Синдром Настасьи Филипповны - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 33

— Да я могла случайно наткнуться на эту туфлю! — выкрикнула Света.

— Рукой? — осведомился Ямпольский. — Двумя руками? На туфле найдены отпечатки пальцев правой и левой рук. На батарее парового отопления — тоже. В весьма нехарактерных местах — в задней части секций. Да, вам нужен адвокат, Светлана. Но лучше просто сознаться. Облегчает вину.

Она обвела зал затравленным взглядом. Никто не пришел ей на помощь. В зале не было даже ее родителей.

— Это была просто шутка, — пробормотала она еле слышно.

— Расскажите нам поподробнее об этой шутке, — мягко предложил Ямпольский. — Вас попросили? Вы договорились? Чья это была идея?

— Меня заставили.

— Не надо лгать суду, Светлана, — посоветовал Ямпольский столь же мягко. — Вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. Не усугубляйте свое положение. Вы же взрослая девушка.

— Они меня попросили, — угрюмо буркнула Светлана.

— Врешь, сука! — донеслось со скамьи подсудимых. — Она сама это придумала!

— Порядок в зале! — Судья возмущенно застучала по столу молотком.

— Я тоже думаю, что это была ваша идея, Светлана, — сказал Ямпольский. — Такое мог придумать только свой человек в женской раздевалке. Может быть, вас кто-то надоумил?

Опять Светлана обвела глазами зал. Опять не встретила сочувствия и помощи.

— Почему я должна одна за всех отдуваться? Они меня попросили задержать Юльку в раздевалке. А уж с туфлей, да, это я сама придумала. Но я же не знала, что все так кончится! — добавила она жалобно. — Я думала, они подурачатся и все…

— Они подурачились, — подытожил Ямпольский. — Надо полагать, ваши первые показания насчет поведения Юламей Королевой в школе были ложью?

Она едва заметно кивнула.

— Говорите, пожалуйста, «да» или «нет». Секретарь не может фиксировать кивки в протоколе.

— Да, — сказала Светлана.

— Хорошо, пока это все. Может быть, у адвокатов обвиняемых есть вопросы?

Адвокаты обвиняемых, может быть, были бы и рады свалить всю вину на бедную Светлану, но понимали, что никто им не поверит. Не могла одна девушка подговорить четырех здоровенных парней на групповое изнасилование с особой жестокостью.

Между тем трое основных фигурантов продолжали упорно отпираться. Просто захотелось побаловаться. Заодно проучить возомнившую о себе сучку. Ситуация вышла из-под контроля. Бывает. Ничего такого особенного они не имели в виду. Правда, все это они говорили не сами, а доносили через своих адвокатов в значительно смягченном виде, но смысл был именно этот. И никто на сей счет не заблуждался.

С самого первого дня зал суда заполняли молодые люди весьма определенного вида: коротко стриженные или бритые наголо, в черных косухах. Они так бурно выражали свою поддержку подсудимым и свое недоумение по поводу того, из-за чего такой сыр-бор, почему русским парням нельзя позабавиться с черномазой сучкой, что судьям пришлось выставить их из зала. Напоследок Ямпольский успел сказать им, что они плохо знают свои расовые законы: им бы следовало разобраться как раз с русскими парнями, запятнавшими чистоту арийской крови.

Они не ушли. В зал их больше не пускали, но они стали устраивать свои пикеты на улице перед зданием суда. Шумели, вскидывали руки, грозили расправой Ямпольскому, Элле и, конечно, самой Юламей. Как ни странно, милиция на них реагировала вяло, точнее никак не реагировала. И тут на защиту Эллы Абрамовны Королевой встал дипломатический корпус. К этому времени уже многие ее выпускники занимали видные должности в посольствах своих стран в Москве. Они создали пул охранников и машин: каждый день Эллу и Юлю подвозил в суд и увозил из суда автомобиль с посольским флажком. Бритоголовые бесновались.

Вернулась в Москву и Карола Зигель, давняя подруга Эллы по общежитию в УДН. Теперь она была журналисткой, корреспондентом «Франкфуртер рундшау». Правда, она специализировалась на экономических темах, но, узнав о суде, разыскала Эллу и предложила свою помощь. Она первая написала о деле Юламей Королевой в прессе, разумеется, заменив имя инициалами. Первая статья положила начало целой серии очерков о проявлениях ксенофобии в России. О скандале узнало и московское, и федеральное правительство. Дело было взято «под личный контроль».

Адвокаты подсудимых упорно пытались представить дело как мальчишескую выходку, зашедшую слишком далеко. В доказательство они ссылались на то, что мальчики убежали, оставив на месте все улики, даже не попытавшись как-то скрыть или замаскировать содеянное.

— Это дети, — настаивали адвокаты, — просто дети. У них не было злого умысла. Они не ведали, что творили.

— Ни один преступник, — отвечал на это Ямпольский, — не идет на дело с мыслью, что его могут поймать. Отсюда полная бессмысленность призывов к ужесточению наказаний. Если бы преступники боялись наказания, преступность как таковая уже исчезла бы давным-давно. Нет, каждый надеется, что ему сойдет с рук. В нашем конкретном случае не только имел место сговор, подсудимые заручились инсайдерской помощью Светланы Горшеневой, прекрасно зная, что встретят отчаянное сопротивление со стороны потерпевшей.

Столь же упорно адвокаты подсудимых старались переложить часть вины на Юламей. «Она должна была понимать». Один из них даже выдал сенсационную формулу: «неосознанная провокация». Она, дескать, сама не отдает себе отчета в том, как ее необычная, экзотическая внешность действует на мужчин.

— Возможно, — насмешливо согласился Ямпольский, — но на этот счет у мужчин выработана вековая терапия: гимнастика и водные процедуры. А также этика и правила поведения в быту. Иначе у нас все улицы уже были бы завалены телами изнасилованных женщин.

— Вы используете государство для личной мести! — бросил один из адвокатов.

— Ничего подобного, — невозмутимо парировал Ямпольский. — Пенитенциарная система существует прежде всего не для возмездия и даже не для исправления осужденных, о чем нам твердили в годы советской власти, а для того, чтобы оградить общество от преступников, от новых преступлений. Ненаказанный насильник в ста случаях из ста снова идет на изнасилование, это азбучная истина. Сообщество честных налогоплательщиков имеет полное право рассчитывать — нет, даже требовать! — чтобы государство защитило его от подобных эксцессов.

Подсудимые отказались от последнего слова — все, кроме Ермошина. Отношения между бывшими друзьями к этому времени испортились настолько, что Ермошина пришлось изолировать в отдельном зарешеченном отсеке. Он пробормотал, что сожалеет, раскаивается и просит о снисхождении.

Всем участникам преступления на момент его совершения уже исполнилось по шестнадцать лет. Ответственность за вменяемые им деяния наступала с четырнадцати лет. Их осудили по статье 131 пункт 2: «Изнасилование, совершенное группой лиц по предварительному сговору с особой жестокостью и причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей». Суд принял во внимание их возраст и отсутствие прежних судимостей. Рябову и Потапчуку дали по семь лет, Кулакову — шесть лет, Ермошину — пять. Только Светлана Горшенева, чье дело выделили в отдельное производство, получила условный срок: три с половиной года.