Охотники за сокровищами - читать онлайн книгу. Автор: Роберт М. Эдсел, Брет Уиттер cтр.№ 16

Последним прибыл тридцатидевятилетний Джеймс Роример. Он был полной противоположностью добродушному Хэнкоку: энергичный, целеустремленный, искушенный в больших играх музейного мира. Этот невысокий коренастый человек, казалось, был создан для поля боя. Окончив Гарвард, он незамедлительно устроился на работу в музей Метрополитен. Ему не исполнилось и тридцати, когда он уже принимал активное участие в расширении музейной коллекции средневекового искусства. Всего семь лет на службе – и в 1934 году его назначают куратором всего направления медиевистики. Когда в 1938 году Метрополитен открыл новое отделение «Клуатры» в Северном Манхэттене и перенес туда всю коллекцию средневекового искусства, Роример стал одним из главных ее кураторов. Только человек исключительного таланта и исключительной энергии мог так стремительно взлететь по музейной лестнице. Поэтому Стаут совсем не удивился, узнав, что Роример происходит из обычного рабочего городка Кливленда, штат Огайо, и что его отец, еврей Роргеймер, изменил фамилию, опасаясь бытового антисемитизма.

Официально Роример даже не был хранителем памятников. Он служил в отделе по связям с гражданской администрацией и населением, управлявшем базой в Шрайвенхеме. 3 марта он должен был получить назначение, и Стаут от надежного источника узнал, что Роример особенно интересуется охраной памятников. Командующий ПИИА Джеффри Уэбб жаждал его заполучить. А с чего бы ему не хотеть? Роример был выдающимся искусствоведом, говорил по-французски, прекрасно знал Париж, живя в Шрайвенхеме, шесть раз в неделю занимался немецким.

Что и говорить, Роример обладал цепкостью бульдога. Никто в Шрайвенхеме не приложил больше усилий, чтобы попасть в ПИИА, и никто не работал так усердно. Дайте Джеймсу Роримеру работу, и он умрет, но выполнит ее на отлично. Стаут подозревал, что перед ним будущая звезда американской культурной элиты. Если, конечно, Роример переживет войну.

И еще был Роберт Поузи. Но Стаут почти ничего о нем не знал. Поузи держался особняком и все больше помалкивал. Он не входил в гарвардский круг Пола Сакса и, кажется, не был особенно известен даже в собственной области – архитектуре. Все, что удалось узнать о Поузи Стауту, – что тот вырос в Алабаме, в крайней бедности, и окончил Обернский университет благодаря стипендии армии для офицеров запаса. Он был военным до мозга костей как по образованию, так и по темпераменту, но при этом – хорошим специалистом, так что в отряде оказался на своем месте. Правда, никто толком не знал, как он в него попал. Ходили слухи, что в Англию он прибыл прямо с Северного полярного круга, – это звучало так странно, что, наверное, было правдой. А как-то раз, разговорившись, он похвастался, что является единственным в мире человеком, уничтожившим танк в Пенсильвании. Оказалось, что в начале своей армейской карьеры он спроектировал экспериментальный мост. Но первый же танк, попытавшийся его пересечь, обрушился в реку и утонул. Все остальные не очень-то жаловали Роберта Поузи, но Стаут его понимал. Поузи был тихим, работящим, правильным деревенским парнишкой из американской глубинки – в общем, как и сам Стаут.

Вот и весь коллективный портрет. Британский ученый Бальфур. Добродушный художник Хэнкок. Цепкий куратор Роример. Алабамский работяга Поузи. И где-то на заднем плане маячит элегантный Джордж Лесли Стаут. Стаут улыбнулся: да, обычно он безупречен. Но не сейчас. Увесистый мешок грязного белья за его плечом – главная причина воскресной прогулки из бараков – напомнил ему, что службы быта на армейской базе работают из рук вон плохо и что он уже гораздо более растрепан, чем мог себе позволить.

Ну, бог с ним. Может, вся операция и была его «детищем», как выразился Пол Сакс, но сейчас Джордж Стаут служил обычным рядовым. И только этого он и хотел. Даже в армии Стаут сохранил врожденную неприязнь к управленцам. Он предпочитал пачкать руки настоящей работой – а затем тщательно мыть их.

Но он не мог не признать – это был отличный отряд. Отряд, который он и сам набрал бы. Только одиннадцать человек – зато каких! Да, не профессиональные консерваторы, но ничуть не хуже: ученые, художники, музейные кураторы, архитекторы, люди, которые сами зарабатывали себе на жизнь, а не приказывали другим работать. Все – состоявшиеся профессионалы. Почти у всех жены, и у большинства – дети. Все – зрелые и понимают, что стоит на кону, и при этом еще молодые, у них много шансов выжить на поле боя.

Выжить. Не то слово, о котором хотелось бы думать Стауту. С этими людьми он шел на войну, и он знал, что некоторые из них могут погибнуть. Лишать их охраны и необходимого снаряжения было преступлением.

Он во всем винил лорда Вулли, старика-археолога из британского военного министерства. «Отличный парень», как сказал бы о нем Рональд Бальфур, держал отряд на голодном пайке. Вулли невероятно гордился тем, что всей операцией по спасению памятников руководят всего три человека, в том числе леди Вулли, его жена. Тут нечего было и рассчитывать на серьезное к себе отношение. «Мы защитили искусство наименьшей ценой». Таков был девиз Вулли, взятый из «Надгробной речи» Перикла. Стаут не сомневался, что военной верхушке была приятна эта историческая отсылка. Вне всякого сомнения, эта мудрость окажется очень кстати на поле боя.

Если все будет устроено как надо, писал он жене… В этом и была загвоздка. Неужели в миллионной армии не набралось бы сотни людей? Неужели так трудно наскрести несколько тысяч долларов на камеры, рации и прочее необходимое оборудование?

– Ну что же, Джордж, вот мы и пришли, – сказал Рональд Бальфур, четко выговаривая каждый звук, как и полагается уроженцу Центральной Англии.

Его слова прервали размышления Стаута, вернув его обратно в Англию весны 1944 года. Он взглянул наверх. Там, за тесным скоплением каменных домов с соломенными крышами, можно было увидеть башню церкви, ради которой они и пришли в эту маленькую деревушку. Стаут посмотрел на солнце, которое стояло уже высоко в небе, потом на часы. Служба, должно быть, давно уже началась.

– Сначала быстро разберемся с этим, – Стаут показал на свой баул с бельем, – а потом поднимемся наверх.

– Согласен! – ответил Бальфур, улыбаясь.

Бальфур, подумал Стаут, не мог не нравиться. И ему можно было доверять. Что важно, потому что в итоге все решают именно такие люди. Ученый и современно мыслящий человек, Стаут тем не менее не доверял машинам. Он считал, что успех музейной консервации зависит не от техники, а от опыта и квалификации специалистов. Только так, думал он, можно преуспеть в любом предприятии: вести себя осторожно, обладать знаниями и навыками, наблюдать за миром и действовать в соответствии с тем, что видишь. Хранителю памятников, кроме того, нужны страсть, интеллект, гибкость, понимание армейских правил: обращения с оружием, подчинения старшему по званию. В Бальфуре Стаут видел сочетание живого ума, интуиции и уважения к порядку. Это вселяло в Стаута чувство уверенности.

«Главное – попасть на место, – подумал он, – а уж там мы все сделаем как надо».

Однажды в юности Стаут провел лето со своим дядей в Корпусе-Кристи, штат Техас. Шесть дней в неделю они работали, на седьмой рыбачили. Как-то раз они выудили ромба – донную рыбу, у которой оба глаза располагаются с одной стороны головы. Мальчишка из Айовы и представить себе не мог, что в мире водятся такие диковины. Вечером, когда они отправились обратно, у лодки заглох мотор. Стаут греб и греб, но лодка лишь покачивалась на мелких водах Мексиканского залива, пока проходящая мимо парусная шхуна не отбуксировала ее к берегу. С тех пор Стаут убедился, что на моторы полагаться нельзя. Сам он всегда был готов довериться только веслам и течению. И потому мог не сомневаться, что всегда вернется на берег.