Рижский редут - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Дыкин, Далия Трускиновская cтр.№ 77

И даже родилась мысль, что напрасно я послушался Бессмертного – чтобы потолковать сегодня с Андрюшкой Елисеевым, таких сложностей не требуется.

Мысль эта была по сути своей предчувствием. Мой поход в госпиталь, с одной стороны, усложнил мое положение, но с другой – заставил меня наконец рассказать сержанту всю правду. Но это произошло уже после моей встречи с бедокуром Андрюшкой.

Я отыскал его не сразу, сперва познакомился с его молодой женой, которой было никак не более восемнадцати лет. При взгляде на нее меня охватила жалость – молодица пребывала в состоянии счастливого ожидания. Кабы мирное время, я бы за нее порадовался. Но рожать ребенка в военную пору – тяжкое испытание, я полагаю. Ведь неизвестно, что будет с Ригой и ее окрестностями через неделю-другую.

Мне страх как не хотелось огорчать ее историей о том, как ее супруг потерял в драке свой товар. И я стал просто домогаться встречи.

– Он и тебе задолжал? – сердито спросила Андрюшкина жена. – За что мне эта Божья кара?

– Это я ему задолжал, взял свечи, а деньги обещал отдать потом, мы с ним знакомцы, – соврал я и достал из-за пазухи кошелек.

Там как раз была полтина, и я отдал ее удивленной женщине. Тут же отношение ко мне переменилось. Меня усадили на лавку, поднесли ковшик хорошего кваса, и он пришелся весьма кстати – жара, как я уже говорил, стояла страшная.

Удивительно, как ловко женщины умеют преобразить самое неподходящее место, сделав его уютным для жилья. Казалось бы, что такое подвал? Помещение мрачное, в окошко видны лишь ноги, пробегающие взад-вперед, и лучшее, на что он годится, – это хранение дров и провизии. А женщины, пришедшие сюда из Московского форштадта, поделили его натянутой на веревках крашениной на углы, поставили широкие скамейки, положили тюфяки, накрыли одеялами, взгромоздили пирамидкой взбитые подушки. Выметя щепки, они постелили тканые длинные половики, обозначающие маршруты, по которым ходят босые ноги: от дверей к постели, от постели к столу, от стола к скамье с прялкой. Соседи Андрюшкины, как я заметил в щель между полотнищами, приспособили и детскую люльку. И, невзирая на полумрак, помещение под древними кирпичными сводами преобразилось.

– А что, этот подвал сообщается с другими? – спросил я.

– Да, вон там дверь, – Андрюшкина жена показала в дальний угол. – Да она, поди, с той стороны заколочена.

Я пошел поглядеть и обнаружил заложенную кирпичом арку, посреди которой точно была низенькая дверца из почерневших досок.

У меня был при себе тот план окрестных улиц, что я вычертил недавно. Я неприметно достал его и мысленно нанес очертания подвала, особо запомнив эту арку. Молодка меж тем предлагала мне еще квасу и всячески показывала свое благорасположение. Я спросил, где ее супруг пополняет запасы товара. Оказалось, что свечной промысел Московского форштадта еще не ожил во всю силу на новом месте, и сейчас часть товара хранится тут же, в подвале, под лавками и в нишах. Это обнадеживало. Я понял, что Андрюшка, распродав свои две связки, вскоре воротится. Так оно и получилось.

Он несколько удивился, обнаружив гостя. Он честно заявил, что не помнит меня и не знает. Тогда и я честно повинился: дал его бабе полтину, чтобы никуда меня не гнала, поскольку слоняться вокруг складов мне неохота – мало ли что подумают сторожа, ворья теперь в Риге довольно.

– Так чего ж ты от меня хочешь? – спросил Андрюшка, малый невысокий, но плечистый и сварливый. Да еще добавил гнилых словечек, не стесняясь жены.

– Потолковать надо. Ответишь мне – будет еще полтина.

– Ну, садись.

Мы сели к столу.

– Ты третьего дня или раньше продал одному человеку две связки свеч вместе с коромыслом, – сказал я. – И уговорился с ним, что не будешь какое-то время ходить по Столбовой улице и поблизости.

Я не был уверен, что свечные торговцы поделили город на участки, но так должно быть во избежание ссор из-за переманивания постоянных покупателей. Сдается, я не ошибся.

– Этот человек, покупатель твой, натворил дел. Свечи твои нашли в кустах на гошпитальном кладбище. Там была драка, и человек тот, как можно догадаться, кого-то порешил. Для того-то я тебя и ищу…

– Так ты из полиции? – недоверчиво спросил он.

– Выше поднимай. Из военной полиции.

– Вот черт…

– Опиши-ка того человека, да поточнее!

Про военную полицию рижане знали единственно то, что она существует и занимается делами государственной важности. Я и сам-то о ней знал примерно столько же. Это меня и выручило, я принял вид самоуверенный и неприступный, а если бы знал, как близко от меня находятся подлинные офицеры военной полиции Первой западной армии, которые тогда были под началом Якова Ивановича де Санглена, то поостерегся бы пороть горячку.

– Ростом он с тебя, сударик, будет… Волосом потемнее… – Андрюшка, вспоминая внешность покупателя, явно маялся, но я был неотступен.

Наконец он закричал, что более ничего не знает. Но примет было довольно, чтобы опознать Мартына Кучина.

– И где вы сговаривались?

– Да где, как не в корчме!

– Кто кого в корчму повел?

– Он – меня.

– Поил тоже он?

– Не я же!

– И что, как корчмарь его принимал? Знакомцы они?

– Знакомцы… – подумав, сказал Андрюшка. – Он корчмарю – запиши, мол, на меня. А тот – ага…

– И как-то тебе этот господин объяснил, для чего ему маскарад понадобился?

– Чего?

– Рядиться свечным торговцем на кой черт?

– Так это просто! – обрадовался Андрюшка. – Он к бабе подбирается! А баба замужем! А со свечами он в любой двор войдет, и никто на него не подумает! Марфушка, пошла вон!

Это относилось к юной супруге, которая внимательно нас слушала, а как дошло до любовных шашней – сделала от любопытства лишний шаг и оказалась замечена.

Я расспросил о корчме. Эти заведения носили свои названия и были известны до такой степени, что служили ориентирами и для военных. Я сам впоследствии видел в сводках названия не села или мызы, а, скажем, Воронью корчму или Волчью корчму. Та, где свил гнездо Мартын Кучин, именовалась Сорочьей. Там держали в клетке ученую сороку.

Я предупредил Андрюшку, что еще, возможно, навещу его, и пошел прочь.

Нужно было придумать, как подобраться к приказчику Аввакуму.

Если он где-то спрятал раненого Яшку, то сам его, надо полагать, навещает. Яшка – человек грамотный, он и по-немецки, насколько я знал, может записочку прочитать, особливо если внятными буквами. Что, коли у Яшки была не одна зазноба-немочка?

Я решил написать ему письмо и передать с Аввакумом, но вот каким должно быть содержимое этого письма – понятия не имел. В конце концов я решил поделиться этой затеей с Бессмертным, когда он появится, и вздохнул с облегчением: сделано немало, можно бы и отдохнуть. Раз Бессмертный у нас такой мастер логики, пусть он и придумывает, как использовать Сорочью корчму, Мартына Кучина и приказчика Аввакума, чтобы объяснилось наконец Яшкино вранье полицейским.