Благодарю за этот миг - читать онлайн книгу. Автор: Валери Триервейлер cтр.№ 32

Еще я возила его по городским окраинам, которые ему, депутату от сельского округа, были мало знакомы. Он надевал кепку и темные очки, и мы заходили в дешевые магазины, где товары с истекающим сроком годности продают со скидкой, вывалив их на поддоны.

Мне хотелось, чтобы он был в курсе повседневной жизни, обычной для многих французов, тех, что считают каждый евро и не знают, как дотянуть до зарплаты. Чтобы это знал человек, который предпочитает отказаться от еды, если она приготовлена не из самых лучших продуктов, который не станет есть никакую другую клубнику, кроме вкуснейшей «гарригет», не притронется к картошке, если ее не привезли из Нуармутье. Человека, который отправляет в помойное ведро мясо из вакуумной упаковки.

Он так мало смыслил в том, что и сколько может стоить! Не раз я становилась свидетельницей того, как он при виде умопомрачительных ценников на продуктах или вещах спокойно говорил: «Совсем недорого!»

Я вполне прилично зарабатываю. Хотя мои расходы, особенно на детей, довольно весомы, финансовое положение у меня прочное. Но ни при каких условиях я не позволю себе купить товар, цена которого кажется мне слишком завышенной. Мы с Франсуа родились и выросли в совершенно разных социальных условиях. Он надо мной мило подтрунивал, называя Козеттой. Ему было невдомек, как это — не хватает денег. Он даже вообразить такое не мог, потому что никогда ни в чем не нуждался. Ему подавай только лучшее, и ничего кроме лучшего. Он всегда любил дорогие рестораны, а мне больше нравились скромные бистро, он предпочитал большие отели, а я чувствовала себя уютно и в маленькой гостинице.

Между тем его нельзя назвать прожигателем жизни. Он не обращал внимания на то, как выглядит, мог покупать носки и рубашки в обычном супермаркете. Когда Сеголен Руаяль в июне 2007 года, после официального расставания, велела ему забрать вещи и перенести их в штаб-квартиру партии, я решила перебрать чемоданы. И отдала в «Эммаус» [29] почти все, включая черный бархатный костюм, любимый, а потому сильно потертый, а также кожаные куртки. Рубашки были отправлены в ссылку в дальний угол шкафа. Мы пошли и купили новую одежду.

Спустя три года, когда он похудел на пятнадцать килограммов, мне пришлось снова проделать ту же процедуру. Я отдала все его костюмы, все рубашки. Сегодня он смог бы носить их снова, поскольку набрал вес. Впрочем, поздно говорить об этом: теперь другие люди ходят по Парижу в одежде из «Эммауса», не ведая, что еще недавно она принадлежала президенту Французской Республики.

С тех пор как я разбирала сложенные Сеголен Руаяль чемоданы с его костюмами, прошло семь лет. Настал и мой черед набивать его вещами коробки и чемоданы: они отправляются в Елисейский дворец. «Каждый вернулся сам по себе / В водоворот жизни», — пела Жанна Моро [30] .

Я влюбилась в него, когда он был всего лишь объектом насмешек, получившим по результатам социологического опроса всего 3 %. Ныне у него, президента Республики, снова всего лишь 3 %, как в дни нашего счастья. В мае 2014 года, словно желая вернуть прошлое, он то и дело отправлял мне письма с признаниями в любви. Говорил, что я ему нужна. Каждый вечер приглашал меня с ним поужинать. Я знаю, неудачи первых лет президентства привели его в уныние. Разумеется, он трудился не покладая рук семь дней в неделю. Я, как и все, поверила в него, когда он твердо пообещал сократить рост безработицы и даже снизить ее. Видела, как его огорчают неудачи. Но хотя бы в начале президентского срока Франсуа не нарушал обещаний, которые дал во время избирательной кампании. Единственное, в чем наши мнения разошлись, — это закрытие завода в Флоранже. Мы об этом яростно спорили.

Прекрасно помню, как он, взобравшись на крышу грузовика среди толпы рабочих, поклялся, что спасет их предприятие. Я с удовлетворением восприняла предложение министра промышленного восстановления, который выступил за национализацию предприятия.

В экономике я несведуща, но умею видеть и слышать. Я чувствовала, что избиратели не поймут, отчего он так резко поменял мнение. И предупредила Франсуа, что нарушение обещания станет символом его бессилия и вероломства, он возразил, что по-другому нельзя, и точка. Дискуссия была закрыта.

Как быстро все проходит! Сегодня мы уже не спорим. Новая консультантка президента по экономике работала в английском банке, одном из флагманов лондонского Сити. Потрясающие слова из речи Франсуа: «Финансы — мои враги» — давно ушли в прошлое. Его старый друг, министр экономики Мишель Сапен, видимо бросая ему вызов, даже заявил, что «финансы — наши друзья». Какой спокойный цинизм! Но как во всем этом разобраться избирателям? Прошло два года с момента избрания Франсуа, и я чувствую, что он растерян, что порой плутает в темноте. Метаморфоза совершилась. Не та, которой мы ждали. Страница перевернута, и он это знает.

Нуждался бы он во мне, если бы его рейтинг не просел так низко? Он пишет, что вот-вот потеряет все. Но что он не хотел бы терять последнее — меня.

Пять дней назад я напомнила ему о «юбилее» его заявления о разрыве наших отношений. Ровно четыре месяца назад я испытала страшное унижение! Прошло время, и я осознала, как это больно, но тогда из-за потрясения не чувствовала ничего.

Я знаю теперь, что такое бурная реакция международной прессы. Как-то один знакомый сообщил мне, что узнал о моем разрыве с Франсуа из редакционной статьи в пномпеньской газете. На следующий день другие прочитали истории о том, как я сделалась обманутой женой, в журналах Бангкока, Пекина и Торонто. Я оказалась лицом к лицу с целым миром. Сработал условный рефлекс — самозащита. Но след в душе остался навсегда.

Каждый день ко мне подходят люди на улице, чаще женщины, но немало и мужчин, и говорят мне о «чувстве собственного достоинства». Мне иногда приходится останавливать их, когда они особенно жестко высказываются о президенте. Однажды после первого тура муниципальных выборов какой-то мужчина заговорил со мной на улице:

— Я все время думаю о вас. Раньше всегда голосовал за социалистов, а теперь вообще на выборы не пошел после того, как Олланд с вами так поступил.

Я ему ответила:

— Может, я злюсь, может, чувствую разочарование. Но я пошла на выборы. И проголосовала за социалистов. Потому что не хочу, чтобы самой влиятельной партией во Франции стал Национальный фронт.

Мужчина посмотрел на меня, помолчал, потом кивнул:

— О’кей, когда будет второй тур, пойду голосовать.

В другой раз школьники лет по двенадцать, не больше, попросили сфотографироваться с ними. Я, как обычно, согласилась. Один из них воскликнул:

— Никогда не буду голосовать за Олланда после того, что он вам сделал!