ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Стонор Сондерс cтр.№ 11

Позднее в том же месяце идеологические штурмовые отряды Коминформа собрались в Восточном Берлине на конгрессе писателей, проходившем в театре «Каммершпиль» (Kammerspiel Theatre). Пока шли «дебаты» (конечно, не являющиеся таковыми на самом деле) молодой американец с заострённой бородкой, странно напоминающий Ленина, прорвался на трибуну и схватил микрофон. Говоря на безупречном немецком, он удерживал свою позицию в течение 35 минут, превознося тех писателей, которые имели мужество высказываться против Гитлера, и показывая сходство между нацистским режимом и новым коммунистическим полицейским государством. Это были опасные минуты. Прервать заседание и испортить проведение учений по коммунистической пропаганде - поступок либо безумный, либо отважный. Или и тот, и другой вместе. На сцене появился Мелвин Ласки.

Мелвин Джон Ласки (Melvin Jonah Lasky) родился в 1920 году в Бронксе и рос под присмотром своего говорившего на идише деда, бородатого учёного человека, который растил юного Ласки на историях из еврейских легенд. Один из «лучших и подающих надежды» студентов нью-йоркского Сити-колледжа, Ласки вышел из его бурных идеологических дебатов убеждённым антисталинистом, со вкусом к интеллектуальному, а иногда и физическому, противостоянию. Он поступил на государственную службу и работал гидом при статуе Свободы, а потом стал сотрудником антисталинистского журнала Сола Левитаса (Sol Levitas) «Нью Лидер» (New Leader). Призванный на армейскую службу, он стал боевым историком Седьмой армии США, действовавшей во Франции и Германии, а потом демобилизовался в Берлине, где работал германским корреспондентом «Нью Лидер» и «Партизан Ревью» (Partisan Review - «Обзор сторонников»).

Невысокий и коренастый Ласки ходил, расправив плечи и выпятив грудь, будто готовый к драке, и бросал убийственные взгляды исподлобья. В бесцеремонной атмосфере Сити-колледжа он набрался дурных манер, которые редко покидали его. В своём воинствующем антикоммунизме он был, характеризуя его собственным эпитетом, которым он награждал некоторых, «недвижим, как скала Гибралтар». Деятельный, с твёрдым характером, Ласки стал силой, с которой приходилось считаться, поскольку он играл собственную роль в культурной кампании холодной войны. Своим экспрессивным протестом на Восточно-Германском конгрессе писателей он заслужил титул «Отца холодной войны в Берлине». Его акция даже привела в негодование американские власти, которые грозились вышвырнуть его вон. Поразившись нерешительности своего начальства, он сравнил Берлин с «приграничным городком в Штатах середины XIX века: индейцы на горизонте, и всё, что у тебя есть под рукой, - это винтовка, а если её нет, то ты лишишься скальпа. Но в те дни приграничный городок был полон тех, кто сражается с индейцами... Здесь очень немногие люди имеют мужество, а если они делают что-то, то обычно не знают, куда надо целиться из винтовки» [54] .

Впрочем, Ласки знал шерифа и, вовсе не собираясь убегать из городка, был взят под опеку военным комендантом генералом Люсиусом Клэем (Lucius Clay). Ласки говорил ему, что в то время как советская ложь путешествует по миру со скоростью молнии, правда ещё только надевает ботинки. Он изложил свои взгляды в документе, представленном 7 декабря 1947 года в офис Клэя, где пылко призывал к радикальной реорганизации американской пропаганды. Этот документ, известный как «Предложения Мелвина Ласки», излагает его собственный проект ведения культурной холодной войны: «Благородные надежды на мир и международное единство не позволяли нам заметить тот факт, что политическая война против США уже начала готовиться и осуществляться, и интенсивнее всего в Германии. Те же самые старые антидемократические и антиамериканские формулы, на которых воспитывались многие поколения европейцев и которые были взяты на вооружение нацистской пропагандистской машиной Геббельса, теперь используются снова. А именно: мнимый экономический эгоизм США (Дядя Сэм, как Шейлок), крайняя политическая реакционность (корыстная капиталистическая пресса и т.д.), отсутствие глубины и серьёзности в культуре (джаз- и свинг-мания, реклама по радио, «пустота» Голливуда, фотографии полуодетых девушек), моральное лицемерие (негритянский вопрос, испольщина, «оки» - Okies) и многое другое» [55] .

Своим необычным языком Ласки продолжал формулировать проблему: «Проверенная временем американская заповедь «Зажги свет, и люди сами отыщут свой путь» только увеличила возможности для лёгкого перехода из одного лагеря в другой в Германии (и в остальной Европе)... Было бы глупостью надеяться отучить примитивного дикаря от веры в мистическую силу лесных трав, просто распространяя современную научную медицинскую информацию... Мы не достигли успеха в борьбе с различными факторами - политическими, психологическими, культурными, которые действовали против американской внешней политики, в особенности против осуществления «Плана Маршалла» в Европе. То, что нам сейчас нужно, так это активная правда, достаточно решительная для того, чтобы погрузиться в противостояние, а не та, что взирает на всё с олимпийским спокойствием. Будьте уверены, сущность холодной войны в большой степени имеет культурный характер. Именно здесь существует серьёзный пробел в американской программе, и его в наибольшей мере используют враги американской внешней политики... Этот пробел... реален и важен» [56] .

«Реальный и важный пробел», о котором говорит Ласки, это неудача «в завоевании симпатий образованных и культурных классов, которые, в конечном итоге, осуществляют моральное и политическое руководство обществом». Этот недостаток, по его утверждению, может быть частично восполнен изданием нового журнала, который, «с одной стороны, служил бы конструктивным стимулом для развития германо-европейской мысли, ас другой - показывал бы, что за спиной официальных представителей американской демократии находится великая и прогрессивная культура с богатыми достижениями в искусстве, литературе, философии и тех аспектах культуры, которые объединяют свободные традиции Европы и Америки» [57] .

Два дня спустя Ласки представил «Проспект для «Американ Ревью», в котором говорил о необходимости «поддержать осуществление главных целей американской политики в Германии и Европе, показав основу, включающую идеи, умственную деятельность, литературу и интеллектуальные достижения, из которой американская демократия черпает своё вдохновение». «Американ Ревью», утверждал он, должно демонстрировать, что «Америка и американцы достигли полного триумфа во всех сферах человеческого духа, общих и Старому, и Новому Свету», и таким образом осуществить первую серьёзную попытку «освобождения значительной части немецкой интеллигенции от коммунистического влияния» [58] .

Результатом активности Ласки стал ежемесячный журнал «Монат» (Der Monat - «Месяц»), предназначенный для наведения идеологического моста между немецкими и американскими интеллектуалами, и, как ясно высказался Ласки, для облегчения проведения интересов внешней политики США путём поддержки «главных целей американской политики в Германии и Европе». Журнал был основан при поддержке генерала Клэя 1 октября 1948 года, и его главным редактором стал Ласки. Он печатался в Мюнхене и перевозился в Берлин союзными грузовыми авиарейсами, от которых город зависел во время блокады. Сначала «Монат» финансировался из «секретного фонда» «Плана Маршалла», потом из казны Центрального разведывательного управления, затем из Фонда Форда и снова долларами ЦРУ. Даже если исходить только из финансирования, журнал был продуктом - и прекрасным образцом - американской стратегии на культурном направлении холодной войны.