Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - читать онлайн книгу. Автор: Петр Андреев cтр.№ 76

В офицерских кругах говорили, что генерал-майор, о котором идет речь, раньше командовал корпусом и имел звание генерал-лейтенанта, но он дважды своими неумелыми или преступными действиями уничтожал вверенные ему корпуса. За первый ему простили, а за второй понизили в звании и должности.

Прошло уже 45 лет, и теперь мы можем позволить себе обсуждать события тех дней, не опасаясь «соответствующих органов». Как-то при одной из встреч со своим сослуживцем, бывшим начальником связи нашего дивизиона гвардии капитаном Шило, вспоминая события тех дней, я довольно резко высказался в адрес командования нашего корпуса и армии, допускавших такие дикие выходки генерала (его фамилию я сознательно не называю [8] ). На что Шило заявил, что если обращать внимание на такие мелочи, то как же тогда смотреть на действия нашего Верховного командования, так планировавшего и так проводившего операции? И, увлекшись этой темой, мы наперебой стали перечислять ставшие теперь известными нам операции, в которых гибли целые армии.

Начало войны. 1941 год. Подставлены под обух все войска Западного и Киевского военных округов. Только в плен сдано 3,5–4 млн человек. В том числе 24 генерала. А сколько погибло – никто никогда не узнает.

Вяземский «котел». Окружено четыре армии. Сколько погибло и пленено – нигде до сих пор не сообщается.

Харьковская операция – окружение трех армий.

Окружение и уничтожение Юго-Западного фронта вместе с командующим фронтом генералом армии Кирпоносом.

Разгром трех армий в районе Керчи в Крыму.

Уничтожение 2-й ударной армии на Волховском фронте.

Сдача таллиннской группировки наших войск.

Уничтожение флота при отходе из Таллинна.

Уничтожение кораблей Черноморского флота при попытке Ворошилова взять Крым флотом.

Это только часть крупных войсковых операций, проведенных нашими командующими, уровень военных знаний которых не выше, чем у ефрейтора. А сколько было таких, как взятие Зайцевой горы, где за одну отметку 43,7 метра положили 48 тысяч человек. Или деревня Попково под Сухиничами, где от огня противника и на 35-градусном морозе погибли три полка нашей дивизии. Или бессмысленная гибель полностью укомплектованной, переброшенной с Дальнего Востока дивизии на подступах к двум деревням по 25 домов в каждой, в районе тех же Сухинич. Сколько таких, как принято их называть, неудавшихся, а точнее, просто глупо, без расчета, разведки и знания дела проведенных? И кто командовал нами? Сталин – недоучка-семинарист, Ворошилов – слесарь, Жуков – старшина (вахмистр) – кавалерист, Буденный – вахмистр-кавалерист. Мехлис – секретарь Сталина.

Это вершина. А что было в полках, дивизиях и армиях, можно судить по тому, что наш полк начал войну, имея в своем составе только одного офицера с высшим образованием. Это был командир учебной батареи капитан Матвеев, который скоро стал командиром полка, а затем начальником артиллерии дивизии. И в полку не стало ни одного академика. Больше того, офицеры со средним военным образованием одни были назначены на высокие должности в другие части, другие выбыли по ранению или погибли, и почти весь офицерский состав был укомплектован молодежью, окончившей 3—6-месячные курсы, или назначенными на офицерские должности сержантами и солдатами, с присвоением им офицерских званий.

Первый раз я вошел в Альтдам, вернее, на НП командира дивизиона и командира батальона, они были в этот момент в одном месте, когда завод был еще в руках у противника. Пройти надо было в ста метрах от низкой, метров триста длиной, кирпичной стены завода. Из амбразур и окон все время велся пулеметный огонь. Как я пробрался невредимым – трудно представить. Помню, что было страшно, а точнее, очень страшно. Батальон, поддерживаемый нашим дивизионом, штурмовал вокзал. Наконец, во второй половине дня противник вокзал оставил, а к этому времени немцы были уже выбиты и с территории завода, и надо было подтягивать батареи. Командир дивизиона майор Грязнов приказал мне снять одну батарею с позиций и провести ее в город, заранее разведав маршрут движения. Батарея и штабная машина в город въехали благополучно. По обеим сторонам улицы стоят коробки разбитых домов. На одном из перекрестков надо свернуть направо, но там, метрах в пятидесяти от перекрестка, стоит уцелевшая стена главного фасада четырехэтажного дома, и видно, как она качается. Сначала думали проехать под ней, но кто-то засомневался, и решили повернуть на следующем перекрестке. Не отъехали и ста метров, как стена рухнула на проезжую улицу. Протяженность дома была такая, что хватило бы накрыть всю батарею.

Через три дня город был полностью в наших руках. Наш НП расположился на западной окраине, в мансарде двухэтажного дома. В стереотрубу хорошо были видны рукава дельты Одера, взорванные мосты от Альтдама на Штеттин и сам город, вернее, юго-восточная его окраина. Противник вел себя спокойно. Мы тоже берегли снаряды. Я один ходил от НП в штаб и обратно. Ходил по улицам, смотрел на разрушенные дома, на разбитые магазины и размышлял, для чего и кому это было надо – разрушить столько городов и деревень? Кому надо было причинить столько страданий народу в войне, да и потом, в будущем, при восстановлении разрушенного. А еще я долго не мог избавиться от очень тяжелого переживания от события, произошедшего здесь, в Альтдаме.

Однажды я часа на два задержался в городе. Капитан Федько уже думал, что я где-то попал под мину или снаряд, и по возвращении ради порядка сильно поругал меня. Пехота в тот день заняла оборону по берегу восточной протоки Одера. Майор Грязнов оставался в центре города, в штабе дивизиона, а помощнику командира взвода разведки ст. сержанту Митягову было приказано оборудовать наблюдательный пункт на западной окраине. Кроме Митягова и меня, в группе было два разведчика: сержант Елкин и один солдат-связист. Тянули проводную связь. Шли не торопясь. Рассматривали дома. Заходили в разбитые и целые, но пустые магазины. В одном таком совершенно пустом помещении, вроде магазина, у задней стены на скамейке лежал мужчина в гражданской одежде. Наверное, спал. Все случилось внезапно. Впереди всех оказался командир отделения связи сержант Елкин с автоматом в руках. Он никогда с ним не расставался, и тот всегда был снят у него с предохранителя. Никто из нас даже слова сказать не успел, как Елкин прошил лежащего автоматной очередью…

В городе противник оставил нам очень много трофеев. Некоторые из них наводят на размышления. Тогда тоже было много разговоров о трофеях, и цифры назывались самые разные, но вот данные архива МО СССР (ф. 418 от 10709 д. 94. пл. 148, 153): «В боях за город было убито и ранено около 1500 немецких солдат и офицеров, 246 взято в плен. На заводах и в ремонтных мастерских находилось много бронетанковой техники, которую противник не успел переправить за Одер. Части дивизии захватили 21 исправный и 336 неисправных танков, 53 бронетранспортера, 30 исправных и 53 неисправных бронеавтомашины, 84 орудия, склады с боеприпасами и фуражом. В районе станции гвардейцы обнаружили несколько наших танков КВ и около 4500 пулеметов «максим», 4800 противотанковых ружей Дегтярева».