Шпионский Токио - читать онлайн книгу. Автор: Александр Куланов cтр.№ 10

Страница

«Разведка без денег — кружок кройки и шитья», — приводит М.Н. Ощепков остроумное замечание одного из наших сотрудников спецслужб, но именно в таких «кружках» долгие годы и «занимались» лучшие наши специалисты тайной войны. Группа «Рамзай» под руководством Зорге долгое время существовала на деньги фирмы, которую создал и которой руководил радист Макс Клаузен, и Василию Ощепкову, несмотря на обещанное ежемесячное жалованье в 300 иен (неплохая сумма по тем временам), приходилось выкручиваться самому — возможно, обещанное финансирование так и осталось в проекте? «Живу на деньги, получаемые от фирмы, где служу. Итигути (псевдоним завербованного агента-японца. — А.К.) с сентября не платил ничего, и он, благодаря личным отношениям, никогда даже не напоминает, работу продолжает…» — отчитывался в Центр наш резидент. Снимать жилье в Японии дорого сегодня и было дорого всегда. Особенно иностранцам, особенно в Токио, особенно в центре, к которому относится и интересующий нас район Аояма. Один из немногих способов найти квартиру подешевле, но в хорошем районе — поселиться рядом с кладбищем. Именно так Ощепков и поступил. Устраивало ли его это жилье? Ответ очевиден: нет. Он пошел на это от безвыходности, из-за условий, в которые поставил его Владивосток. «Мои незавидные обстоятельства с жильем окончательно ставят меня в незавидное положение», — передает он в Центр, но в ответ получает вопрос: «А где вторая комната?» Что ж, теперь мы знаем, что советский разведчик снимал 2-комнатную квартиру на краю огромного кладбища. Но почему это названо «незавидными обстоятельствами»?

Из докладов Ощепкова нам известно, что именно в этот период частыми гостями в его доме становятся представители своеобразного военного бомонда: барон, лейтенант от кавалерии Такэити Ниси и еще один барон, лейтенант артиллерии Датэ Мунэацу. Первый из них, незаконнорожденный сын члена Тайного совета, выпускник придворного колледжа Гакусюин, где учились представители императорской фамилии, блестящий герой-кавалерист, в скором времени станет национальным героем Японии, победив в соревнованиях по конкуру на Олимпийских играх в Лос-Анжелесе в 1932 году. После него никто из японцев так и не смог повторить это достижение. Героическая гибель уже подполковника Ниси в боях с американскими войсками в 1945 году стала одной из сюжетных линий фильма «Письма с Иводзимы». В музее воинской доблести Юсюкан скандально известного храма Ясукуни ему посвящены целых два стенда, на которых можно увидеть спортивные и военные реликвии, напоминающие об этом человеке (кстати, очень рекомендую моим читателям при возможности посетить этот музей). Барон Датэ не стал так знаменит, но происходил из более древнего и богатого рода, учился в Англии и, похоже, был целью перспективной разработки для советского разведчика, использовавшего для этого собственную супругу. М.Н. Лукашев свидетельствует, что Датэ испытывал вполне определенную симпатию к Марии Ощепковой, а Василий Сергеевич, как ни цинично это звучит, надеялся обратить в свою пользу. Бароны заезжали за Марией на автомобиле, вручали ей букеты алых роз и возили кататься по Токио. Разведчик вынужден был как-то отвечать на любезности молодых военных аристократов, но даже если он и не приглашал их в дом — в гости в Японии ходить не принято, само по себе проживание в этом месте вряд ли добавляло веса и положительной репутации Ощепковым. А вот тот же барон Ниси пригласить Ощепковых к себе мог: его огромная усадьба занимала площадь нынешней штаб-квартиры телекомпании «Асахи» у небоскреба «Роппонги-хиллс» — прямо около 3-го Адзабского пехотного полка. И социальный контраст между жильем «друзей» резал глаз. Несмотря на то что Ощепков и Ниси фактически были соседями, несмотря на то что дом Ощепковых был расположен в престижном районе, в пяти минутах ходьбы от трамвайной остановки на широкой и престижной Аояма-дори (сейчас здесь станция метро Гаэнмаэ линии Гиндза), кладбище… кладбище портило всё.

Нам доподлинно неизвестно, почему рухнул первоначальный план и в целом вся история с попыткой поселиться в непосредственной близости от расположения частей 1-й пехотной дивизии — по стечению обстоятельств или по воле советского разведчика. Так или иначе, Ощепков выбрал другое место жительства, а значит, вся домашняя заготовка в стиле «сиди и смотри» рухнула. Я проверил шагами: от места, где находилась квартира Ощепковых, до расположения обоих полков около 10–15 минут ходьбы — напрямик, через кладбище. Еще минут 5 до усадьбы Ниси. Однако ходить туда постоянно, чтобы понаблюдать за перемещениями военнослужащих императорской армии, — весьма странное «хобби» для иностранца, которого и так-то видно за версту, и за которым, судя по всему, велось полицейское наблюдение (возможно, не очень эффективное, но об этом чуть позже). Логично предположить, что разведчик не ходил туда напрямик, а специально запутывал наблюдение, выписывая по городу сложные зигзаги. Японцы — слабые аналитики, но если человек, числящийся на подозрении в тайной полиции токко или военной полиции кэмпэйтай, как это было с Ощепковым, раз за разом в сложных маршрутах своих перемещений по городу постоянно оказывался бы у расположения воинских частей, они должны были это заметить. Для неоднократного посещения этого района необходимы были серьезные, очень серьезные основания, да и времени на «пеший туризм» требовалось бы немало. М.Н. Лукашев пишет, что Ощепков разместил в уже не раз упоминавшемся фотоателье большой заказ на изготовление рекламных фотографий, возможно, каких-то постеров, афиш, фильмов, которые собирался закупать и показывать. Если это так, то такую мотивировку стоит признать вполне убедительной. В таком случае и петлять по Токио в тщетной надежде уйти от хвоста было совсем не обязательно. Но мог ли «Монаха» ходить в это ателье хотя бы раз в неделю, чтобы получать свежие данные по перемещениям войск от фотографа? Теоретически да — время от времени мог, и наверняка посещал. Даже самое известное фото разведчика в образе франтоватого молодого человека в привычно скошенной на правый висок шляпе и с тросточкой в руках, скорее всего, сделано именно тут — в Адзабу. Возможно, ходил он и в клуб дзюдо. Пока неясно, где этот клуб находился в двадцатые годы, но перед войной он располагался у холма Мамояма — рядом с ним жил преемник Ощепкова Рихард Зорге. Дорога к клубу тоже проходила мимо полков. Но сама по себе возможность посещения ателье никак не могла вернуть разведчика к первоначально утвержденной схеме. Появляться там время от времени, не слишком часто, — это одно, а сидеть каждый день — совсем другое. Ощепков это понял, и не такую уж важную роль играла в его работе эта самая фотостудия, и не в дружбе с его хозяином заключалась суть его работы. Невозможность жить вблизи тех самых полков, но доступность их спортклубов и шанс удивлять своим прекрасным японским языком местную военную аристократию сопутствовали перестройке всей его разведывательной деятельности.

Еще в 1920 году во Владивостоке Ощепков в спортклубе на Корабельной набережной, 21 познакомился с командующим японской экспедиционной эскадрой адмиралом Като Хирохару, который звал нашего разведчика «Василий Великолепный» и приглашал на флагманский корабль, где боролся с ним сам и наблюдал за спаррингами-рандори с офицерами эскадры. Так что опыт вхождения в самый тесный контакт с высокопоставленными военными у Василия Великолепного был и раньше. Теперь здесь, в Токио, ему особенно нужны были молодые, не слишком осторожные, но уже много знающие бароны-лейтенанты, которых и подобных которым он называл «несознательными сотрудниками»: «Живешь дольше, появляется широкий круг знакомых. Не “банто” (клерки, служащие. — А.К.), а людей с аристократическим положением. Публика очень интеллигентная». Богатые, титулованные офицеры, «несознательные сотрудники», окончившие Гакусюин и военные академии, необходимость разрешать жене флирт с японскими офицерами с прицелом на получение от них интересных сведений — все это совсем иная тактика разведки по сравнению с той, что до сих пор считалась присущей первому нелегальному резиденту советской военной разведки в Токио. Японский журналист, которому я когда-то рассказал эту историю, был убежден, что в ней неверно расставлены акценты и что, наоборот, бароны использовали Ощепкова в своих целях. Весьма сомнительное, на мой взгляд, утверждение, но в любом случае получается, что Василий Сергеевич вовсе не был статистом, сидящим у окна своего домика в квартале, который сегодня называется Роппонги, и не отмечал карандашиком на салфетке число входящих и выходящих через КПП японских солдат. Получается, что был он настоящим разведчиком, резидентом с серьезными задачами, намерениями, развитым аналитическим мышлением, дающим возможность эти разведывательные намерения осуществить, а понять это нам помогли карты Токио 1926 года издания. Один из допущенных к архиву ГРУ биографов приводит список донесений агента «Монах» из Токио: «О политике Японии в Маньчжурии», «Материалы по японской авиации», «О маневрах японской армии в Маньчжурии», «О совещании командиров дивизий японской армии», «Об использовании ядовитых газов и принципах применения их японской армией». Естественно, что для получения таких данных разведчику был нужен широкий фронт работы, интересные информаторы и почти неограниченные возможности, а не скудное финансирование на общение с хозяином фотоателье.

Страница