Три кило веселья - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Гусев cтр.№ 17

Лешка стал добросовестно вспоминать:

– Там… этот… Лорд – доберман… Маруська – лайка, два кота – Чип и Дейл. А в восьмой квартире крокодил Гена и Чебурашка. Крокодил настоящий, а Чебурашка – морская свинка. – Алешка в нашей округе всех зверей знает. И они его, взаимно. Они его любят и уважают даже больше, чем своих любимых хозяев. – Потом еще козел у одной бабульки на балконе. У Акимыча петух и пара голубей…

– Лех, – перебил его я. – Мне не звери нужны. А люди.

– Людей там мало, – сказал Алешка. – Зинка-Корзинка из второго подъезда…

– Стоп! – сказал я. – Хватит. Что за Зинка?

– Корзинка! Что, не знаешь? – Так было сказано, как будто Зинку-Корзинку должна знать вся страна. – Из нашего класса. Из второго подъезда. У нее птичка живет. Дикий воробей. Он, Дим, знаешь…

– Подожди с воробьем. Узнай у нее, кто в ихнем подъезде живет на шестом этаже.

– А я и так знаю! – Алешка пожал плечами. – Канарейка и сурок.

– Мне люди нужны! – заорал я.

– Так бы и сказал. – Алешка снял трубку. Набрал номер. – Зин, привет. Чего делаешь? А я? Я – тоже ничего. Ты на каком этаже живешь? На шестом? Вот здорово! А кто там еще живет? Лиса Алиса? Вот здорово! Мы сейчас к тебе в гости придем. У нас коробка от конфет есть. Ставь чайник! – и бряк трубку.

А ведь очень он не прост, мой младший братец.

Алешка залез в бар, где мама зачем-то сберегала пустую коробку из-под конфет с бегущим оленем, и стал пустую делать полной.

Выгреб из карманов огрызок сникерса, обломок печенья, сбегал на кухню и вытащил из сахарницы несколько кусков сахара. Пошарил в холодильнике:

– Дим, котлета сойдет? Ее не жалко, она вторую неделю здесь мерзнет. Высохла вся.

Я взял у него коробку. И сказал:

– Перемешать все как следует, и в помойное ведро.

– Ты что! – Алешка вырвал у меня коробку. – Мама говорит, что в гости надо с гостинцем ходить. Приносить, чего не жалко… Пошли.

Зинка нам обрадовалась. Она решила, что мы пришли посмотреть на ее дикого воробья.

– Вы его только не пугайте, – щебетала она, вводя нас в свою комнату. – Чижик у меня очень нервный…

– А у тебя еще и чижик? – спросил я.

Зинка рассмеялась:

– Это воробья зовут Чижик.

– Когда у тебя будет чижик, – посоветовал Алешка, – назови его Воробей.

Зинка опять рассмеялась. Она очень веселая была. Счастливая, наверное.

Воробей Чижик, нахохлившись, сидел на оконном карнизе, вся шторка которого была запачкана белыми полосками.

– Это еще раньше было, – засмеялась Зинка. – А теперь он научился в чернильницу какать.

И точно – на Зинкином письменном столе стояли два блюдечка – с водой и пшенной крупой – и старая чернильница без крышки.

Алешка протянул Зинке коробку:

– На! Тут всякие деликатесы.

– Ой! – У Зинки стали круглые глаза. – Котлеты он не ест. От сникерсов у него поносик…

– Да это не Чижику, – сказал Алешка, – это нам, к чаю. Мы ведь в гости пришли. Ставь чайник.

Чижик вдруг встрепенулся, сорвался с карниза и приземлился на край коробки. Подергал головкой, хвостиком и принялся вовсю расклевывать котлету.

Зинка, конечно, рассмеялась от радости. А Чижик от жадности постарался утащить котлету целиком на свой карниз. Подхватил клювом, затрепетал крылышками и пошел в трудный полет. Однако на полпути котлету не удержал, и она бомбой плюхнулась на Зинкин стол, прямо в блюдечко с водой. Чижик от обиды так заверещал, что даже заглушил Зинкин хохот.

Тут меня осенило.

– Зин, а ваши соседи на воробья не обижаются? Он, наверное, весь день чирикает?

– А я не знаю, – беззаботно хихикнула Зинка. – Я их не спрашивала.

– Наверное, хорошие люди, птичек любят, – подбирался я.

– Да ну! Лиса Алиса – вредный, вроде хулигана. Мамка его горластая очень, она на рынке помидорами торгует. А вот дядька ихний – он вообще бандит, из тюрьмы приехал, весь бритый, кроме бороды, и весь в разрисовках. Я его один раз на балконе встретила – у нас балкон общий. Раньше там перегородка была, а они потом ее сломали, чтобы диван старый влез. Так я даже испугалась – за индейца его приняла. Весь в русалках. Как забор расписанный. – Зинка захохотала.

А у меня план созрел уже полностью.

– Зин, – спросил я, – а где у твоего Чижика гнездо? За шкафом?

– В кармане, – хихикнула Зинка. – В моем халате. – И она показала в угол, где висел на плечиках старенький халатик.

Клево, должно получиться.

– Понимаешь, Зин, – начал я задушевно, – ты должна мне помочь.

Зинка засмеялась. От радости.

– У одного пацана в нашем классе пропала одна вещь…

Зинка засмеялась еще веселее и сказала то, что я сам собирался сказать:

– И он думает на Лису Алису!

– Да! А тот его дразнит: «Не найдешь, в надежном месте спрятал, под подушкой!»

– Так надо проверить, – залилась смехом Зинка, – что он под подушкой прячет?

Все поняла. Я проинструктировал Алешку, подсказал Зинке, что ей надо сделать по моему сигналу, и мы вышли на балкон.

– Ах! – сквозь смех как бы горестно воскликнула Зинка. – Батюшки! Улетел!

– Он к соседям залетел! – завопил Алешка. – Держи его!

Мы обошли старый диван, цепляясь за его вылезшие пружины, и прижались носами к соседскому балконному стеклу, забарабанили в него кулаками.

Алешка визжал, Зинка сквозь смех ахала.

К окну подошел лысый дядька с бородой крючком, распахнул балконную дверь:

– Чего разорались?

– У нас Чижик улетел, – воскликнула Зинка.

– В побег, значит, пошел, – ухмыльнулся дядька. – А нечего живое существо за решеткой держать. Ему там плохо. Век свободы не видать.

– Он не за решеткой, – натурально страдала Зинка, – он в комнате жил. И к вам залетел. Можно, мы его заберем?

Дядька поморщился, но отступил в глубь комнаты:

– Забирайте!

Мы ворвались в его квартиру, как стая голодных воробьев – и по всем углам разлетелись, с чириканьем.

– Вот он! Вот он! На люстре.

– В кухню полетел! Держи! Цып-цып-цып!

– Гуленька! Гуленька! Дрянь такая!

– На тебе червячка! Жирненький.

Тут ошалевший дядька врубился:

– Э! Э! Червей по хате не разбрасывать! – И помчался за Алешкой на кухню.

А я заглянул в комнату Лисы Алисы. И прибалдел. Все стены были оклеены цветными плакатами со всякими рокерами, марками мотоциклов и голыми тетками на них. И больше никакого порядка не было. Все разбросано, все не на своих местах. Всякий хлам и под ногами, и на столе. Ни одного свободного стула нет – на них или что-нибудь висит, или валяется. Но, честно говоря, картина довольно привычная.