Черные комиссары - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 62

– А что их понимать? Вон они – подтягивают войска, каждый день нарушают наши границы с воздуха и внаглую готовятся к войне.

– Так вот, на этой самой войне для командира важнее всего – понять и объяснить для себя действия противника, способ его мышления. Иначе ни тактически, ни в стратегии ты его никогда не «переиграешь».

– Может быть, может быть. У нас тут один молодой рыбак-перебежчик объявился, который бежал к нам от мобилизации в армию Антонеску. Так вот, перебежчик этот говорит, что их артель обещали на пограничную реку Южный Буг перебросить, в район Николаева. Даже не взлелеянного в мечтах Днестра, а сразу до Южного Буга, поскольку до его берегов, по замыслу Антонеску, должна простираться новая область королевской Румынии – Транснистрия.

– Действительно оборзели. Мечтать, конечно, не запретишь, но всему же есть предел.

– Ничего, определим мы румынам этот предел, – жестко процедил Булгар. – И заступникам их, фрицам, – тоже. Потому как разведка все знает.

Личностью старшина, несомненно, был колоритной. Невысокого роста, но широкоплечий и широкоскулый; предельно смуглолицый, но в то же время наделенный какими-то голубовато-белесыми глазами, – Петр Булгар производил впечатление человека, вобравшего в себя черты всех приазовских степняков. Казалось, в его облике не осталось ничего такого, что способно было напоминать о славянских корнях, однако сам Булгар в славянском происхождении своем никогда не сомневался.

Капитан уже знал, что начало свое старшина первой статьи ведет от древнего рода украинских солеваров, предки которых вроде бы имели ярлык-разрешение перекопского мурзы на вываривание соли на лиманах еще во времена Крымского ханства. А прозвище Булгар кто-то из предков его получил то ли потому, что пытался доказать, будто происходит от некоего ханского рода волжских булгар, причем именно от ханского; то ли от того, что женился на спасенной от плена волжской булгарке – некрасивой и, как впоследствии оказалось, немыслимо дотошной и сварливой. Посему и прозвище Булгар задумывалось уже как бы в насмешку над женихом-неудачником.

Однако, зная все это, капитан понимал: по существу, он пока еще совершенно ничего не ведает о человеке, с которым свела его судьба на этом острове – за какие-нибудь две сотни метров от врага и за два-три дня от войны. Что им еще только предстоит узнать друг о друге то, что следует знать солдатам; людям, оказавшимся в одном окопе, на передовой, под кинжальным огнем врага.

Тем временем один из краснофлотцев группы засекал передвижение противника, притаившись на запасном НП, оборудованном чуть севернее, метрах в двадцати от основного; а второй устроился на доске, уложенной на верхних ветках ивы, под которой располагался блиндаж. Причем оба они теперь в той или иной мере работали на Гродова.

По всем мыслимым предположениям, переброска десанта на вражеский берег должна была осуществляться с этого пограничного островка, поэтому, освободившись наконец от суетных дел обустройства отряда, капитан вот уже второй час изучал все особенности места возможной высадки, пытаясь запомнить каждый выступ, каждый затон, тропинку, хижину…

– Кстати, бронекатер наш первым ворвался тогда в это русло, – молвил старшина, – и произошло это в нарушение приказа, когда на отдельных участках румыны все еще переправлялись на правый берег. Слишком уж командир катера новую границу обозначить торопился.

– Обошлось без трибунала?

– Командир дивизиона каким-то чудом спас его, списав на какую-то там тактическую ошибку, собственно, взяв вину на себя.

– Да и победу над румынами, пусть пока что дипломатическую, командование осквернять, очевидно, не захотело, – предположил Гродов.

Разведывательный НП этот был постоянным, поэтому бойцы успели оборудовать его двумя точками наблюдения, соединенными окопом и накрытыми низенькими камышовыми крышами. А рядом соорудили нечто среднее между землянкой и блиндажом – с нарами, двумя бойницами и печкой – «буржуйкой».

Старшина уверял его, что именно из этого створа вчера показались две немецкие машины с прицепами, с которых румынские солдаты сняли и на руках снесли к воде две шлюпки. А сегодня оттуда же притащили довольно большой плот.

«Не на рыбалку же они собрались, – заключил тогда начальник наблюдательно-разведывательного пункта флотилии. – К переправе, судя по всему, готовятся. Тем более что не только к этому пункту плавсредства перебрасывают, по всему пограничному участку реки».

На склоне возвышенности показалось до роты румынских пехотинцев, которые трусцой преодолевали расстояние до невидимого Гродову причала, когда из блиндажа выглянул радист и сообщил, что через три часа его ждут на заседании военного совета флотилии, у контр-адмирала Абрамова.

– Вот адмирал вам и подтвердит, – оживился Булгар, провожая капитана к глиссеру, который постоянно дежурил на восточной оконечности острова, – что мы, считай, уже на войне.

Прибрежная степь, камышовые островки и даже сама река – все казалось застывшим, и, если бы не царящее над всем этим марево, должно было бы плавиться от необычной, даже для этих южных мест, жары.

Контр-адмирал Абрамов только что завершил обход на сторожевике точек базирования и временных стоянок бронекатеров и тральщиков флотилии. Впечатление было удручающим. Когда-то, пребывая в должности командующего Днепровской военной флотилией [39] , он время от времени проникался осознанием бесполезности этого подразделения, базировавшегося в водах внутренней реки, за сотни километров от ближайших границ. А посему приказ о расформировании этой флотилии воспринял, хотя и не без горечи, но с осознанием своей правоты, а главное, целесообразности.

Теперь же ему приходилось с горечью отмечать, что весь Измаильский порт и все места базирования судов флотилии находятся под прямой наводкой румынских батарей, а это значит, что база и часть судов могут быть поражены в первые же минуты артналета.

– От самолетов противника мы еще хоть как-то можем прикрыться огнем зениток, от вражеской же артиллерии прикрываться будет нечем, – сабельным ударом подытожил его сомнения и раздумья начальник штаба флотилии Григорьев.

– Потому что право открыть огонь по румынской территории, – согласился командующий, – мы получим только после того, как высшее командование и руководство страны убедятся: на сей раз речь действительно идет не о какой-то там мелкой провокации, подобно тем, какие устраивают нам румынские и немецкие пилоты.

– А значит, теперь уже нужно огрызаться по настоящему, как это положено делать на войне.

Поднявшись в свой кабинет на втором этаже небольшого особняка, он швырнул фуражку на стол и нервно расстегнул ворот кителя. Коренной уралец, он в свои сорок четыре так и не сумел адаптироваться к южному климату и в разгар лета всегда чувствовал себя отвратительно. Причем определялось это не состоянием здоровья, а тем физическим дискомфортом, в который его постоянно загоняли палящие лучи солнца и соленый пот.