Бункер разбитых сердец - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 39

И, действительно, выбрав такую тактику, он не ошибся. Она теперь сидела молчаливая и даже пристыженная, опустив глаза и постукивая по столу ноготками. Во всяком случае, Родину хотелось так думать.

Отказавшись от яичницы, Светлана наблюдала за тем, как он ест, и не проронила ни слова. И теперь, вполне удовлетворенный ситуацией, он сам с удовольствием приступил к рассказу о том, что с ним произошло этой ночью. Она слушала внимательно, не задавая лишних вопросов, но, когда дело дошло до фотоснимков, здорово оживилась:

– Слушай, это надо немедленно проверить. Похоже, здесь настоящие драгоценные камни! – ткнула она пальчиком в фотографию. – Не исключено, что эта шкатулка только из-за них может стоить очень дорого! Ее надо немедленно показать антиквару. Кстати, у меня есть один такой знакомый. Ему можно доверять…

– Так, минуточку, – прервал ее размышления Михаил, – а с чего ты взяла, что я вообще достану оттуда эти вещи? Или ты думаешь, что я должен пригласить в этот бункер твоего знакомого антиквара?

Светлана захлопала глазами, явно его не понимая. Даже помолчала несколько секунд, которые ей потребовались для осмысления его слов.

– А ты что… Ты хочешь отдать это государству?! – почти ахнула она.

– А ты в этом сомневаешься? – в свою очередь сильно удивила его Светлана.

– Ты это серьезно или все-таки шутишь?

– Какие уж тут шутки, Света? Я – законопослушный гражданин.

– Иногда ты мне кажешься не вполне нормальным, Миша. А если это вообще, например, Фаберже? Ты хоть понимаешь, что сможешь на это купить себе новую квартиру. Даже за такую маленькую шкатулочку! Для такого, как ты, это целое состояние.

– Не жили богато, не хрен начинать, – буркнул он и закурил.

Последние слова этой женщины здорово поколебали в нем веру в нее. Ему ведь казалось, что он наконец нашел то, что даже и не искал в последние годы. А она, как и все бабы, оказалась такой же меркантильной. В ней нет идеи, нет теплоты и понимания. Пустышка, хоть и неглупая. Никогда ее не перевоспитать. Она такая, какая есть. И стоит сейчас подумать, чтобы о ней серьезно не думать. «Для такого, как ты…» – неприятные слова. А что в нем не так? Что неправильного он делает? Живет в коммуналке, ожидая сюда нового соседа? Мало зарабатывает? Да что ей вообще от него надо? Может быть, уверена в том, что он обязан подарить ей эти милые побрякушки? Но они не его. Не ему принадлежат. И если он сам недавно рассуждал о том, чтобы найти их наследника, то быстро выкинул это из головы. Шкатулка и медальон теперь принадлежат если не Эрмитажу, то уж, по крайней мере, местному краеведческому музею. Поначалу, рассказав обо всем Светлане, он рассчитывал на ее помощь в том, что его находка не окажется в частных руках. Что журналистка напишет об этом статью, имея эксклюзивный материал. Именно его он и собирался подарить ей, а не то, о чем она сейчас заговорила. Стало как-то тоскливо. Возникло желание поскорее остаться одному и продолжить чтение дневника. А то и просто как следует выспаться.

– М-да, тяжелый случай, – услышал он откуда-то издалека ее голос. – Ну, если ты так решил… Но все-таки хорошенько подумай, Миша. Если ты сдашь это государству, то в лучшем случае получишь двадцать пять процентов от стоимости, которая не факт что будет реальной. Ее специально могут занизить…

– Света, я очень устал. Давай поговорим в следующий раз. И лучше не на эту тему, – отрезал Михаил и, повернувшись к ней спиной, принялся мыть посуду.

– Так мне уйти, что ли? – обиженно спросила она.

– Как хочешь. Я тебя не гоню. Но ставлю в известность, что сейчас пойду спать.

– Ясно. Тогда я приеду вечером. Нам ведь все-таки надо обсудить, что делать дальше.

– Я и сам знаю, что делать. И буду действовать самостоятельно.

– Хорошо, – довольно смиренно произнесла она. – Действуй. Только могу я рассчитывать хотя бы на то, что право первенства в написании материала принадлежит мне?

– Это подразумевалось с самого начала, Света. Не переживай на этот счет, – все так же стоя к ней спиной, успокоил ее Родин.

Она ушла. Без прощального поцелуя. Без улыбки. И это была их первая размолвка за такой небольшой отрезок времени, что они были знакомы. А так хорошо все начиналось. И так быстро подошло к финалу. Теперь в этом Родин не сомневался. Немного жаль, но… Но лучше раньше, чем позже. Привыкание противопоказано. Выкурив еще одну сигарету, он ушел в комнату, брякнулся на диван и раскрыл серый блокнот некоего гражданина Советского Союза. Нашел момент, на котором остановился, и углубился в чтение.

«Я уже больше не видел Анну. Пос. тог. как она родила сына. Нашего с ней сына. Это я узнал от доверен. лица. Но и он конечно не знал правду. Чтобы иметь какую нибудь информацию о ней, повернул дело так что за этой семьей надо присматрив. как за неблагонадежной. Сам я уже не мог туда ездить. Было опасно. Этот ребенок родился в 19 г. 17 мая. Она назвала его Алексеем. Отчест. дала от своего отца. И фамилию тоже. Теперь он зовется Алексеем Владимировичем Сутуловым. Сам же Владимир Спиридонович Сутулов умер в тот же год от сердечн. приступа. И в этом тоже моя вина. Точно не смог пережить позор дочери. Подозреваю он знал от кого этот ребенок. У Анны с ним были доверит. отношения. Сначала я боялся что он призовет меня к ответу и когда он скончался даже почувств. облегчение. Но вскоре понял что теперь вся семья потеряла в его лице кормильца. У Анны был брат Сергей, он работал в городе на текстильн. фабрике. Хотел сойти за своего но его сослали в лагерь. В то смутное время хватали всех без разбора, кто был не из наших, не из рабочих и крестьян. На свою мать и тетку Анна тоже не могла рассчитывать. Они сами были как дети. Да еще младший брат Николай. Инвалид. Петля на шее. Вобщем ей было несладко. А я не знал как и чем помочь. Да еще эта шкатулка и кулон не давали мне покоя ни днем ни ночью! А как хотелось вернуть ей это. Она могла бы их продать и купить что нибудь ребенку. Но могло произойти и другое! Ее бы просто арестовали на том же базаре. И я так и не решился вернуть ей эти вещи. Они так и лежат у меня под полом спрятанные даже от моих глаз.

А потом пришел страшный двадцать первый голодный год. Все Поволжье страдало от нехватки продовольствия. Это случилось и из за засухи 20-го, и из за не совсем правильной продразверстки.

У Анны всегда были запасы овощей на зиму, она хорошо справлялась с ведением хозяйства, садила огород и ухаживала за ним правильно. Но у нее все отобрали местные власти. Все что было съестным свозили в голодающие города совсем не думая о селах. Итог этого десятки тысяч трупов. В их числе оказалась и Анна и ее мать и тетка и брат инвалид. Живыми чудом остались наш с ней сын и малолетка племянница. Узнав от своего осведомителя что они живы я дал ему задание немедленно пристроить этих детей в детский дом. Алешу определили к самым маленьким, а Лизу к подросткам. Позже я сам отслеживал их судьбу никак себя не раскрывая. Большую часть от своих заработков я перечислял на этот детский дом под номером один. К тому времени в нашем городе их появилось уже пять. Число беспризорников высилось с каждым днем. Но только этот первый стал для меня главным. Тут я мог уже помогать открыто и меня даже считали неким героем и патриотом, что никак не придавало мне самому уверенности в том что я хоть както искупаю свою вину. Было даже еще противнее и гаже. Потом появилась мысль немедленно усыновить собств. сына. Навещая этот детдом я мог его видеть. Он был похож на мать. Мог общатся с ним. Украткой совал ему в карманчик кусочек сахара или печенье. Он даже стал привыкать ко мне. Но скоро я понял что с моей работой это невозм. Мать моя померла от тифа. Отец тоже. А на младшую сестру совсем нельзя положится в этом. Помощи не дождешся никакой. Только ребенка загубит. Да и как кому объяснить почему вдруг я, одинокий человек, вдруг решил обзавестись ребенком. Да и фамилия у него так и осталась той что дала Анна. Так почему я решил взять бывшего барчука а не какого другого из простых? Тут тоже могли возник. вопросы. Вот так и пришлось растатся с этой мыслью. И с Алешкой тоже. Было все больнее привыкать к пацану, а изменить уже ничего нельзя. Детдому помогать не перестал а видится с ним перестал. Решил что так буд. лучше и мне и ему.