Князь советский - читать онлайн книгу. Автор: Эльвира Барякина cтр.№ 67

Галя зажала трубку плечом и взяла у Зайберта блокнот и карандаш.

– Алло, Москва! – закричал далекий голос. – Вас понял! Личный состав поднят по тревоге!

По выражению Галиного лица Зайберт понял, что стряслось что-то неожиданное. Она бросила трубку и, ни слова не говоря, вышла из кабины.

– Стойте! – завопил Зайберт! – Что он вам сказал?!

Не слушая его, Галя направилась к выходу.

Стояла глубокая ночь, прохожих совсем не было видно, и лишь изредка мимо проезжали пролетки без седоков.

Зайберт схватил Галю за рукав.

– Объясните наконец, что случилось!

– Слышимость была плохая, и в Мурманске подумали, что на них движутся корабли из Норвегии, – отозвалась Галя. – Они решили, что им позвонили из Москвы, чтобы предупредить о нападении. Они весь город подняли по тревоге.

У Зайберта отвисла челюсть.

– Я думаю, нам ничего за это не будет, – медленно проговорил он. – Они, наверное, не расслышали мою фамилию.

– Ваша фамилия указана в платежной квитанции. Вы же платили за переговоры.

– Но ведь они слышали, что говорила женщина!

Зайберт достал из кармана клетчатый платок и, сняв шляпу, промокнул лысину.

– Галя…

– Что?

– Поехали ко мне… Лизхен дома нет, она у родителей, и мы можем…

Галя нервно рассмеялась.

– Вы даже не поинтересовались, нравитесь ли вы мне и есть ли у меня другие планы.

Зайберт потоптался на месте.

– Вас никто и никогда об это не спрашивал. Даже ваш ненаглядный Клим Рогов.

– В отличие от вас он не бабник и не врун! – запальчиво отозвалась Галя.

– Он врет вам гораздо больше моего. Если бы вы умели слушать и проверять сказанное, вы бы давно поняли, что никакой он не американец и сроду не был в Нью-Йорке.

Галя непонимающе посмотрела на него.

– С чего вы взяли?

– Вы спросите его, по какой стороне там ездят машины, и он скажет, что по левой. Вероятно, он так решил, потому что Соединенные Штаты были колонией Великобритании. Он называет нью-йоркское метро «подземкой», как в Лондоне, и при этом не может назвать и двух станций. Когда он пишет по-английски, то всегда использует британский вариант написания слов.

– Это еще ни о чем не говорит!

– Неужели? Тогда спросите его про самые популярные песенки, про знаменитых актрис из местных театров, про кандидатов в губернаторы и президенты – про все те мелочи, которые человек не может не знать, если он действительно жил в Нью-Йорке! И еще задайте ему самый простой вопрос: какой документ он получил, когда пересек границу. Если Клим не вспомнит название, пусть хотя бы назовет цвет – ведь это самая драгоценная бумажка для американского иммигранта. Вы не спрашивали его об этом? А я спрашивал!

– Вы считаете, что у него поддельный паспорт? – трепеща произнесла Галя.

– Разумеется. И мне очень интересно, каким ветром его занесло в Москву.

– Идите вы к дьяволу! – заорала Галя и побежала прочь.

Мысли ее разбегались. Все, это конец… Проклятие, которое она наложила на Клима, начало сбываться.

Неужели он действительно шпион? Но на кого он работает? Чего хочет добиться? И почему так неумело замаскировал себя?

Обессилев, Галя опустилась на ступеньки чужого крыльца и закрыла лицо руками. «Мне все равно, кто ты и с какой целью приехал в Советский Союз. Я все равно люблю тебя».

Ох, Зайберт, подлая душа! Он вовсе не собирался отбивать Галю у Клима, он хотел, чтобы она донесла на своего начальника в ОГПУ и убрала с дороги опасного конкурента. Клим постепенно отвоевывал у него звание главного эксперта по Советской России, и Зайберт не мог этого стерпеть.

Галя стиснула кулаки: «Ну, он у меня еще пожалеет о своих интрижках!»

Явившись на Лубянку, она написала рапорт о том, что Зайберт создал агентурную сеть, в которую вошли служащие акционерного общества «Радиопередача». Также им была устроена провокация в Мурманском порту – с целью дестабилизации обстановки и напрасного расходования государственных средств.

Алов был вне себя от счастья, и велел Гале ждать премиальных.

5.

Галя затеяла стирку – ей давно надо было прокипятить белье, а то оно уже стало серым. Для готовки жильцы пользовались примусами, но для большего оцинкованного бака, в котором умещались простыни и пододеяльники, нужно было растапливать плиту, которая за один раз сжигала целую меру угля.

Экономный Митрофаныч напросился разогреть на ней ковшик с супом, а в обмен предложил Гале воспользоваться бельевой веревкой над ванной – сегодня была его очередь сушить вещи.

Он достал завернутый в тряпочку хлеб и аккуратно отрезал от него два кусочка. Галя решила, что сосед хочет ее угостить, но тот подумал-подумал и со вздохом положил оба куска в карман.

– Времена-то какие нынче, а? – горестно вздохнул он. – Безработные разгромили Каланчевскую биржу труда – все из-за евреев!

Он запел частушку, которую Галя уже много раз слышала от нищих:

В СССР пришла беда:

Нет муки для теста.

Нет конторы без жида,

И нет жида без места.

– Да причем тут евреи? – в сердцах проговорила Галя. – Милиция отлавливает сезонников и целыми эшелонами вывозит их из Москвы – вот они и бунтуют.

– Ну, скажешь тоже! – фыркнул Митрофаныч. – А кто их подначивает? Сам русский человек ни за что не будет бунтовать.

Попробовав суп, он снял ковшик с плиты.

– Ты это… если надумаешь мыться в ванной, проследи, чтоб после тебя волос не оставалось. А то Тата в прошлый раз за собой ничего не убрала. Это безответственно!

Галя проводила его тоскливым взглядом.

«Я хочу домой, к Климу», – в который раз подумала она.

Но он куда-то уехал, а без него квартира на Чистых Прудах стала походить на брошенное гнездо.

Чем больше Галя думала над словами Зайберта, тем больше убеждалась, что он был прав: Клим, без сомнения, вел какую-то тайную жизнь. Только этим можно было объяснить его внезапное исчезновение, вечные недомолвки и странную связь с миссис Рейх.

От этих мыслей у Гали мутилось в голове. Она бесконечно перебирала в уме все, что ей было известно о Климе, и больше всего ее смущали слова о его «родном Нижнем Новгороде». Что-то здесь было не так!

Галя прополоскала простыни, развесила белье и, чуть живая от усталости, пошла к себе в комнату.

Дверь Митрофаныча была приоткрыта: сосед уже доел суп и теперь изучал журнал.

– Экую головоломку удумали! – произнес он, заметив Галю. – «Четырьмя ударами ножниц разрежь рисунок на восемь частей, из которых следует составить физиономию того, кто более всего ненавидит трудящихся». Как тут резать-то?