Погребенный великан - читать онлайн книгу. Автор: Кадзуо Исигуро cтр.№ 68

— Возможно, сэр, мы поступили глупо, но у нас была цель, и если нам придётся вернуться обратно без вас, вы должны пообещать, что не отпустите козу, ведь нам стоило таких трудов её сюда доставить.

— Отпустить козу? Какое мне дело до вашей козы, сэр? Скоро здесь будет воин-сакс, и какой воин! Смотрите сами, если не верите! Какое мне дело до вашей козы? Мастер Аксель, я смотрю на вас и вспоминаю ту ночь. Ветер тогда был такой же жестокий. И вы кляли Артура прямо в лицо, пока мы все стояли, повесив головы. Ибо кому же хотелось получить приказ разрубить вас пополам? Мы избегали встречаться с Артуром глазами из страха, что он одним взглядом прикажет пронзить вас мечом, хоть вы и были безоружны. Но, сэр, Артур был великим королём, и вот вам ещё одно доказательство! Вы выбранили его в присутствии самых доблестных рыцарей, а он ответил на брань любезностью. Помните, сэр?

— Я ничего не помню, сэр Гавейн. Дыхание вашей драконихи отшибло мне память.

— Я опустил глаза, как и все остальные, и ждал, что голова ваша покатится к моим ногам. Но Артур говорил с вами по-доброму. Вы совсем ничего не помните? В ту ночь дул ветер, почти такой же сильный, как сейчас, и наша палатка готова была взмыть в чёрное небо. Артур же ответил на брань добрым словом. Поблагодарил вас за службу. За дружбу. И приказал нам всем относиться к вам с уважением. Когда вы, сэр, унесли свою ярость навстречу буре, я шёпотом с вами простился. Вы меня не услышали, потому что сказал я это почти про себя, но прощание моё было искренним, и я не был в этом одинок. Сэр, мы все отчасти разделяли ваш гнев, пусть вы и были не правы, проклиная Артура, да ещё в день великой победы! Вы говорите, что память вашу застилает дыхание Квериг, а может быть, это всего лишь годы или сегодняшний ветер, от которого даже мудрый монах может обернуться дураком?

— Сэр Гавейн, мне нет дела до этих воспоминаний. Сегодня мне нужна память о другой бурной ночи, про которую рассказала мне жена.

— Я простился с вами искренне, сэр, и признаюсь, что, когда вы бранили Артура, вашими устами отчасти говорил я сам. Потому что договор ваш был велик и соблюдался несколько лет. Разве все люди, будь они христиане или язычники, не спали крепче благодаря ему даже накануне битвы? Разве не сражались мы, зная, что младенцам, оставшимся в наших селениях, не грозит смерть? Увы, сэр, с войнами покончено не было. Там, где мы когда-то сражались за землю и веру, мы стали сражаться, чтобы отомстить за павших товарищей, тоже убитых из мести. Как было с этим покончить? Младенцы становились мужчинами, видя только войну. И раз ваш великий закон уже попирался…

— До того дня закон свято блюли обе стороны, сэр Гавейн. Богомерзко было его нарушать.

— Ага, так вы вспомнили!

— Я вспомнил, как предали Господа. И я не буду жалеть, если хмарь и дальше будет скрывать от меня подобное.

— Иногда, мастер Аксель, мне хотелось от хмари того же самого. Но вскоре я понял замысел истинно великого короля. Ибо войны вмиг прекратились, ведь так, сэр? Разве с того самого дня нам не сопутствовал мир?

— Не напоминайте мне больше об этом, сэр Гавейн. Я не стану вас благодарить. Лучше помогите мне увидеть жизнь, которую я вёл со своей дорогой женой, которая сейчас дрожит рядом. Так вы не одолжите нам своего коня, сэр? По крайней мере до того леса, где мы встретились. Мы оставим его в надёжном месте, где он вас дождётся.

— Ох, Аксель, я не вернусь в тот лес! Зачем ты так хочешь уйти отсюда и спуститься вниз? Неужто, муж мой, ты всё ещё боишься, что хмарь рассеется, несмотря на моё обещание?

— Моего коня, сэр? Вы хотите сказать, что Гораций мне больше не пригодится? Сэр, вы хватили лишку! Я его не боюсь, будь вся молодость на его стороне!

— Сэр Гавейн, я не хотел сказать ничего подобного, я просто прошу помощи вашего великолепного скакуна, чтобы спустить жену вниз, где для неё найдётся кров и…

— Моего скакуна, сэр? Вы накроете ему глаза попоной, чтобы он не увидел, как его хозяин падёт замертво? Это боевой конь, сэр! Не какой-нибудь пони, который резвится в лютиках! Это боевой конь, и ему вполне по силам увидеть меня поверженным или победителем, как то будет угодно Господу!

— Сэр рыцарь, если жене моей суждено ехать у меня на закорках, пусть так и будет. И всё же мне думается, что вы могли бы одолжить нам свою лошадь, чтобы доехать по крайней мере до леса…

— Я останусь здесь, Аксель, забудь ты про этот ветер, и, если мастер Вистан уже близко, мы дождёмся его и увидим, для кого сегодняшний день станет последним, для него или драконихи. Или ты предпочёл бы, чтобы хмарь никогда не рассеивалась, а, муж мой?

— Сэр, я уже много раз это видел! Как ретивый юнец падает от руки мудрого старца. Много раз!

— Сэр, позвольте мне снова воззвать к вашему благородству. Этот ветер лишает мою жену сил.

— Муж мой, разве не достаточно того, что я поклялась тебе, вот только что, утром, что не забуду своих чувств к тебе, что бы нам ни открылось, когда развеется хмарь?

— Сэр, разве не понятны вам деяния великого короля? Нам остаётся только смотреть и дивиться. Великий король, подобно самому Господу Богу, должен вершить деяния, от которых смертных бросает в дрожь! Думаете, ни одна мне не приглянулась? Что мне не встретился нежный цветок или даже два, которых я не хотел бы прижать к груди? Что я делю ложе лишь с этим железным нарядом? Кто зовёт меня трусом, сэр? Или убийцей младенцев? Где вы были в тот день? Вы были с нами? Мой шлем! Я оставил его в лесу! Но на что он мне сдался? Я бы и доспехи снял, но, боюсь, вы меня засмеёте, увидев, какой ободранный лис под ними скрывается!

Спутники всё продолжали перекрикивать друг друга, и вой ветра вступал в хор четвёртым, но вдруг Аксель заметил, что и Гавейн, и Беатриса, осекшись, смотрят ему за спину. Обернувшись, он увидел, что на краю утёса стоят воин с мальчиком-саксом — почти на том самом месте, откуда ранее сэр Гавейн задумчиво рассматривал окрестности. Небо ещё больше нахмурилось, и Акселю показалось, что вновь прибывшие вознеслись на гору в облаках. Оба, с расстояния больше похожие на силуэты, странным образом замерли: воин держал повод обеими руками, как будто правил колесницей, мальчик наклонился вперёд, вытянув обе руки, словно для того, чтобы удержать равновесие. К ветру примешался новый звук, и Аксель услышал слова сэра Гавейна: «А! Мальчишка снова запел! Сэр, можете вы заставить его замолчать?»

Вистан рассмеялся, и они нарушили неподвижность, направившись к путникам, мальчик шёл впереди.

— Приношу свои извинения. Но всё, что я могу сделать, это позволить ему скакать со скалы на скалу, пока он что-нибудь себе не сломает.

— Что происходит с мальчиком, Аксель? — спросила Беатриса, наклонившись к уху мужа, и тот с удовольствием отметил, что в её голос вернулась нежная близость. — Перед тем как появилась та собака, он вёл себя так же.

— Ему обязательно так фальшивить? — снова поинтересовался сэр Гавейн у Вистана. — Я бы дал ему в ухо, но боюсь, он ничего не почувствует!