Азъ есмь Софья. Царевна - читать онлайн книгу. Автор: Галина Гончарова cтр.№ 74

* * *

Софья летела к Москве, словно стрела, выпущенная из арбалета. Не становись на пути — пролетит насквозь и даже не застрянет!

А разум работал, словно мощный компьютер. Разум перебирал варианты, сравнивал, отбрасывал ненужное.

Болезнь? Нет, отец не жаловался. Да и известно было бы.

Умысел? Разве что…

Просто срок пришел?

Последнее очень вероятно. Только откуда такая тревога? Почему так свербит в пальцах и тянет запастись оружием?!

Своим предчувствиям Софья доверяла, отлично понимая — это не просто так. Что такое предчувствие? Это те обрывки, которые ты увидел, запомнил, не связал с чем‑то, а они вцепились в подсознание. И требуют, приказывают не игнорировать их!

Вот и не будем!

Слишком мало данных для анализа, слишком…

И когда впереди горестно зазвенела колоколами Москва, поняла, что не напрасно. Всадники и не подумали замедлить ход. Куда там остановиться, перекреститься… не до того! Вперед и только вперед!

Видимо, этой ночью Бог был на стороне Софьи, потому что не доехав еще до Москвы, она наткнулась на полк Гордона. Только сначала она даже и не поняла, что это. Выдвинулась из темноты масса людей, ощетинилась пищалями…

Девушка резко осадила коня. Тот захрипел, затанцевал на месте, но сейчас она и с чертом бы справилась. Нежная девичья ручка так дернула узду, что конь мигом присмирел.

— Стой! Кто идет!?

— Государыня Софья! — крикнул в ответ казак из ее сопровождения. — А вы кто такие?!

Пищали опустились.

— Государыня!

Софья вгляделась. Ей знаком был этот силуэт, этот голос…

— Патрик?! Гордон?!

Уж на что она не верила в Бога, но тут рука сама дернулась перекреститься.

— Господи, спасибо тебе!

— Государыня, вы… есть… куда…

От шока шотландец забыл половину русских слов. Еще бы, не каждый день такое встречаешь на дороге — чтобы царевна, с крохотной охраной…

В просвещенных Европах — и то в диковинку бы, а уж в патриархальной Руси‑то! Софья резко выдохнула — и мгновенно собралась.

— Вы здесь откуда?

— Из дворца прибежали, от государыни, сказали неспокойно на Москве, ну я и решил…

Софья выдохнула. Хорошо хоть Любава в уме… хотя сильно на нее рассчитывать не стоит. Сейчас впадет в расстройство чувств — и кроме рева от нее ничего не добьешься.

Это в ней и не нравилось царевне. Она себе в девушки и воспитанницы выбирала тех, кто в стрессовой ситуации собирался и начинал бить лапами, а Любава шла на дно. Ей, конечно, тоже нашлось применение, но… что бы Софья не дала за умную и решительную царицу здесь и сейчас?

И работающую в команде.

А не расплата ли это за Нарышкину?

Мысль мелькнула и исчезла.

— Что именно творится на Москве?

— Хованский народ поднимает. Стрельцы, кто верными остались, бегут оттуда, говорят — зазря погибнуть не хочется, а только и Тараруя слушать — себя не уважать.

Софья оскалилась так, что шотландец едва не шарахнулся. Сейчас на него сама смерть глядела через темные царевнины глаза. Искала, выбирала жертву, ощупывала души ледяными руками.

— Хорошшшооо, — прошипела Софья. — Бунт? Гордон, вы верны моему брату?

Патрик молча кивнул. Софья могла бы спросить — верен ли он ей, все равно ответ был бы тот же. За такую жену, как Лейла, за детей, за должность и милость, да просто за уважение…

— Кто с оружием встретит — зарубать нещадно. Крикунов стрелять, не вступая в переговоры. Остальное — по моему приказу. Никакого Хованского на Москве не будет, — глаза царевны горели адским огнем так, что Патрик даже поежился.

Откуда ж ему было знать, что сейчас на него смотрит женщина, прошедшая девяностые. Когда каждый день под смертью ходишь, да не под простой, когда родными и близкими рискуешь… что‑то в душе ломается. А что‑то срастается так, что и не разломишь.

Софья решительно направила коня в сторону Москвы, не ведая, что с другой стороны в город входит во главе своего полка Иван Хованский.

* * *

Софье повезло еще и в том, что она разминулась с татями. Маленький отряд сделал ставку на скорость — и не прогадал. А еще…

В Дьяково, как и в любое другое село, вела одна дорога, а вот в Москву — несколько, в зависимости от того, какими воротами надобно было в город въехать.

И в то время, как тати двинулись скорым ходом в Дьяково, Софья решила не ломиться напрямую в Москву, а для начала придать себе чуть больше веса.

В качестве утяжелителя был выбран полк Гордона, стоящий под Москвой, благо, Софья знала где. Туда и направилась. Время она на этом, конечно, потеряет, с дороги свернет, но так душе спокойнее.

Вооруженная сила, да в сочетании с решительностью и правом отдавать приказы — страшная штука. Вот где‑то на последней трети пути Софья и разминулась с катами, посланными и по ее душу.

А вот пан Володыевский не разминулся.

Он и задержался, благодаря сборам и царевнам, и двигаться с такой скоростью, как Софья не мог, а потому отставал от нее. А еще…

Они ведь шли в Москву, не зная, что их там ожидает. Но отрядом, а потому вперед был выслан авангард. Совсем небольшой, человек десять. Поляки, казаки…

А что бывает, когда обоим надо — и в противоположном направлении?

Наемники решили, что это кто‑то из Дьяково — и справедливо. Но далее они решили, что это — весь отряд. И напали, не утруждая себя размышлениями.

У них‑то был приказ!

Им надо было дойти и уничтожить. А ежели сейчас пропустить… ведь не получится ни тишины, ни скрытности!

Они напали без предупреждения, но в авангарде были не вовсе уж зеленые сопляки. Завязалась жестокая ночная схватка, в которую и врубился Ежи, не сильно разбираясь, кто там обижает его людей.

А как он мог поступить иначе? При том, что у него под охраной было несколько членов царской семьи? На его людей напали? Пусть даже по ошибке, но ошибки — они разные бывают.

Попробовать остановить схватку и начать мирные переговоры?

Поверить, что те, кто в отряде, идут к нему на подмогу?

Вот уж чем — чем, а доверчивостью Ежи никогда не страдал. А потому…

Ночной бой получился жестоким, кровавым и достаточно коротким. За луки и мушкеты никто схватиться не успел, все решили сабли и кинжалы. А уж ими в его отряде владел каждый, да и было их куда как поболее, чем налетчиков.

Закипела сеча, за которой с выражением страха на лице наблюдали из кареты прижавшиеся друг к другу царевны Татьяна и Анна.