Под псевдонимом Ирина - читать онлайн книгу. Автор: Зоя Воскресенская cтр.№ 6

Началась война. Однако И. Стаменов как представитель Болгарии находился в Советском Союзе. В архиве сохранился меморандум о настроениях И. Стаменова в те годы, составленный по агентурным данным. Интересно высказывание Стаменова, сделанное им в интимной обстановке в сентябре 1942 года. «Я люблю Россию и русский народ, — говорил он, — восхищаюсь его мужеством и тем не менее предвижу, что в недалеком будущем вы будете тем же, чем и мы. В определенной степени вы будете порабощены после войны, будете рабами. Это будет неизбежно. Ведь вы одни выносите всю тяжесть войны, и это кое-кому очень не нравится. Ведь вы же будете слабыми, народ устанет от войны. И жертв, хотя он и будет победителем.

Вы, русские, очень гордые, и это мешает вам оглянуться на прошлое и настоящее маленьких стран, вроде нас.

Оглянитесь на историю, вспомните, как после войны (имеется в виду Первая мировая война. — Ред.) с нами поступили союзники, и сделайте выводы и для себя. Ведь к этому направлена политика ваших теперешних друзей» (архивное дело № 34467, л. 134).

В личном деле Макара № 30535 записано: «С 9 мая 1942 года по 7 апреля 1946 года находился в долгосрочной загранкомандировке в Тегеране сначала в качестве первого секретаря, а затем поверенного в делах СССР в Иране».

Государство Иран и его столица Тегеран вписаны в историю Второй мировой войны одним значительным событием — в 1943 году (28 ноября — 1 декабря) там состоялась встреча глав государств антигитлеровской коалиции, на которой была принята Декларация о совместных действиях в войне против Германии и о послевоенном сотрудничестве трех держав, а также решение об открытии не позднее 1 мая 1944 года второго фронта в Европе.

Разведывательные службы фашистской Германии знали о готовящейся конференции и приняли соответствующие меры по ее срыву. Они намеревались уничтожить И. Сталина, У. Черчилля, а Ф. Рузвельта захватить живым. В Тегеран были заброшены пять опытнейших германских разведчиков, снабженных денежными и материальными средствами (золото, оружие, спецустройства и т. п.). Они создали сильную конспиративную прогерманскую группировку в правящих кругах Ирана и оборудовали военную базу в пустыне на территории одного из племен. Возглавлял всю эту работу доверенное лицо начальника 6 Управления бригаденфюрера СС Шелленберга Отто Скорцени. Тот самый Скорцени, который 25 июля того же 1943 года по личному указанию Гитлера освободил Муссолини, арестованного в то время заговорщической группой офицеров королевской гвардии Италии. Непосредственно группу агентов в Ираке возглавлял один из доверенных боевиков Скорцени — штурмбанфюрер Рудольф фон Пфлюг. Руководящее ядро немецких диверсантов собиралось периодически в доме иранского подданного Эбтехая, завербованного абвером, а позднее перевербованного разведслужбами Союзников.

Планы гитлеровской разведки провалились — 2 декабря 1943 года в 6 часов утра все пятеро немецких разведчиков были арестованы.

Павел Матвеевич Журавлев получил звание генерал-майора, а в личном деле Макара осталась одна скудная запись: «Раскрыл и предупредил о подготовке со стороны гитлеровской разведки террористического акта в отношении глав союзных держав антигитлеровской коалиции в Тегеране».

Вернулся П. М. Журавлев в Москву из Тегерана в апреле 1946 года. По служебной линии его возвращение из командировки сопровождалось служебной характеристикой из двух лаконичных фраз от 27 апреля 1946 года: «Павел Матвеевич Журавлев, находясь в долгосрочной командировке, проделал большую работу: в 1944 году в сложных условиях создал новую резидентуру МГБ СССР, регулярно снабжавшую Центр ценными разведывательными материалами и активно работающую до настоящего времени.

Лично Журавлевым П. М. и сотрудниками руководимой им резидентуры завербован ряд весьма ценных агентов».

Товарищи и коллеги Павла Матвеевича тепло и с большим уважением отзывались о нем и о методах его работы с подчиненными. Вот что, например, писал по этому поводу ветеран службы внешней разведки Д. Г. Федичкин, работавший вместе с П. М. Журавлевым еще во второй половине 30-х годов, и в том числе в резидентуре в Риме, тот самый Федичкин, о котором Зоя Ивановна во второй главе своей книги расскажет один эпизод: «Честность и справедливость были отличительными чертами Павла Матвеевича. Ему были чужды корыстные и эгоистические мотивы в отношениях с людьми. Он прямо в глаза говорил правду, невзирая на лица. Не терпел карьеристов и двуличных людей, презирал тех, кто искал легкой жизни, выгод, не любил людей беспринципных, способных на ложь и обман. Он не скрывал и не приуменьшал недостатков и просчетов в работе, если они были.

По натуре Журавлев был мягким, вежливым и выдержанным человеком, таких называют «человечный человек». Однако он не терпел расхлябанности и недисциплинированности, был требователен, но его требовательность не была голым администрированием, действовал он методами разъяснения и убеждения. Я не знаю случая, чтобы он когда-либо повысил голос и вел себя грубо. Не терял он самообладания и в период осложнений и неудач».

Умер Павел Матвеевич в Москве в 1956 году и был похоронен со всеми воинскими почестями на одном из московских кладбищ.

ВСПОМИНАЕТ П. А. СУДОПЛАТОВ

(Из книги «Показания нежелательного свидетеля»)

С ноября 1940 года все мы находились в состоянии повышенной боевой готовности. К этому времени Павел Журавлев и Зоя Рыбкина завели литерное дело под названием Затея в котором сосредоточивались информационные материалы о подготовке Германии к войне против Советского Союза. С помощью этого дела было легче регулярно следить за развитием немецкой политики, в частности, за ее возрастающей агрессивностью. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру. В деле находились сообщения, которые впервые породили у советского руководства сомнения в искренности предложений Гитлера, в частности, о делении мира между Германией, Советским Союзом, Италией и Японией, о чем Молотов сказал в ноябре 1940 года в Берлине. Зоя Рыбкина, которая за несколько дней до начала войны посетила германское посольство в Москве, заметила, что персонал этого посольства практически был готов к эвакуации. Это сообщение озаботило нас.

…Сегодня, когда минуло пять десятилетий с того времени и когда печать, телевидение, радио предают гласности секретные документы той роковой поры, отчетливо видишь, какую важную миссию выполняла советская внешняя разведка и какой просчет, принесший немалые беды, допустило сталинское руководство.

Замечу, что тогда мы старались найти оправдание «стратегическому плану» Сталина. Прочно утвердилась такая версия: мы не подтянули вовремя к границам воинские части, не оснастили вооружением новую советско-германскую границу. Сталин, мол, стремился к тому, чтобы весь мир знал и видел, кто развязал войну. Хотя гитлеровцы постоянно нарушали наши воздушные, морские и сухопутные границы, провоцировали нас, мы на провокацию не поддались, зато получили в союзники США, Великобританию и мировое общественное мнение…

В середине мая 1941 года я была приглашена к начальнику Главного управления контрразведки комиссару П. В. Федотову. С контрразведкой у меня никогда не было никаких контактов, и я не могла понять причину вызова.