вот, чисто виртуально, на словах, не могу. Давай хоть план замка-то нарисуем. Изобразим, хоть углем на столе.
– Углем так углем…
Черный Эйно махнул рукой. Нарисовал, как смог, впрочем – довольно толково. Сразу стало понятно – где какая башня, где река, где ворота.
– Это вот ров, – чертил атаман дальше. – А это болото. Тут выше – ворота, совсем-совсем хиленькие, да к ним не подобраться – трясина, а за нею река.
Арцыбашев сразу прикинул – это место было ему хорошо знакомо. Именно на эту башню его и привели, именно оттуда спрыгнула та несчастная девочка – Ильза.
А башня-то, между прочим – пизанская… Хороший пороховой заряд, и…
– Слышь, Эйно. У вас порох – в достатке?
– Да есть. А надо будет, так еще подгребем. Да что ты задумал?
– Сюда вот смотри.
Разбойники – или все же восставшие крестьяне? – пользуясь густым утренним туманом, подобрались к замку барона-предателя так близко, насколько могли. Леонид хорошо видел маячивших на башнях стражников, даже можно было во всех подробностях разглядеть приколоченный над воротами герб. А вот флага на главной башне не было – один раз похвастав, фон Эльзер все же решил не дразнить раньше времени гусей.
Оси крестьянских телег заранее смазали дегтем, колеса же обмотали тряпками – так что ничто не скрипело, и ни одна лошадь не всхрапнула, не заржала – вместо коней крестьяне-разбойники впряглись в возы сами. И сейчас тянули, поспешая, стараясь успеть до того, как весеннее солнце растопит туман.
Успели. Встали на круче, подобрались почти к самому рву. По цепочке передали атаманский приказ. Покатилась, набирая скорость, телега с огромным, из могучего дуба, бревном. Обгоняя ее, побежали дюжие молодцы с досками, швырнули, бросили доски, перекрыв узенький, давно не чищенный ров. Парней, конечно, заметили – в замке тревожно затрубил рог. Однако было уже поздно – разогнанная телега, пролетев по доскам, ударила бревном в ворота, сразу же расколошматив их в щепки.
За телегой бросились воины с дубинами, палашами, мечами…
– Целься! – приказал укрывшийся за кустами Леонид.
Отряд стрелков направил мушкеты и аркебузы на площадку надвратной башни, выступавшей из низко стелющегося тумана подобно вершине айсберга. Что ж, цель крупная, расстояние небольшое, вполне могли и попасть…
Арцыбашев махнул рукой:
– Пли!
Грянул залп. Тяжелые мушкетные пули разнесли в клочья укрепленные на зубцах башни щиты, буквально сметая стражников.
Парни обрадованно переглянулись. Магнус довольно потер руки и громко приказал:
– Заря-жай!
Молодцы действовали проворно, не зря учил! Хватило и недели – было б желание, а желание у беглых крестьян, ненавидевших своих притеснителей до скрежета зубовного, имелось.
Управились сноровисто, словно заправские мушкетеры.
– Первый номер к стрельбе готов!
– Второй готов!
– Третий…
– Расчет готов, господин капитан! – громко доложил Яан.
Капитаном они почему-то прозвали Магнуса. Может, нравилось, чтоб по-военному было? Кто знает.
Ветер развеял пороховой дым, разнес клочья тумана.
– Целься… Пли!!!
Снова залп. На этот раз, правда, не такой удачный – стражники вовремя попрятались, да и вообще вели себя куда осторожнее. Тем более часть восставших (или все же разбойников?) уже ворвалась в замок и завязала бой во дворе. Туда и следовало теперь направляться. Только бы Черный Эйно не забыл про телеги с порохом!
Леонид оглянулся: нет, не забыл – возы уже катились через ров к захваченным нападавшими воротам.
– Заря-жай! На пле-чо! На пра-во… Шагом… арш!
Ух, и молодцы! Настоящие солдаты. Еще только песни строевой не хватает… типа «У солдата выходной, пуговицы в ряд!». Увы, не до песен сейчас, не до песен…
Ветер неумолимо уносил туман, огрызаясь, со стен замка уже ударили пушки. Пальнули на острастку – в белый свет, как в копеечку.
Добравшись во двор замка, Арцыбашев, не обращая особого внимания на завязавшуюся – с хрипами, звоном клинков и кровью – сватку, принялся распоряжаться закладкой пороховой мины. «Падающая башня», говорите? Ну что же, пусть падает! Пусть упадет… грохнется…
– Все готово, господин капитан!
– Эйно! – улучив момент, крикнул крестьянскому вожаку Лёня.
С ходу срубив подбежавшему кнехту голову длинным двуручным мечом, атаман обернулся и кивнул – пора!
– Поджигай! – распорядился Магнус. – Да не стойте вы, прячьтесь! Сейчас рванет так, что…
Он не успел договорить, успел лишь броситься навзничь. Рвануло так, что все на какое-то время оглохли. Наклоненная к болоту башня вздрогнула, пошатнулась… и с грохотом и пылью повалилась в ров. К ней, через реку, уже переправлялись восставшие…
С внутренней защитой замка было покончено. Остался лишь донжон – главная башня, которую тотчас же обложили порохом. Черный Эйно вовсе не собирался брать пленных…
– Поджигай!!!
И снова едва успели попрятаться. Рвануло. Грохнуло.
Дым столбом! Шок!
Тяжело осев, башня с неимоверным грохотом развалилась, рухнула под ликующие крики крестьян, похоронив под своим обломками весь род ненавистного барона.
– Победа! – радостно орали парни с улыбками на чумазых лицах. – Да здравствует свобода! Смерть проклятым рыцарям! Смерть!
На редкость легко все вышло, Леонид даже не ожидал. Да что говорить – обмишурился господин барон, слишком уж презрительно относился он к беглым крестьянам, считая их за негодное к войне сиволапое работное быдло. Вполне искренне так и считал, как и многие феодалы. И просчитался!
Добравшись до кельи писцов, расположенной невдалеке от ворот, крестьяне азартно жгли долговые расписки и закладные грамоты.
– Эйно, там какие-то люди! – когда пыль улеглась, закричал забравшийся на воротную башню Яан. – Войско! Большое войско, с флагами…
– Что за флаги?
– Ливонские, желто-зеленые.
– В лес, живо…