Метро 2033. К далекому синему морю - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Манасыпов cтр.№ 32

Нечто быстро оказалось у него на груди. Село, по-кошачьи скребанув когтями, нагнуло длинную шею. Мелькнул темный язык, и нечто зашипело, оскалившись. Мягко и сочно чвакнув, из верхней челюсти медленно выползли клыки. Блеснули прозрачным и жидким на загнутых кончиках. Морхольд судорожно вздохнул. Нечто еще раз зашипело.

Одноглазый слушал ветер и успокаивающийся дождь за окном. Да, уже не хлестало, не пыталось влезть внутрь ангара пахнущее водой и кислотой чудище. Это не очень хорошо. Здесь, в глуши, после дождя кто только не проснется, кто только не захочет покушать. А тут, смотрите, целый шведский стол. На выбор: от сухих жестких ребер до почти молочного младенца. Налетай не хочу.

Он поправил бушлат, поднял воротник. Вдали от полыхающей бочки холод ощущался очень сильно. Вспомнился детский теплый шарф. Такой мохнатый, бело-сине-желтый. Тогда он его страх как не любил. Сейчас сразу намотал бы на шею, прикрыл грудь. Да, именно так.

Люди за спиной спали. Вернее, как? Кто-то спал, кто-то неразборчиво бухтел под нос. Кто-то, если судить по тихому чавканью, жрал в одно рыло. Ну, каждому свое. Подумать о еде для человека, охранявшего их? Да ни за что. Так оно было всегда. Кто-то другой должен, а я нет.

А уж вот так, по ночам охранять… Точно кто-нибудь другой. Такой вот дурак, как он сам. И ведь просидит, если надо, всю ночь. Пусть и только из-за одного Сережки, который ему никто и зовут его никак. Ну, немного за девчонку Чолокяна, хотя тот и сам мог бы покараулить. Багира? Пусть тоже поспит. Дань уважения воина воину. Тем более, она точно придет его сменить.

Люди всегда остаются людьми. Большинство всегда боялось ремесла, выбранного одноглазым. Зато любило порубиться в компьютерные игры, выкашивая вражин батальонами и лишь изредка пользуясь аптечками. И не умирая.

А такие, как одноглазый? Когда-то, до того, как он попал в свою часть, воинов считали за идиотов. В девяностые не было профессии хуже, а призывники, как могли, бежали от армии. Боясь даже не боевиков, жаждущих отрезать им голову. Боясь получить люлей от таких же призывников.

Когда тем совсем молодым воинам приходилось воевать, защищая края обгрызенной империи, то, возвращаясь оттуда, они удивлялись. Парни, прошедшие боль, голод, холод, смерть и кровь, слышали странные мантры. От тех, кто твердил о своем призвании защищать их от страшного государства, кидающего ребят на бойню.

«Пушечное мясо! Необстрелянные мальчишки! Война за нефтедоллары!»

Воины слушали, молчали и уходили. Правозащитники продолжали орать дальше. Сами воины, как правило, были им совершенно не нужны.

Потом армия стала престижнее. Служили в ней с возрастающей охотой. Те, кто хотел служить. Они вопросов про «за что война?» не задавали. Солдатам намного проще. Не потому, что они глупые и выполняют приказы. Нет. Они просто видят врага на месте. И вопросы отпадают сами собой.

Одноглазый смотрел на серый бетон внизу, вспоминал ряды кроватей. Ночь, когда их подняли в первый раз. В очередной раз где-то случилась беда. И выручать выпало им.

* * *

– Сержант, сержант, твою мать! Куда ты меня тащишь!!! Пусти! Пусти!!!

– Да держите его, дауны! – Сержант-медик торопливо сдергивал пластиковый колпачок одноразового инъектора. – ИПП доставайте быстрее, шевелитесь, гамадрилы беременные!

Лейтенант мутнеющим взглядом смотрел на высоту, с которой, тонко вскрикнув, полетел от пули снайпера коротышка Маугли. Тот самый коротышка Маугли, давно мечтавший попасть на войну и получить «крап», как у старшего брата.

Пули свистели, рассекая воздух и человеческую плоть. Хлопали, разлетаясь свистящими мелкими осколками ВОГи. Гулко бухали откуда-то с гребня минометы, сделанные из камазовских карданов. Хорошая штука мина, ей самое главное иметь трубу и иглу. Дальше она полетит куда направят. А у них минометов не было. И хорошие, крутящие в полете хвостовиками, штуки летели именно на них.

С трех точек били пулеметы. Не давали поднять головы, не давали подняться по сухой выжженной траве не самой высокой горки. Под кустами, на жестких острых кочках, лежало немало застывших ребят в «зеленке». Злые острые шмели, посылаемые пулеметами, косили людей.

Ахмед Ибн-Хафизи, получивший свое десять с лишним лет назад в Даге, вернулся. Вернулся чуть в другое место и чуть к другим людям. Вот только защищать их снова выпало самым обычным парням из необъятной страны, где правил Его Темнейшество.

Одноглазый спорить с приказами Его Темнейшества и не думал. Цену таким мысленным спорам он видел. Пара деревушек на равнине, с сожженными домами, женщинами, плачущими в голос, ничего не понимающими детьми. Этим, идущим за Ибн-Хафизи, явно чем-то не угодила их вера. Вера, казалось бы, не отличающаяся от их собственной. По утрам и у них, и у людей Ибн-Хафизи голосили муэдзины. Намазы совершались в одну сторону света. Разве что здесь женщины не кутались с ног до головы в плотную ткань. Возможно, это и не понравилось.

Самое главное недовольство пришедшие выразили мужчинам. Особенно сопротивляющимся. К моменту приезда первых машин из «ленточки», где ехал Одноглазый, плетень первого же дома живописно украшали головы. Уже со ссохшимися лицами, заляпанные пылью поверх бурой крови, смотрящие на русских бельмами мертвых глаз.

Вопросов по приказу, скорее всего пришедшего явно не от Господина Дракона, никто не задавал. Их дело – свинец, и они его знали хорошо. Ибн-Хафизи решил не прятаться.

Они нашли его на горушке неподалеку. Готового и ждущего. Его и его людей. Врывшихся в землю, пристрелявших оружие, приготовившихся принять бой и умереть во славу… Кого? Чего? Всем было все равно.

Кровь будоражит сразу же. Порох только подбавляет адреналина. Начав бой – не остановишь по щелчку пальцев. А русский солдат, пусть он же и татарин, чуваш или еще кто, записанный в паспорте хоть армянином, отступать не привык. Одноглазый сразу понял, что рубиться здесь будут все. До самого конечного конца. Так и вышло.

Сейчас, жадно глотая горячую воду из фляги, снятой с кого-то, кого не узнал, Одноглазый косился на затихающего капитана.

– Костя! – Сила, присевший за остов, когда-то давно бывший БТРом, водил биноклем. – Хорош отдыхать. Побежали дальше.

Побежали… Одноглазый вытер лоб. Посмотрел на руку, заляпанную темно-красным. Странно, он ж вроде целый? А, да, это не его. Срезало рядом паренька из новых. Как его звали? Черт знает. Был пацан – и нет пацана. Война.

Сила дернулся вперед, вжался в серую колкую пыль и желтые пучки травы. Извиваясь и дергая ледащим задом, пополз к неглубокой ячейке – видимо, кто-то не успел закончить. Одноглазый Константин, обладавший тогда обоими глазами, чуть выждал и пополз за ним.

Пули вжикали над головой, свистели и злились. Две, умиротворенно чавкнув, на глазах Одноглазого вошли прямо в грудь Батона, неосмотрительно выскочившего следом за ним. Батон широко раскрыл рот, силясь набрать больше воздуха, посмотрел вокруг мокрыми глазами и упал. Вперед лицом. Пальцами загреб серую пыль и подтащил к себе. Одноглазый сматерился и повернул назад.