Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане - читать онлайн книгу. Автор: Надырпаша Сотавов cтр.№ 30

После поражения османов под Ереваном в начале апреля 1731 г. турецкое командование активизировало военные действия. Сообщая о принятом решении диваном, помощник Неплюева Александр Вешняков отмечал, что турецким войскам велено наступать по широкому фронту – «от Багдада и Еревана до Исфагана, а по указу султанскому Сурхаю велено с войском своим для защищения к Еенже итти». [329] Однако 20 апреля 1731 г. иранские войска под командованием шаха Тахмаспа были разгромлены под Ереваном и стали откатываться к Тебризу.

Спустя четыре дня Сурхай получил приказ от турецкого командующего Али-паши, «чтоб он шел в Тебриз, соединясь с турецкими войсками, которые посланы из Генжи». [330] Под видом выполнения этого приказа Сурхай выступил в сторону Гянджи, но вместо помощи причинил османам немало неприятностей. В начале августа с большим опозданием в Стамбул поступили известия, что «Сурхай с войском своим пришел ко Иривану и будучи против Гянджи требовал у паши генджинского себе провианта и денег которой не в состоянии был ему дать тогда он Сурхай разорил многие деревни и ограбил неприятельски о чем ему от сераскера Али-паши дано знать с выговором за что он осердился и возвратился назад в Шемаху чего ради сераскер посланные к нему Сурхаю семьдесят пять тысяч левков удержал и к Порте доносил, что ему Сурхай яко беспокойной человек ненадобен, яко от него вместо пользы вред может приключиться или сама измена». [331]

Победа османов под Ереваном осложнила обстановку в Прикаспийско-Кавказском регионе. Воинственные устремления султанского правительства возобновились с новой силой. Турецкие министры стали несговорчивыми, шахские посланники в Стамбуле были взяты под стражу. Наоборот, в ставке шаха Тахмаспа царила растерянность, готовность капитулировать под нажимом Порты. Перспектива заключения сепаратного ирано-турецкого договора и выхода османов на побережье Каспия обрела реальные очертания. Сознавая эту возможность, русское правительство предприняло ряд дипломатических мер для предотвращения намечавшегося антироссийского альянса. С этой целью генералу Левашову был отправлен срочный указ: в переговорах с шахом Тахмаспом заявить, что если он подпишет взаимовыгодный договор с Россией, «тогда немедленно все провинции по р. Куре шаху отданы будут». [332]

Для успешного завершения переговоров в мае 1731 г. в Решт прибыл опытный дипломат барон Петр Шафиров. Согласно полученной инструкции он должен был внушить шахским министрам, что в случае необходимости территориальных уступок Ираном Порте, то лучше уступить арабские провинции, которые легче вернуть обратно ввиду недостаточной организованности сопротивления арабов, но ни в коем случае не уступать Дагестан и прикаспийские области с Закавказьем. «А ежели они Жоржию (Грузию. – Я. С.) и Армению, Шемаху с Ширваном с кумыки и дагистаны… туркам уступят, – говорилось в инструкции, – то сами рассудят, что Персия тогда от них, турок, со всех сторон окружена будет и с российским государством вся коомуникация пересечена будет». [333]

Исходя из этого плана, Шафиров представил текст будущего договора иранскому послу Ибрагим-Мирзе. Иранская сторона приняла этот проект с условием возвращения себе прикаспийских провинций вплоть до р. Куры. Но ко времени завершения переговоров военно-политическая обстановка в Иране резко изменилась. Иранские войска в конце апреля снова потерпели поражение и продолжали отступать к Тебризу. В таких условиях российские представители сочли неблагоразумным заключить договор, опасаясь захвата османами уступленных Россией Ирану территорий. Согласно полученным от правительства новым инструкциям Левашов и Шафиров стали искусно затягивать переговоры до выяснения соотношения сил между Ираном и Турцией.

Но в Стамбуле не знали об изменении тактики русской дипломатии. Опасаясь российско-иранского союза, Порта активизировала военные действия, призывая на свою сторону дагестанских владетелей, прежде всего Сурхая. «А до сего времени, уповая они лутчаго счастия делам своим в Персии, – доносил И. И. Неплюев 1 сентября 1731 г., – Сурхая уничтожали, но не видев успеху ныне паки Сурхаю льстят дабы он совершенно от них не отложился». [334] Сурхай же продолжал занимать выжидательную позицию, не показывая «противностей» против России. [335]

6 сентября 1731 г. османы нанести решающее поражение армии Тахмаспа под Тебризом, в конце месяца захватили Хамадан. Отступивший с остатками войск к Казвину деморализованный шах любыми средствами торопился закончить войну. Порта также склонялась к миру, рассчитывая столкнуть Иран с Россией. По приказу султана Махмуда турецкий командующий Ахмед-паша принял шахских уполномоченных. Одновременно Порта предпринимала меры, чтобы обезопасить свой тыл со стороны Дагестана. 19 ноября 1731 г. прибывшие из Шемахи в Баку армянские купцы сообщили, что к Сурхаю из Гянджи явился посланник султана Сулейман-ага «в тридцати и более человеках с халатом, также прислано денег двадцать тысяч для раздачи войскам Сурхаевым и ему». [336]

Для проверки этих слухов генерал-майор де Бриньи послал татарина Ахмеда из Баку, который также подтвердил, что «приехал в Шемаху турецкой капичи-баши Сулейман-ага… к Сурхаю от турецкого двора з денежною казною на пети катырах навьючено червонцами, а сказывают тамошние обыватели якобы прислана для нанятия войск в помощь к разорению Персии и протчих противников к стороне турецкой». [337] Сурхай не выделил войск в помощь султану, но для выражения своей к нему приверженности отправил «два меха собольих, два меха горностаевых и несколько штук европейских парчей». [338]

Проявляя показную верность Стамбулу, Сурхай стремился воспользоваться создавшейся в Дагестане обстановкой в своих интересах. Характеризуя политику Сурхая осенью 1731 г., генерал Д. Ф. Еропкин подчеркивал: «Оной между тамошними горскими народы в немалой славе, которой всех горских владельцев к себе привлекает, чего он опасен, дабы оныя не склонились к упомянутому Сурхаю, о чем он имеет неусыпное смотрение». [339]

Опасения Еропкина вскоре сбылись. Среди дагестанских владетелей усилилось брожение. Наибольшую активность проявили уцмий Ахмед-хан и старший сын Адиль-Гирея Хасбулат, пытавшиеся перехватить инициативу у Сурхая и усилить свое влияние. В разгар ирано-турецкой войны они стремились к независимости во внешней политике, часто съезжались между собой, планируя совместные выступления против Сурхая. Дело дошло до того, что Хасбулат втихомолку попытался объявить себя шамхалом, надеясь восстановить этот титул, упраздненный после ссылки его отца.