Севастопольский конвой - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 86

– Поступил приказ до темноты овладеть перешейком, – сказал он после сдержанного приветствия. – Поэтому ровно в девятнадцать мои бойцы пойдут в наступление на позиции румын в южной оконечности лимана. Самое время завершить окружение вражеских частей, все еще остающихся на западном побережье Большого Аджалыка.

– Понял. Уже сейчас начинаю истреблять противника в низинной приморской полосе, оттесняя его на узкую полоску самого перешейка. В девятнадцать перехожу в общее наступление на восточный плацдарм противника.

– Только так, с двух сторон, – поддержал его командир Первого полка морской пехоты. – Тогда мы намертво прижмем уцелевшие подразделения врага к лиману.

Объединив прибывшую роту с третьей ротой батальона Владыки, майор отправил обоз назад, навстречу отходящим ротам Никонова, а бойцам образовавшегося отряда, возглавляемого самим старшим лейтенантом, приказал вытеснять румын из приморской части плацдарма, пробиваясь к перешейку. Но комбат воспринял приказ по-своему. Как только группа моряков по-пластунски подобралась к позициям румын и забросала их гранатами, он поднял бойцов в атаку и вклинился во вражеский плацдарм метров на двадцать.

Упускать такой момент нельзя было, и Гродов лично повел бойцов двух оставшихся рот в наступление на плацдарм в районе плавней. Прячась за выведенными из строя машинами и повозками, а также цепляясь за плавневые островки, румыны оказывали здесь ожесточенное сопротивление. И вскоре бой перерос в рукопашную, во время которой в ход шло все – штыки, саперные лопатки, ножи, немецкие гранаты с деревянными ручками. Какой-то рослый десантник даже умудрился вырвать из повозки оглоблю и ринулся с ней в плавни, выкашивая перед собой людей и камыш.

И только Малюта не горячился. Удобно устроившись на кочке под повозкой, он снайперски прореживал ряды врагов, время от времени покрикивая на своих: «Да не мельтешите же вы перед дулом, босота слободская! Дайте наконец душу отвести!»

Какой-то унтер-офицер с двух шагов выстрелил в Гродова, но тот успел отшатнуться, и пуля лишь слегка обожгла предплечье. Румын попытался перезарядить карабин, однако майор метнулся к нему, ногой отбил в сторону ствол и, схватив противника за ворот расстегнутого кителя, из всей мощи врезался головой в его подбородок. Развернув унтера спиной к себе, он прикрылся им от пули какого-то обозника, которого тут же сбил с повозки выстрелом из пистолета, а тяжелораненого румына буквально нанизал на штык возникшего рядом немца. Он уже заметил, что вместе с румынами на север прорывалось и какое-то подразделение немцев, которые старались держаться поближе к плавням и уходить за спинами союзников.

Однако этому уйти не удалось. Оглушив фрица ударом рукоятки в переносицу, Черный Комиссар сбил его с ног и, уже оказавшись в прикрытом полегшим камышом озерце, добивал его, на удивление живучего, кулаком, словно кузнечным молотом.

Пока Гродов поднимался, к нему бросился еще один немец, однако возникший откуда-то из-за кустарника десантник в окровавленной тельняшке и с оглоблей в руках, поверг того страшным ударом в затылок и тут же замертво упал рядом.

– Выходи из боя, командир, – оттолкнул майора Жодин, вонзая в немца карабинный штык, словно осиновый кол. – Не царское это дело – по колдобинам с немчурой цапаться. С остальными сами управимся.

– Не путайся под ногами, сержант! – окрысился на него майор, не замечая, что вошел в ярость, в раж. Но, бросившись командиру в ноги, Жодин повалил его как раз в те мгновения, когда над ними отстучала очередь ручного пулемета. Затем еще и еще одна, пока в той стороне, откуда, из-за разбитой снарядом машины стрелял пулеметчик, не прозвучал взрыв гранаты.

– Считай, что я у тебя в долгу, сержант, – внимательно осматриваясь по сторонам, поднимался командир полка.

– Неубедительно говоришь, командир, – не удовлетворился его заверением Жодин.

– Что значит «неубедительно»?

– А то… Конкретизируй свою долговую расписку хотя бы двумя бутылками хорошего коньяку.

– Уже конкретизирую.

– Да при двух кругах домашней колбасы-кровянки. Но только такой, настоящей, с чесночком и всем прочим, полагающимся кровянке…

На минутку забывшись, командир полка голодно взглотнул слюну, но тут же спохватился и сурово одернул Жодина:

– Побойся Бога, сержант, не живодерничай! Сам знаешь, что на такую «долговую роскошь» жизнь моя никчемная не тянет!

Подпустив противника как можно ближе к своим окопам, десантники из роты Зубова дали три залпа, метнули последние гранаты и, не позволяя ему ни залечь, ни организованно отступить, поднялись в контратаку, четвертый, пусть и нестройный, залп производя уже на ходу, или, как называл этот прием Гродов, «из-под полы».

Старший лейтенант специально повел себя именно так, как рекомендовал перед рукопашной командир полка. При этом он не только познавал эффективность такого контрудара, но и как бы пытался перенять у опытного десантника частицу его удачи.

Прежде чем прокричать свое неугасимое «Полундра!», комроты успел жестко предупредить бойцов:

– Не зарываться! Противника гнать только за пределы лабаза. Оттуда, используя укрытия, прореживать уцелевших выстрелами вдогонку.

– А может, все-таки погнать их до той части деревни, из которой они нас недавно выбили? – предложил сержант Колотов, который исполнял теперь обязанности командира первого взвода.

– Румыны только этого и ждут, – ответил Зубов. – Их там, в деревне, не менее сотни. И если, в свою очередь, эта орда контратакует, тельняшки нам уже не помогут. А так, может, еще продержимся до утра.

– Во всяком случае, до полной темноты, – поддержал его старший сержант Курилов. – Да и с кем гнать? – окинул он взглядом свое поредевшее воинство.

И Колотов не мог не понимать, что он имеет в виду. Все три командира взводов погибли. Старший лейтенант наспех свел уцелевших бойцов в два взвода, в одном из которых, пребывавшем под командованием младшего сержанта Возницкого, в строю насчитывалось двадцать два бойцы, в другом, под командованием Колотова, – двадцать семь. Еще несколько бойцов, вместе с фельдшером и двумя санитарами, оставались на лазаретном островке, с ранеными – прикрывали их, держа оборону на кронах ив. Правда в основном там находились бойцы из группы Курилова, но комроты уже считал их своими.

Контратака выдалась отчаянной. После залпа «из-под полы» часть румынских солдат пыталась залечь, но большинство бросилось к спасительным строениям рыбачьей базы. И именно возле них образовалась настоящая рубка, когда в ход пошли не только ножи, но даже обломки старых весел. На глазах у комроты Курилов сумел увязаться за двумя убегавшими солдатами, и теперь отчаянно бил их по каскам немецкой гранатой с деревянной ручкой. А когда один из них, очевидно, оглушенный, упал, по-кошачьи, все еще с гранатой в руке, бросился на спину второму. Чтобы прекратить эту схватку, разгоревшуюся у вытянутой на берег рассохшейся лодки, Зубов выпустил в упавшего солдата последнюю пулю из пистолета. А затем, подхватив его карабин, почти в упор выстрелил в румынского легионера, попытавшегося устроиться со своим ручным пулеметом в проломе стены рыбацкой хижины.