Гнев Цезаря - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 56

– Странные какие-то у вас воспоминания, штурмбаннфюрер, – едва заметно поморщился Гайдук.

– Странность их заключается только в том, что пленение произошло на секретной базе «Буг-12». Нужны еще какие-то факты?

– Ну, формулировка «пленение» – слишком громкая и неубедительная, – проворчал флотский чекист. – Так, короткая встреча двух офицеров-фронтовиков в ходе затишья между боями…

– Однако же факт своего пребывания в плену и допроса, проведенного сотрудниками СД, от командования вы все же скрыли.

– Можно подумать, что в своих рапортах командованию вы буквально изощрялись в описания того, каким образом упустили начальника службы безопасности базы, русского майора-чекиста.

Барон отведал яичницы; затем, проследив, как русский священнодействует над кувшиноподобной чайной кружкой, заказал бутылку красного вина и только тогда признал:

– Не скрою, кое-какие подробности, да и то со временем, пришлось упустить, кое-какое детали приукрасить.

– Представляю себе, насколько вы их приукрасили.

– Впрочем, изюминка заключается в другом. Мне, господин подполковник, оправдываться уже не перед кем, поскольку ни СД, ни самого рейха уже не существует. У вас, оказавшегося в лагере временных победителей, ситуация значительно сложнее.

– Обычно я обхожусь без ваших сочувствий, – сухо обронил Гайдук.

– Но не сможете обойтись без моих напоминаний. Дело в том, что в моей личной агентурной картотеке вы, как видите, остались. Кстати, замечу, что уже тогда мне позволено было иметь личную картотеку, с именами только мне известных агентов, добровольных помощников и просто людей, ненавидящих энкавэдэшников и советский строй. Вы же все эти годы со страхом ждали, что ваше пленение и допрос сотрудниками СД вот-вот всплывут и тогда уже перед военным трибуналом придется отвечать на целый перечень самых нежелательных вопросов. Причем на основной из них – «Почему вы скрыли сам факт нахождения в плену?» – сколько-нибудь внятно ответить так и не сможете.

– Почему же, на него ответить как раз просто – потому что был убежден: некий германский барон, забыв об элементарной пристойности и офицерской чести, из кожи лезть будет, чтобы «настучать» на меня советскому командованию или хотя бы местному партийному руководству. Ничего более позорного, чем германский аристократ – в роли провинциального энкавэдэшного стукача, представить себе не мог.

– Признаю, это был не самый благородный поступок офицера-аристократа. Но… шла война. А тут как раз мне сообщили, что штабные связисты умудрились вклиниться в пока еще тыловую телефонную линию русских и дозвониться до городского руководства пока еще тылового украинского Степногорска. Словом, каюсь, не устоял. Позвонил, информировал бургомистра города.

– И начальника районного отдела НКВД.

– Насколько я теперь понимаю, оба они сразу же были нейтрализованы вами.

– Как-то уж так сложилось в условиях войны, что эти люди какое-то время молчали. Наверное, молчали, хотя, кто знает, может, и проговорились, да только за все прошедшие годы тот, осведомленный, никоим образом не проявил себя. А затем оба исчезли в водовороте войны. Хотите выпить за упокой их душ, штурмбаннфюрер?

– Персонально за их души – нет. Однако тему тоста вы подсказали.

Официант наполнил два бокала, один из которых поставил рядом с русским подполковником, и Штубер тут же предложил помянуть всех погибших в прошлой войне. Всех без исключения, независимо от того, под чьими флагами и на чьей стороне они воевали.

Гайдук едва пригубил бокал, да и то лишь во имя христианской памяти о павших, теперь уже в самом деле независимо от того, на какой стороне линии фронта их погребали.

– Но, очевидно, вам тоже есть в чем покаяться? – тут же спросил его барон фон Штубер.

– Все мы, фронтовики, в грехах человеческих, как в господнем дерьме, – холодно заметил Гайдук, прекрасно понимая, к чему клонит этот эсэсовец.

– Хотите сказать, что к смерти тех двоих – чекиста и бургомистра Степногорска – вы не причастны?

– Кто способен усомниться в этом?

– Признаюсь, когда я узнал, что вы не только не сгинули в подвалах НКВД или не полегли от пули смершевца, то очень удивился. «Почему, – размышлял я, – ни этот их чекист Вегеров, ни бургомистр Степногорска, уж не припомню его фамилию, так и не выдали майора Гайдука?» Кстати, как именно они погибли? Станете утверждать, что не интересовались их судьбой? Не поверю.

– Они оба полегли во время бомбежки вашими самолетами колонны беженцев. Это произошло неподалеку от одной из днепровских переправ, куда добирались в машине, как вы называете его, бургомистра.

– То есть они погибли без вашего участия? Не успев доложить о вашем сотрудничестве с германской разведкой, о вашей вербовке офицерами СД? Причем ушли в мир иной оба сразу? Какое удивительное везение! Ваше… везение!

– Даже если бы они остались живы, то доносить не торопились бы.

Барон удивленно вскинул брови. Смугловатое лицо, темные глаза, черные, слегка вьющиеся волосы и темно-синяя тройка делали его похожим на болгарина или югослава, придавая к тому же облик «человека от искусства». Возможно, в этой личине подполковник и воспринимал бы его, если бы не знал, какого рода «искусством» овладевал большую часть своей жизни этот диверсант.

– Впрочем, вы правы, – неожиданно признал он, вернув брови на природой отведенное место. – В таком случае им неминуемо пришлось бы объяснять, откуда эта информация, а значит, объяснять, почему, когда и при каких обстоятельствах они позволяли себе говорить по телефону с вражеским диверсантом, да к тому же – с офицером войск СС. Но, как бы ни складывалась после доноса судьба этих двух идиотов, ваша участь, подполковник Гайдук, была бы предрешена.

– Внутренне я к этому готовился.

– И не пытайтесь убедить меня, что вы все-таки доложили об этом происшествии своему непосредственному начальнику.

Подполковник демонстративно, не прикрывая рта ладонью, зевнул, допил остатки чая и артистично развел руками.

– Во-первых, тому, кто курирует меня в Москве, я доложил, а во-вторых, нам обоим инцидент показался настолько незначительным, что придавать его дальнейшей огласке не было смысла. Единственным следствием моего письменного рапорта куратору стало то, что мне было приказано время от времени запрашивать все лагеря военнопленных относительно появления там оберштурмфюрера Штубера. И хотя в лагеря для пленных офицеры СС, особенно если они служили в СД, попадали крайне редко, все же решено было подстраховаться. Как видите, появления в нашем тылу барона фон Штубера никто особо не опасался.

Германец задумчиво помолчал, и Дмитрий вдруг понял, что слегка перестарался, убеждая эсэсовца в том, что попытка вербовать его бессмысленна. Он вполне согласен был с атташе-генералом и теми, кто утверждал план операции «Черный Князь», что иного способа подобраться к Валерио Боргезе, в том числе и к команде его боевых пловцов, может и не представиться. И что лучшего способа помешать осуществлению диверсии на линкоре «Джулио Чезаре», а возможно, и на других кораблях, изыскать невозможно.