Яд для императора - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гончаров cтр.№ 40

Послышался топот сапог, и возле шатра возник солдат лет сорока с закатанными рукавами гимнастерки – как видно, он только что занимался стиркой.

– Давай, быстро сооруди самовар, – распорядился граф. – И пошли кого-нибудь на кухню, чтобы сыру прислали и конфет.

Отдав распоряжение, вернулся и сел напротив Кати на койку.

– Вы напрасно беспокоитесь насчет угощения, – сказала Половцева. – К сожалению, у меня мало времени. Я, собственно, зашла только для того, чтобы передать слова Николая Алексеевича…

– Нет-нет, я вас так просто не отпущу! – воскликнул граф. – Вы мне такую весть принесли, а я и угостить вас не смогу? Да, но как это возможно? Ведь я отослал рассказ едва месяц назад! А он уже рассмотрел и вам сказал, и вы доехали…

– Я ехала очень быстро, нигде ждать не пришлось, вот и получилось, – пояснила Катя.

– Да-да, очень удачно! Так вы говорите, Некрасову рассказ понравился?

– Да, Николай Алексеевич говорил, что его поразила правдивость, достоверность описаний. И еще то, как переданы образы солдат, жителей города…

– А Иван Сергеевич? Господин Тургенев успел прочитать? Он ведь тоже сейчас принимает в журнале участие самое деятельное…

– Нет, Тургенев, кажется, еще не читал, – ответила Катя. – Он сейчас в Германии, пишет новые рассказы из книги «Записки охотника».

И, вспомнив разговор, подслушанный на перроне берлинского вокзала, добавила:

– Только что закончил роман «Рудин»…

– Вот как? Вы, я вижу, близко знаете лучших наших писателей, – заметил Толстой. – Значит, говорите, Некрасову понравились образы солдат? Тут он угадал, весьма угадал!

Поручик вскочил с койки и принялся ходить по шатру.

– В нашей литературе на военную тему война описывается легковесно, – говорил он. – Словно бал, ей-богу! Возьмите хотя бы сочинения господина Марлинского. На первом плане всегда стоит герой-офицер. А где труженик войны – солдат? Где кровь, пот? Где глупость командиров, их тщеславие, корысть? Вот о чем надо писать!

– И об этом вы напишете в следующих ваших рассказах из Севастополя… – сказала Катя. Она не спросила – скорее утверждала то, что хорошо знала. Но Толстой не обратил внимания на эту странность.

– Да, я уже начал следующую вещь, – кивнул он. – Еще не знаю, как назову.

– А о ваших кавказских впечатлениях когда напишете? – поинтересовалась Половцева.

– Да, Кавказ меня тоже волнует, – признался граф. – Особенно один эпизод, когда наш отряд послали рубить лес в предгорьях. И сама жизнь казаков – привольная, искренняя, так непохожая на жизнь так называемого образованного сословия! Об этом очень хочется написать.

– Но разве образованное сословие не заслуживает художественного изображения? Ваши родные, знакомые? Разве среди них не встречаются яркие, самобытные характеры?

– Вы, сударыня, прямо мои мысли читаете! – рассмеялся Толстой. – Да, есть такое желание запечатлеть несколько характеров. Но наш народ, человек из народа, привлекает меня сильнее. Мне кажется, у нас, дворян, накопился большой долг перед народом.

– Мне кажется, вы могли бы совместить эти две задачи, – заметила Катя. – Например, изобразив участие народа и высших сословий в войне 1812 года…

– А что, это мысль! – воскликнул граф. – Правда, тут придется потрудиться…

В этот момент полог шатра распахнулся, появился денщик Федор с самоваром. Водрузив его на столик, солдат вслед за тем внес поднос, уставленный чашками и блюдцами.

– Вот, сударыня, позвольте мне наконец проявить гостеприимство, – сказал граф. – Кстати, какая небрежность с моей стороны! Я ведь до сих пор не спросил вашего имени! Вот как поразило меня ваше известие! И вот что значит авторское самолюбие: совсем человеку глаза застилает! Так позвольте узнать, кто вы, откуда…

– Меня зовут Катя, Катя Половцева. Но я тут лицо совершенно неважное… И у меня в самом деле совсем нет времени!

– Но уж чашку чая я вам налью! – заявил Толстой и наклонился к самовару.

Прямо перед лицом Кати мелькнула рука графа – крепкая загорелая рука, покрытая жестким черным волосом. У нее возникло неудержимое желание – взять эту руку, что напишет со временем «Анну Каренину», «Войну и мир», «Воскресение», – взять и прижать к губам.

Но это был бы, конечно, совершенно безумный поступок. Она справилась со своим желанием и порывисто вскочила.

– Прошу меня извинить, Лев Николаевич, но я действительно должна идти, – сказала Катя, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно суше и не выдал ее волнения. – Там идет операция, и я должна… Нет, не провожайте меня, тут недалеко.

И, уже не слушая ответа графа Льва Толстого, она выбежала из шатра и быстро зашагала вниз, в сторону лагеря.

Впрочем, в сторону лагеря медсестра Половцева прошла всего несколько шагов. На ходу она то и дело оглядывалась – хотела убедиться, что граф Толстой не пошел ее провожать и не следит за ней от своего шатра. Когда же шатры артиллеристов скрылись за вершиной холма, Катя резко свернула в сторону. Вначале шла по дороге, ведущей в Старые Шули, а затем еще раз изменила направление и прямиком двинулась в сторону ближайших холмов.

Солнце уже село, быстро надвигалась темнота. Катя почти бежала, боясь опоздать. Холмы приближались; вот перед ней выросла крутая каменная стена, в которой зияли черные дыры. Это были отверстия пещер. Она поднималась, вглядываясь в эти провалы черноты. В какой-то миг в одном из провалов на секунду загорелся и тут же погас свет. Половцева облегченно вздохнула: товарищи были здесь, ее ждали.

Спустя несколько минут она взобралась на площадку перед входом в пещеру. Тогда из темноты выступила гибкая фигура во всем черном; на скрытом маской лице поблескивали белки глаз.

– Ну что, передал? – спросила Катя у черного человека.

– Все передал, ханым, как ты велела, – ответила фигура голосом титулярного советника Дружинина, хотя и с татарским акцентом.

– А где Кирилл с поручиком?

– Там, выше, – отвечал титулярный советник, махнув рукой в сторону склона. – Предосторожность, сама понимаешь. Но что тебе Кирилл? Или тем более поручик? Ты же видишь, что со мной! И я вижу, что с тобой!

– Со мной? – Катя с искренним недоумением пожала плечами. – Со мной ничего!

– Совсем ничего? А там, в роще, когда я лежал у твоих ног и слушал твой отчет, мне показалось иначе! И еще раньше, в Польше, когда мы вместе ходили в гости к жениху с невестой…

– Чего теперь вспоминать! – сдержанно произнесла Катя. – Не время теперь. Вон, смотри! Кажется, это он идет. Посигналь, а то не будет знать, где мы.

– Сейчас, – отвечал Дружинин.

Он сунул руку в карман и достал спички. Вновь, как и несколько минут назад, крохотный огонек на секунду обозначил вход в пещеру – и сразу потух.