Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - читать онлайн книгу. Автор: Жюль Верн cтр.№ 67

К тому же их газеты не скупились при оплате – это по сей день вернейший залог быстрого получения самой надежной и проверенной информации. Следует еще прибавить к чести этих двоих, что ни тот, ни другой сроду не подглядывали и не подслушивали секретов личной жизни. Свои способности они пускали в ход лишь тогда, когда на карту были поставлены политические или социальные интересы. Короче, они занимались тем, что с некоторых пор зовется «развернутым репортажем на политическую или военную тему».

Однако, познакомившись с ними ближе, мы убедимся, что оба имели свою, по большей части весьма оригинальную манеру – оценивать события и особенно их последствия. Каждый из них демонстрировал «собственный взгляд на вещи». Но в конечном счете, коль скоро они не руководствовались принципом «за что платят, то и благо» и ни в коем случае себя не щадили, осуждать их за это было бы дурным тоном.

Французского журналиста звали Альсид Жоливе, английского – Гарри Блаунт. Они впервые встретились только что, на этом празднестве в Новом дворце, которое обоим поручили описать для их газет. Несходство характеров да вдобавок профессиональное соперничество отнюдь не должны были способствовать их взаимной симпатии. И все же они не избегали общения, скорее даже стремились взаимно прощупать друг друга на предмет последних новостей. Помимо всего прочего, это были охотники, промышляющие на одной территории, пользуясь одними и теми же средствами. То, чего не хватало одному, мог удачно раздобыть другой, так что даже их интересы требовали, чтобы они ладили между собой и не упускали друг друга из виду.

Итак, в тот вечер оба были начеку: в воздухе носилось что-то настораживающее.

«Будь это лишь стая уток, стрельнуть все-таки стоит!» – сказал себе Альсид Жоливе.

Таковы были причины, внушившие двум журналистам намерение потолковать между собой во время бала, и они, двигаясь к цели отчасти на ощупь, приблизились друг к другу вскоре после того, как генерал Кусов удалился.

– Какой очаровательный маленький праздник, не правда ли, сударь? – с любезной улыбкой заметил Альсид Жоливе, полагая, что уместно начать беседу с этой в высшей степени французской фразы.

– Я уже телеграфировал, что он блистателен! – холодно ответил Гарри Блаунт, используя это слово, существующее специально для того, чтобы выражать восхищение гражданина Соединенного Королевства.

– Тем не менее, – продолжал Альсид Жоливе, – я был вынужден заметить моей кузине…

– Вашей кузине? – удивленно пробормотал Гарри Блаунт, перебивая своего коллегу.

– Да, – усмехнулся Альсид Жоливе, – моей кузине Мадлен. Это с ней я обмениваюсь корреспонденцией! Она так любит быстро получать доброкачественную информацию, моя кузина!.. Вот я и счел себя обязанным сообщить ей, что во время этого торжества некое облако, казалось, омрачало чело монарха.

– Ну, а по-моему, его чело сияет, – возразил Гарри Блаунт, желая, по-видимому, скрыть свои соображения на этот счет.

– И вы, разумеется, заставите его «сиять» на страницах «Дейли телеграф».

– Несомненно.

– А помните, господин Блаунт, что случилось в 1812 году в поместье Закрет?

– Помню, сударь, посколькуятам был, – ответил английский репортер.

– В таком случае, – продолжал Альсид Жоливе, – вы не забыли, как в разгаре торжества, устроенного в его честь, императору Александру сообщили, что Наполеон с французским авангардом форсировал Неман. Однако император не ушел с праздника и, несмотря на крайнюю серьезность известия, которое могло стоить ему империи, ничем не выдал своей обеспокоенности…

– Так же только что поступил наш радушный хозяин, когда генерал Кусов доложил ему, что оборвана телеграфная связь на границе с Иркутской губернией.

– Ах, значит, вам известна такая подробность?

– Да, я осведомлен.

– Что до меня, мне ли об этом не знать! Ко мне последняя депеша дошла только из Нижнеудинска, – сказал Альсид Жоливе таким тоном, будто это обстоятельство вызывало у него чувство странного удовлетворения.

– А мои добираются только до Красноярска, – откликнулся Гарри Блаунт с тем же выражением.

– Выходит, вы знаете и о том, что в Николаевск посланы приказы войскам?

– Да, сударь, как и то, что казачьим частям в Тобольской губернии отправлено по телеграфу распоряжение сосредоточиться.

– Совершенно верно, господин Блаунт, я также осведомлен об этих мерах. И можете не сомневаться: моя любезная кузина завтра же узнает на сей счет кое-что любопытное!

– Могу сказать то же о читателях «Дейли телеграф», господин Жоливе.

– То-то же! Как посмотришь, что происходит вокруг…

– И как послушаешь, что говорят…

– Интересная кампания предстоит, господин Блаунт!

– Не премину последить за ней, господин Жоливе.

– В таком случае нам еще, может быть, предстоит столкнуться на почве куда менее надежной, чем паркет этого салона.

– Менее надежной – да, но…

– Но и менее скользкой! – откликнулся Альсид Жоливе, подхватывая своего коллегу в момент, когда тот сделал было шаг в сторону, но потерял равновесие.

На том журналисты и расстались, в общем довольные, поскольку каждый выяснил, что другой его не обскакал. В этой игре они действительно пока оставались на равных.

В этот момент двери, ведущие в большой салон, распахнулись и открыли взглядам несколько широких, дивно сервированных столов, в изобилии уставленных посудой из золота и дорогого фарфора. На столе, установленном в центре зала и предназначенном для членов царской семьи и дипломатического корпуса, красовался невообразимо драгоценный дорман – центральное блюдо великолепного сервиза на сотни кувертов, изготовленного на лондонской фабрике. Сей шедевр ювелирного искусства весь блистал и искрился в свете люстр – мануфактуры Севра никогда еще не выпускали ничего, равного ему.

Теперь гости Нового дворца начали стекаться в пиршественные залы.

А генерал Кусов, только что вновь появившийся здесь, тем временем торопливо подошел к офицеру егерской гвардии.

– Ну, что? – с живостью, как и в прошлый раз, обернулся к нему последний.

– Депеши достигают Томска, государь. Далее связь обрывается.

– Курьера ко мне! Немедленно!

Покинув большой салон, офицер направился в соседние, угловые покои дворца. Там находился рабочий кабинет, очень скромно обставленный мебелью из мореного дуба. На стенах висели картины, в том числе несколько полотен Ораса Берне.

Резким движением, будто ему не хватало воздуха, офицер распахнул окно, потом вышел на широкий балкон подышать свежим воздухом прекрасной июльской ночи.

Перед его взором, омытая потоком лунного сияния, круглилась мощная крепостная стена, окружая два собора, три дворца и арсенал. Крепость обступали три огромных квартала, каждый из которых можно было бы считать отдельным городом, да они так и назывались: Белый город, Красный город и Китай-город. Эти были европейский, татарский и китайский кварталы, над которыми высились башни, колокольни, минареты, три сотни церквей с зелеными куполами, увенчанными серебряным крестом. На поверхности неширокой извилистой реки тут и там сверкали блики – отражение лучей луны. Все это вместе взятое складывалось в живописную мозаику разнообразно окрашенных домов – гигантскую, в десять лье шириной.