Московские французы в 1812 году. От московского пожара до Березины - читать онлайн книгу. Автор: Софи Аскиноф cтр.№ 23

Для крупного пожара были подготовлены люди и средства. А также все было сделано для того, чтобы помешать возможной борьбе с огнем. Действительно, следовало устроить так, чтобы москвичи не вмешались сразу и не погасили бы начавшиеся пожары. А для этого имелось только одно решение, надежное и радикальное: заранее вывезти из города пожарные насосы. Таковые насосы, в количестве 96 штук, были распределены между различными районами Москвы (по три на квартал) и управлялись примерно 2100 пожарными. Поэтому решено было – опять же по приказу Ростопчина – незаметно эвакуировать их в направлении города Владимир в ночь с 1/13 на 2/14 сентября 1812 года, то есть накануне вступления наполеоновских войск. Странную эту колонну сопровождали два эскадрона драгун. Некоторые насосы, укрытые чехлами, при выезде из города попали в руки наполеоновского авангарда. Однако разведчики маршала Нея, перехватившие их, судя по всему, не поняли, что же именно затевается. Русские не объяснили им подлинной причины этой странной эвакуации. Как бы то ни было, на следующий день Москва осталась без оборудования для тушения пожаров. Как мы видим, люди Ростопчина ничего не оставили «на авось».

Все оставшиеся в городе жители соблюдали максимальную осторожность. Предметом разговоров служил большой пожар, задуманный и подготовленный Ростопчиным. И слухи нашли подтверждение в ночь с 1/13 на 2/14 сентября, когда внезапно вспыхнул склад зерна, расположенный у кремлевской стены. «В самый день эвакуации из Москвы, – рассказывал аббат Сюррюг, – огненный шар, который взорвался в Яузской части, казалось, подавал жителям сигнал; один склад был охвачен огнем…»125 К счастью, первый пожар был быстро потушен, и некоторые жители постарались убедить себя, что то была всего лишь случайность. Москва состояла по большей части из деревянных построек, и пожары здесь были не редки. Однако многие не поверили в случайность.

На следующий день, 2/14 сентября, в тот момент, когда авангард наполеоновской армии вступал в город, появились новые очаги пожаров. На этот раз уже трудно было поверить в случайность, поскольку возгорание началось одновременно в нескольких местах города, особенно в его торговой части. Быстро возникла паника, усиливавшаяся по мере того, как население обнаруживало отсутствие пожарных насосов. «Начинают искать муниципальные насосы, – рассказывал аббат Сюррюг, – и нигде их не находят; распространяется слух, что полиция приказала их увезти, как и все прочие приспособления для тушения пожаров; пока огонь пытаются погасить в одном месте, он с еще большей силой вспыхивает в другой». Анри Бейль (Стендаль), со своей стороны, пытался около часу ночи задействовать частный насос во дворе дворца Апраксина – безуспешно. В отчаянии, страдая от боли, – у него сильно болел зуб, – он бросил свое занятие и отправился спать. Скоро на горизонте возникли черные дымы, постепенно окутывающие город. Повсюду метались перепуганные люди, спасаясь бегством. Актриса г-жа Фюзий рассказывала, что, по словам слуг, полиция стучала ночью во все двери, чтобы предупредить, что надо уезжать, потому что город будет подожжен: «Нам сказали, что они увезли все насосы, и мы не хотим здесь оставаться!» Скоро паника в городе стала тотальной. Однако некоторые еще надеялись победить пожар, охвативший пока что ограниченную площадь. В ночь co 2/14 на 3/15 сентября г-жа Вандарамини, проживавшая вместе со своей подругой г-жой Фюзий во дворце князя Голицына, заметила в небе внезапную яркую вспышку. Бросившись в комнату г-жи Фюзий, лежащей на кровати в полном нервном и физическом изнеможении, она сказала ей: «Пойдемте, прошу вас, взглянуть на метеор в небе! Какая необычная вещь, как будто огненный меч: это обстоятельство предвещает какое-то несчастье!» Заинтригованная г-жа Фюзий последовала за подругой в ее спальню, и они вместе принялись смотреть в небо. Конечно, женщины не могли не задаваться вопросом о природе этого яркого света, возникшего ниоткуда. И им было невдомек, что они видят первое пламя московского пожара. «Мы обсуждали это, ничего не понимая, и в конце концов заснули». В 6 часов утра 3/15 сентября они были разбужены сильными ударами в ворота дворца. Разом проснувшись, они выбежали из дома, опасаясь самого худшего, и оказались лицом к лицу с перепуганным соотечественником, просящим у них убежища. Это был г-н де Торьяк, эмигрант, уехавший от Французской революции, бывший офицер королевского полка, который тоже не покинул город. Женщины, хорошо с ним знакомые, немного успокоились. Он сообщил им, что в квартале, где он жил, начался пожар, угрожающий его дому, и попросил приютить его и еще двух человек. Они согласились. Тем временем г-н Вандарамини отправился на разведку по кварталу. Через некоторое время он вернулся с известиями, далеко не успокаивающими. «Он вернулся и сообщил нам, – рассказала г-жа Фюзий, – что чудо, которое видела его жена, не что иное, как небольшой воздушный шар, наполненный ракетами Конгрейва, который упал во дворе дома князя Трубецкого на Покровке126 (близкий к нам квартал), и что он весь в огне, как и соседние с ним дома. Казалось очевидным, что город будет сожжен».

Пожар Москвы

Трое французов, спрятавшиеся у г-жи Фюзий и ее друзей Вандрамини, вселились в их дом утром вместе со всеми вещами, какие только сумели спасти. В центре города во вторник, 3/15 сентября, ситуация заметно ухудшилась. В этот день поднялся северо-западный ветер, ускоривший распространение огня. Похоже, с этого момента жители гибнущего города потеряли всякую надежду справиться с пожарами. Нескольких ведер воды было совершенно недостаточно, чтобы победить пламя, и очень быстро положение стало отчаянным. Большой пожар, которого все так боялись, стал наконец реальностью. Магазины, дома, церкви были охвачены пламенем, распространение которого уже никто и не пытался остановить. В этот день, рассказывал шевалье д’Изарн, «около 9 часов поднялся страшной силы ураган; тогда и начался большой пожар. Из моих окон мы видели, как он вспыхивает за рекой, немного позади полицейского участка, и последовательно распространяется, разносимый ветром. Менее чем за час он был разнесен в десять различных мест, так что застроенная домами огромная равнина по ту сторону реки превратилась в море огня, волны которого перекатывались по воздуху, неся всюду опустошение и растерянность.

В это же время огонь вновь вспыхнул в городе с еще большей, чем в прошлые дни, силой, особенно в торговом районе (рынок, старый и новый Гостиные дворы); он нашел себе обильную пищу в товарах, которыми были полны склады.

Это обстоятельство, сила ветра, ограниченное пространство и множество очагов возгорания сделали невозможной какую бы то ни было борьбу, таким образом, несчастные владельцы думали лишь о том, как бы спасти самое ценное из имевшегося у них и бежать…»

Во второй половине дня г-жа Фюзий решилась выйти на улицу, чтобы оценить обстановку и посмотреть, стоит ли еще ее собственный дом. Она взяла дрожки и отправилась в объятый пламенем город. «Все дома были полны военными, – не без испуга констатировала она, – а в моем стояли два капитана гвардейских жандармов; все было перевернуто вверх дном. Этот беспорядок, как мне сказали, был устроен еще до их приезда». Действительно, похоже, здесь побывали грабители. Жандармы, пытаясь успокоить женщину, посоветовали ей вернуться домой, так как огонь не распространялся в этом направлении. Они объясняли ей, что мародеров следует бояться куда больше, чем поджигателей. Но г-жа Фюзий не собиралась бросать своих друзей, во всяком случае, в ближайшем будущем. Поэтому она решила ехать обратно, во дворец Голицына. Однако это оказалось весьма опасным делом. Она была по-настоящему напугана тем, что увидела. «Я вернулась к друзьям при свете горящих домов; это освещение приводило в ужас. Огонь распространялся с непостижимой быстротой. Дул сильный ветер, казалось, все сговорились погубить этот несчастный город. Было 15 сентября, а осень в России прекрасна. Вечер выдался чудесным: мы прошлись по всем улицам вокруг дворца Трубецкого, чтобы увидеть успехи огня. Это было ужасное зрелище, и сколько раз потом я его видела! […] Мне не хочется углубляться в эти воспоминания. Четыре ночи мы не нуждались в освещении, потому что было светло как днем. Время от времени слышался негромкий хлопок, вроде ружейного выстрела, и тогда мы видели, как поднимается очень черный дым. Через несколько минут он становился красноватым, затем цвета пламени, и наконец вылетал сноп огня. Через несколько часов дом сгорал».