В тени Восходящего солнца - читать онлайн книгу. Автор: Александр Куланов cтр.№ 59

Обстоятельства, предшествовавшие поступлению Романа в японскую школу 13 сентября 1906 года, оказались следующими. Отец Романа считал, что «единственная возможность узнать Японию как страну-противника Кореи — это получить там образование». И когда сыну пришло время идти в школу, отец решил отправить его в Японию, чтобы именно там вырастить борца против японского колониализма. Николай Ким, как богатый, преуспевающий делец азиатского происхождения, имел во Владивостоке связи с японским торговым домом, которым руководил Сугиура Рюкити. К нему и обратился с просьбой о содействии в отправке сына в Японию Николай Ким. Сугиура же, в свою очередь, переадресовал просьбу своему родственнику — ученому и философу националистического толка Сугиура Дзюго.

Сугиура Дзюго в указанный период был смотрителем «учебного кабинета» принца Хигаси-но-мия и воспитателем наследного принца Хирохито—будущего императора Сева, смотрителем дворцовой библиотеки — это высокая аристократическая должность. Неудивительно, что маленький Рома Ким был принят в престижную школу университета Кэйо. Какое-то время он жил в общежитии при «детской школе» Кэйо по адресу: Кодзимати-ку, Хиракава-тё, 5—26, и при поступлении в графе «имя опекуна» был вписан отец Романа — Ким Сюнхак. Затем место жительства сменилось на Усигомэ-ку, Вакамия-тё, 32, а имя опекуна — на Сугиура Рюкити.

С переходом в школу второй ступени (в Японии школы трехступенчатые) жизнь Кима внезапно осложнилась. Одна из семей, родственная семье Сугиура по женской линии и не имевшая своих детей, завела речь о том, чтобы усыновить Романа, который отлично успевал и был очень смышленым юношей. Когда семья Сугиура заговорила об этом с отцом Романа, тот поинтересовался у сына, что он сам об этом думает. И Роман ответил, что «совершенно влюбился в Японию и будет рад стать японцем, коль скоро такая возможность представилась», тем более что он... влюбился в дочь Сугиура Дзюго.

Потом Роман Ким вспоминал, что, услышав этот ответ, отец «аж вспыхнул от гнева» и приказал ему немедленно возвращаться домой. Его политические убеждения и ненависть к Японии за прошедшие годы никак не изменились. Есть версия, что Ким Сюнъхак в России оставался одним из лидеров антияпонского движения и убийца премьер-министра Ито Хиробуми—Ан Чун-гын, 26 октября 1909 года застреливший его на вокзале в Харбине, был послан именно той группой, к которой принадлежал отец Романа. Маленький Ким запомнил лицо Ан Чунгына, приходившего к отцу. Когда стало известно, что покушение прошло успешно, в усадьбе Кимов во Владивостоке устроили роскошный пир, который продолжался три дня и три ночи. Впрочем, то время сам Роман находился в Японии, и о покушении он узнал, вероятно, во время одного из приездов во Владивосток на каникулы.

В Японии тоже сохранилось немало воспоминаний о Романе Киме, написанных людьми, которые работали с ним или учились. Из них можно узнать и о других именах нашего героя, и о его поведении в быту, среди сверстников. О детских годах Кима, проведенных в Кэйо, его одноклассник Сига Наодзо (младший брат популярного писателя Сига Наоя) писал в своей автобиографии «Биография болвана» («Ахо дэн»): «Пацаном, который твердил мне о запрете курить какие-либо сигареты, кроме тех, у которых был яблочный аромат, был Кин Кирю. Я слышал, что отец Кин Кирю был корейским патриотом и в силу каких-то обстоятельств эмигрировал в Россию, а мать его, как говорили, была русская (это очевидная ошибка или результат сплетни. — А.К), но сам он не был похож на метиса. Кин Кирю был развит не по годам и выглядел старше нас и уже во втором или третьем классе “общего отделения” (средней школы) влюбился безответной любовью. И угораздило-то его влюбиться в дочку Сугиура Дзюго. Это была первая его девушка, и она, похоже, ни о чем не догадывалась. Когда же он делился с нами о своих горестях неразделенной любви, хотя это были обычные чистые детские разговоры, мы все, его приятели, слушали их со смешанными чувствами, испытывая, по меньшей мере, зависть и ревность.

Он вел себя как настоящий токиец, со всеми характерными для токийцев привычками и вкусами, рассказывал об улочках с забегаловками, где стоя едят суси, и очаровывал нас своими подражаниями знаменитому рассказчику кайданов (историй о привидениях) Данъу. В сумо он был для нас как могучий Татияма, и ни я сам, ни Табо не могли оказать ему ни малейшего сопротивления и буквально улетали отего толчка-тэппо.

Когда мы учились во втором или третьем классе общего отделения, он принес показать нам журнал по искусству очень большого формата на русском языке, сказав, что его прислал ему отец. В журнале были помещены многочисленные работы примитивистов: Гогена, Сезанна, Шагала и других. Я даже сейчас помню, как недоумевал тогда, почему это “не напечатали Ван Гога”? Хорошо помню я еще и то, как таращил от удивления глаза, рассматривая работы Шагала, полные загадочного и удивительного очарования.

Кин Кирю иногда резал на дереве для разовой печати гравюры довольно фривольного содержания. Это было возможно, наверное, потому, что господин Сугиура Дзюго как смотритель “учебного кабинета” принца Хигасиномия был слишком занят, чтобы заглядывать в комнатку своего ученика, находившуюся сбоку от входа в дом.

Позднее Кин Кирю бросил школу и уехал то ли в Корею, то ли в Россию. При этом одну из этих двух гравюр он оставил мне на память. Это портрет обнаженной женщины, сидящей на стуле. Эта гравюра висит у меня в комнате на притолоке. Я не могу сказать, что она мне как-то особенно нравится, повесил я ее у себя просто в память о своем приятеле. Но помню, однажды ко мне пришел мой старший брат. Долго он ходил вокруг этой картины, а потом как рявкнет: “Эта картина вызывает у меня какое-то неприятное ощущение. Привкус от нее плохой. Сними ее!” — и вышел из комнаты».

«Крёстный отец» Штирлица

Писатель Роман Ким возник в 1951 году. В самый разгар корейской войны в пятом номере журнала «Новый мир» вышла его повесть «Тетрадь, найденная в Сунчоне», написанная в форме отчета японского разведчика, работавшего в конце Второй мировой и в начале корейской войн. В 1954 году в журнале «Октябрь» с продолжениями печаталась повесть «Девушка из Хиросимы». В 1956-м под этим названием в издательстве «Молодая гвардия» вышла первая его книга. Сборники издавались не раз. В них включали все новые и новые произведения «маститого советского автора приключенческой прозы»: повести «Агент особого назначения» и «Кобра под подушкой», впервые опубликованные «Советским писателем» в 1962 году; «По прочтении сжечь» (первая публикация в журнале «Наш современник», № 1 и 2 за 1962 год); «Кто украл Пуннакана?» (журнал «Октябрь», № 10, 1963 год); «Школа призраков» («Наш современник», № 8—10, 1965 год); «Дело об убийстве Шерлока Холмса» («Наш современник», № 4,1966 год).

После смерти писателя все эти произведения несколько раз переиздавались в разной компоновке различными советскими издательствами. Причина внимания понятна. Почти ничего не знавшие о пропілом автора, редакторы видели одну и ту же аннотацию, переходившую от сборника к сборнику: «Все эти повести, относящиеся к приключенческому жанру, разоблачают подрывные махинации империалистических разведок, злобные происки врагов мира. Многие произведения писателя не только переведены на языки народов нашей страны, но и издавались в ряде стран Европы и Азии. Основной жанр его произведений — политический детектив, основанный преимущественно на фактическом материале».