Шпион номер раз - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Соколов cтр.№ 122

Проект «Скайболт» зародился еще при прежнем президенте Соединенных Штатов Дуайте Эйзенхауэре в конце 50-х. И был на ура принят в Лондоне. Во-первых, он означал создание ядерной стратегической составляющей в вооруженных силах страны. Во-вторых, он придавал особый вес королевским военно-воздушным силам, которые стремились в атомный век не растерять лидирующих позиций в вооруженных силах страны. В-третьих, этот проект реализовывался почти исключительно на деньги американского налогоплательщика. Британия не платила за него ни пенса.

Гарольд Макмиллан гордился этой сделкой с Вашингтоном. Он был настолько тронут щедростью своих американских покровителей, что в знак особой благодарности в 1959 году передал в распоряжение Пентагона базу для американских атомных подводных лодок в Холи Лох и радиолокационную станцию раннего обнаружения в Филингдейлзе.

Однако к концу 1962 года Вашингтону стало очевидно, что ракета «Скайболт» у «Дугласа» никак не получается. Денег было истрачено немало, а ракета — и испытания это подтверждали неоднократно — не годилась никуда. Зато успешно шла разработка других новых ракет — «Минитмен» и «Поларис».

На встрече в Нассау перед президентом США Джоном Кеннеди стояла непростая задача — объявить премьер-министру Великобритании Гарольду Макмиллану о свертывании проекта «Скайболт». Для англичан это решение было равносильно самоубийству. Страна фактически теряла статус ядерной державы. Ни Кеннеди, ни Макмиллан не хотели и не могли этого допустить.

Выход был один, но он стоил бы Вашингтону очень дорого. Отдать в распоряжение англичан подводные лодки с «Поларисами». Такое решение означало не только многомиллиардные расходы для американской казны. Оно подразумевало и трудноразрешимую проблему контроля за ядерными ракетами, передаваемыми в распоряжение британцев. Пентагон хотел безоговорочного контроля над ними в рамках многонациональных ядерных сил Североатлантического блока.

С огромным трудом, но решение по «Поларисам» все же было принято в Нассау. И стало судьбоносным для развития английских ядерных сил сдерживания. Именно ядерные ракеты на подводных лодках и по сей день являются основным, если не единственным, элементом британских ядерных сил сдерживания.

Иванова в тот рождественский вечер, естественно, сам факт свершившейся на Багамах сделки не интересовал. Советскому разведчику нужно было знать, на каких условиях США согласились отдать «Поларисы» англичанам.

— Мне жаль старую матушку Британию, — утверждал Евгений, пытаясь задеть за живое сэра Эдварда. — Она неспособна теперь даже самостоятельно защитить себя. Ей нужен заокеанский телохранитель в лице Пентагона.

Иванов старался вызвать господина Томкинса на откровенность. Он понимал, что высокопоставленный сотрудник британского Форин-офис был в курсе всех деталей англо-американской сделки в Нассау. И пытался выведать хоть какие-нибудь подробности этого соглашения между Кеннеди и Макмилланом.

— Ваша военная промышленность, судя по всему, приказала долго жить — если может обеспечить себе ядерную безопасность только за счет американских «Поларисов», — продолжал свою атаку на самолюбие англичан советский разведчик.

Терпение сэра Эдварда, заметно разгоряченного выпитым алкоголем, не выдержало.

— Вы плохо информированы, кэптен, — обиженно выговорил англичанин, встав, наконец, на защиту престижа своего отечества. — Не стоит раньше времени списывать Великобританию со счетов. Да будет вам известно, что ядерные боеголовки к «Поларисам» будем делать мы, англичане, на наших заводах, а не в Америке.

Иванов тут же парировал.

— Только командовать подлодками, которые их получат, будут американцы, а не вы, — съязвил он.

— И тут вы неправы, кэптен, — не мог удержаться от ответа сэр Эдвард. — В подписанном на днях соглашении есть одна, но весьма существенная оговорка. Она позволяет нам, если того потребуют высшие национальные интересы Великобритании, самостоятельно принимать решение об использовании ядерного оружия.

Эврика! Иванов был доволен. Беседа за карточным столиком у рождественской елки принесла свои плоды. Из дебатов с господином Томкинсом стало ясно, что договоренности в Насау фактически открыли путь для создания независимой ядерной составляющей в рамках НАТО — британских сил сдерживания, флота английских атомных подводных лодок.

Под утро гости отправились спать в отведенные для них комнаты. Более роскошных апартаментов, чем те, что выделил своим гостям в ту рождественскую ночь хозяин дома, Иванов не видел за всю свою жизнь. Огромные кровати с балдахином, шелковое постельное белье, хрустальные канделябры, персидские ковры тонкой ручной работы. Казалось, роскошь сочилась отовсюду.

Следующий день встретил гостей белоснежным светом в стеклах окон. Его излучал выпавший за ночь на дворе снег. Все окрестности вокруг дома лорда Эднама стали удивительно похожи на знакомый зимний российский пейзаж.

Хозяин дома, верный привычке, отправился после легкого завтрака на конную прогулку, а гости с беспокойством думали, как им придется добираться домой по свежевыпавшему снегу. Кое-кто решил не испытывать судьбу и, пользуясь гостеприимством хозяина, остался в имении еще на денек-другой. Иванову же нужно было возвращаться в Лондон.

Люди лорда Эднама помогли ему выкатить из гаража машину на дорогу.

— Юджин, вы не возьметесь подвезти меня в Лондон? — спросила тогда Анн-Мари.

Иванов, естественно, не возражал. И они отправились в путь. Обледеневшее за ночь шоссе являло собой жалкую картину. Огромное количество машин стояло у обочины. Многие англичане с непривычки боялись ехать в гололед. Для Евгения же снег и лед были старыми знакомыми и по поездкам в России, и по командировке в Норвегии. За рулем он чувствовал себя прекрасно. Радовался легкому снежку на дороге, красивой женщине, сидевшей рядом, рождественскому дню, наконец, который приходит лишь раз в году.

Анн-Мари рассказывала ему о Франции и Париже. Читала какие-то красивые стихи на французском. Даже пыталась выучить некоторые русские слова.

— Юджин, а как будет по-русски «дорогой», — спрашивала она и тут же пыталась произнести трудно поддававшееся ей незнакомое слово. — А как по-русски «любовь»?

Время в пути пролетело незаметно. Насколько Иванов смог определить, «хвоста» за ними не было. Ребята из британской контрразведки, видимо, взяли отпуск, чтобы спокойно посидеть в кругу семьи за рождественским пирогом.

В центре Лондона Евгений остановил машину у отеля «Хилтон».

— Подниметесь со мной на чашечку кофе? — спросила Анн-Мари с той интонацией в голосе, которую не спутаешь ни с какой другой.

Они поднялись в ее номер. Одним кофе дело не обошлось. Было заказано кое-что покрепче. В глазах француженки засветились маленькие, но чертовски колючие искорки…

Через неделю на адрес советского посольства пришла открытка из Парижа. «Вчера была на русском балете, — писала Анн-Мари. — Это лучший балет в мире. Ничего подобного я не видела за всю жизнь». В конце письма была маленькая приписка: «На обратной стороне я отметила дом, где живу. Будете в Париже, заезжайте».