Любовь юного повесы - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Вернер cтр.№ 51

Полковник говорил спокойно и сдержанно; очевидно, само по себе это обстоятельство ничуть его не интересовало; он только считал необходимым выяснить его, потому что оно затрагивало честь человека.

– Не говорите об этом Герберту, прошу вас! – поспешно перебила его Адельгейда. – Я все вам объясню. Увлекшись, Евгений сказал больше чем следовало; но он с самого начала принял это слишком близко к сердцу. Ничего бесчестного тут не было. Вы знаете, что год назад я была обручена во Флоренции. В то время отец был уже сильно болен, и доктора требовали, чтобы он провел зиму в Италии. Сначала мы поселились на два месяца во Флоренции; дальнейший маршрут должен был зависеть от состояния здоровья больного. Брат был с нами, но в начале зимы должен был вернуться домой. Мы нанимали виллу за городом и, разумеется, жили очень уединенно; Евгений приехал в Италию впервые и постоянно грустил, сидя в тихой комнате больного. Я поддержала его желание ненадолго съездить в Рим и даже настояла на поездке. Лучше бы я не делала этого! Но я не могла предвидеть, чем все это кончится.

– Другими словами, он развлекался, в то время как его отец умирал?

– Не судите его так строго! Ему не было еще и двадцати лет, до этого он был всегда на глазах у любящего, но тем не менее строгого отца. Свобода опьянила и ослепила его. Как я узнала впоследствии, молодого немца, незнакомого с жизнью, заманили в кружок мошенников, которые играли по-крупному. Под приличной внешностью скрывались подонки. Евгений по неопытности не разглядел этого. Он проиграл значительную сумму; однажды неожиданно нагрянула полиция, итальянцы стали сопротивляться, произошло настоящее сражение, в которое втянули и Евгения. Он только защищался, но, к своему несчастью, тяжело ранил одного из полицейских, и его вместе с другими арестовали…

Полковник слушал молча; его лицо оставалось безучастным, и он прежним сухим тоном произнес:

– И Штальбергу пришлось вытерпеть это от сына, который до того был образцом благовоспитанности!

– Отец ничего не узнал. Ведь это было совершено по неприятности, скорее это была ошибка, чем проступок. И это никогда больше не повторится; Евгений дал мне честное слово.

Фалькенрид вдруг резко и презрительно засмеялся.

– Честное слово! Ну, конечно, почему же не дать! Ведь его так же легко дать, как и нарушить. Неужели вы еще так доверчивы, что полагаетесь на слово такого мальчика?

– Да, я верю ему. – Адельгейда обиделась и с упреком посмотрела на Фалькенрида. – Я знаю брата, несмотря ни на что, он сын своего отца и сдержит слово, которое дал самому себе и мне, – в этом я уверена.

– Хорошо, что вы еще умеете верить; я давно разучился, – сухо сказал Фалькенрид. – Что же было дальше?

– Брат с трудом добился разрешения известить меня. «Не говори отцу, это убьет его», – написал он мне. Я лучше его знала, что больной не перенесет подобного известия; мы были одни на чужой земле, у нас не было ни друзей, ни знакомых, действовать надо было немедленно. В эту страшную минуту я вспомнила о Герберте, который в то время служил при посольстве во Флоренции. Мы немного знали его уже раньше; он нанес нам визит, как только мы приехали, и предлагал свои услуги в случае, если нам понадобится посредничество нашего посланника. Потом он стал бывать у нас чаще и сразу же явился по моей просьбе. Я доверилась ему, рассказала все, попросила совета и помощи и… получила их.

– Какой ценой? – Полковник мрачно сдвинул брови.

– Нет-нет, это было не так, как вы думаете и как до сих пор думает Евгений. Меня никто не вынуждал; Герберт предоставил мне свободу выбора. Конечно, он не скрыл от меня, что история с братом была даже гораздо хуже, чем я думала, что во избежание огласки проигранную сумму непременно надо было заплатить и что, по всей вероятности, дело не обойдется без суда, потому что брат ранил полицейского. Он объяснил мне также, что личное вмешательство в подобную историю может очень повредить его репутации. «Вы требуете, чтобы я спас вашего брата, – сказал он. – Может быть, я и смогу это сделать, но при том я рискую своим положением и ставлю на карту всю свою карьеру. Такую жертву можно принести разве что родному брату или шурину».

Фалькенрид вдруг встал и прошелся взад-вперед по комнате; потом остановился перед молодой женщиной и спросил сердитым голосом:

– И вы с перепугу, разумеется, поверили?

– А вы думаете, все было по-другому?

– Очень может быть. Я незнаком с тонкостями дипломатичной службы, но знаю одно: в этом деле Вальмоден действительно проявил себя «великим дипломатом». Что вы ответили?

– Я просила дать мне время подумать; все это обрушилось на меня так внезапно. Но так как нельзя было терять ни одного часа, то в тот же вечер я дала Герберту право… заступиться за своего шурина.

– Разумеется! – с горечью пробормотал полковник. – Мудрый Герберт!

– Он сразу взял отпуск и сам отправился в Рим, а через неделю вернулся вместе с братом. Ему удалось не только освободить Евгения, но и совершенно замять это дело. Какими средствами он достиг этого, я не знаю, но, имея влиятельных друзей и не жалея денег, конечно, можно сделать многое, а Герберт швырял деньги налево и направо и воспользовался всеми связями, приобретенными за многолетнюю дипломатическую службу. За своим личным поручительством он достал также деньги, чтобы покрыть карточный долг. Он говорил мне потом, что ему пришлось пожертвовать половиной своего состояния.

– Очень великодушно, если такой жертвой приобретаешь миллионы. Что же сказал Евгений о такой сделке?

– Он не подозревал о ней и вернулся в Германию. С тех пор Герберт стал ежедневно бывать у нас и сумел так расположить к себе моего отца, что тот наконец сам настоял на нашем браке; только тогда Герберт сделал предложение. Я была очень благодарна ему за помощь. Только от Евгения скрыть ничего не удалось, он догадался обо всем и вынудил меня признаться. С тех пор он постоянно мучит себя упреками и чувствует ненависть к зятю, несмотря на мои уверения, что Герберт – удивительно внимательный, самый деликатный муж.

Фалькенрид не спускал глаз с молодой женщины, как будто хотел прочесть на ее лице сокровенные мысли.

– Вы счастливы? – медленно спросил он.

– Я довольна.

– И это уже много в жизни! Мы рождаемся не для того, чтобы быть счастливыми. Я был не прав по отношению к вам, Ада; я думал, что выйти замуж за Вальмодена вас заставили блеск высокого положения, желание играть первую роль в обществе в качестве жены посланника, но… я очень рад, что был не прав! – Сказав это, полковник протянул молодой женщине руку. Теперь его холодный взгляд потеплел, а в рукопожатии выражалась безмолвная просьба о прощении.

– Теперь вы знаете все, – закончила Адельгейда с глубоким вздохом, – и не будете затрагивать эту тему в разговоре с Гербертом; я вас очень прошу об этом. Вы видите, в его действиях не было ничего нечестного; повторяю, он не принуждал меня и не уговаривал; меня вынудила сила обстоятельств. Я не могла и не имела права ожидать, чтобы он принес такую жертву постороннему человеку.