Непридуманная история Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 71

Вся монополия на распространяемую информацию в Советском Союзе принадлежала государству и осуществлялась ТАСС.

Кино в СССР тоже было не просто развлечением, но всегда — «величайшим средством массовой агитации» (копирайт Сталина). Темы для кинофильмов Сталин порой утверждал лично.

Свободного творчества в СССР быть не могло. Точнее говоря, свобода творчества была ограничена рамками партийного заказа, который заключался в том, что необходимо осветить такую-то тематику такими-то средствами. При этом донесено до народа должно быть следующее…

Инженерами человеческих душ руководил товарищ Жданов — бывший выпускник сельскохозяйственной академии, тонко понимающий линию партии. Именно ему в мае 1934 года Сталин поручил подготовку Первого съезда советских писателей. Впрочем, одним Ждановым не ограничилось. У партии было много талантливых выдвиженцев, которые успешно рулили искусством.

Вся красная литература строилась в полном соответствии с ленинскими словами о том, что «литература должна стать «колесиком и винтиком» одного-единого, великого социал-демократического механизма».

I Съезд советских писателей так сформулировал задачу совписам: «Дать книги о вероятных противниках, вскрыть качество их сил, их противочеловеческие цели и показать, как в тылах капиталистических армий готовятся к бою союзные нам пролетарские силы». Сами себя участники этого съезда писателями даже не называли. К чему высокий слог? Люди четко понимали свое место в рабочем строю и скромно именовали себя «солдатами новой культуры».

Съезд, понятное дело, ставит глобальные, стратегические задачи. А вот тактикой занимаются структуры помельче. Проходит, допустим, очередное Всесоюзное совещание писателей по вопросам оборонной литературы. Какие вопросы на нем обсуждаются? Вот темы докладов: «Художественная литература о Дальнем Востоке», «Красная армия в советской художественной литературе».

В 1930 году в Советском Союзе для управления армейскими писателями было создано Литературное объединение писателей Красной Армии и Флота (ЛОКАФ). Цель этой конторы — не обеспечение свободного творчества, разумеется. Задачи писателей весьма конкретны, например: «Красная армия реконструктивного периода в художественной литературе».

В СССР даже зарубежная литература публикуется не просто так, для развлечения, а с определенной целью. Как сказал на Съезде писателей один их руководителей ЛОКАФ, «мы вносим в литературу практику, которую получили в военноакадемическом порядке. Мы брали на изучение страницы западной литературы… для того, чтобы знать политику, практику и психику их. Мы действовали, как разведчики и исследователи, как люди, которые будут наносить им же контрудар».

Политические заказы постепенно спускаются сверху до конкретных писателей. Которые свою боевую задачу понимают четко — от мала до велика. Вот как, например, ее сформулировал маленький писатель П. Павленко: «Сейчас наша военная тема — тема строительства, ибо наша война — это созидательная война, наши бойцы и командиры — строители. Они будут строить ревкомы и воспитывать людей на тех территориях, где придется драться. Мы строим, а не уничтожаем».

А большой писатель Алексей Толстой выражал задачу партии на текущий момент: в полном соответствии со своим масштабом и писательским дарованием: «литература должна говорить сейчас о самом главном, ставить большие мировые цели. От нас ждут спасения мира, спасения человечества».

Совписа Толстого многие читали. А совписа Павленко никто. Поэтому вот вам для ознакомления маленький кусочек из романа Павленко:

«— Коммунизм сметет все границы, — сказал Измаров. — Очень сильно надо понимать эту мысль, очень серьезно. Думают, может быть, когда еще сметет? Сейчас сметет! Я так понимаю.

Но и все понимали, что границей Союза являлась не та условная географическая черта, которая существовала на картах, а другая — невидимая, но от этого еще более реальная, которая проходила по всему миру между дворцами и хижинами. Китай вырастет в могущественную советскую страну. Япония станет счастливой. Индия получит свободу».

Таких романов в то время издавались — терриконы. И все — про осчастливливание. (Я все время употребляют это слово — «осчастливливание», — потому что это почти термин. Почти официальный синоним «освобождения». Он так часто употреблялся в СССР поэтами, газетчиками, прозаиками. Да и сам Сталин использовал его. В 1940 году, подводя итог завоевательных походов Красной армии, он сказал: «Это благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой прочей сволочи».)

…Короче говоря, для инъекции в советское общество идеи наступательной войны Сталин использовал весь свой информационный аппарат. Собрав в конце сентября-начале октября 1938 года на совещание руководящую головку этого аппарата, Сталин указал им стратегическое направление, в котором теперь должна была вестись работа. Суть новой линии партии заключалась в следующем: пора перестать болтать о мире и оборонительной войне. Лозунг «нам чужой земли не надо, но и своей ни пяди не отдадим» в первой своей части устарел. Пришла пора начать говорить о войне наступательной, а не оборонительной. Запомните, товарищи: большевики — не мягкотелые пацифисты, которые могут браться за волыны «только в том случае, если на них напали». Нет! Напротив! «Большевики, — сказал Сталин, — сами будут нападать, если война справедливая, если обстановка подходящая, если условия благоприятствуют». И то, что мы ранее кричали об обороне, товарищи, продолжил свою мысль Сталин, это «всего лишь вуаль». Усекли, нет?

Усекли…

С тех пор началась массированная пропаганда наступательной войны. И потому в довоенной директиве «О политических занятиях с красноармейцами…» современные историки могут прочесть буквально следующее: «О войнах справедливых и несправедливых иногда дается такое толкование: если страна первая напала на другую и ведет наступательную войну, то эта война считается несправедливой, и наоборот, если страна подвергалась нападению и только обороняется, то такая война якобы должна считаться справедливой». Но теперь все изменилось, товарищи, говорит директива! Теперь, Красная армия сама будет нападать, ибо «всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет справедливой». По определению. Вопросы есть?

Вопросов нет. Все предельно ясно всем, кроме историков будущего, которые свято верят в миролюбие Сталина. Вот читают историки-антирезунисты в архивах фразы о том, что СССР теперь будет справедливо нападать на своих соседей, и ума не могут приложить, как же их толковать?! И потому толкуют как сталинское миролюбие. А как иначе? Ведь нас же со школы учили: СССР — миролюбивое государство!

Итак, в самом конце тридцатых началась развернутая пропаганда агрессивной войны. Причем шла она на фоне массированной антигитлеровской пропаганды, которая к тому моменту бушевала уже несколько лет, поскольку началась почти сразу после прихода Гитлера к власти.

Все информационные пушки Сталина — и длинноствольные, и короткоствольные — долбили одновременно. Центральные газеты лучшие места отводили крупным иностранным писателям-антифашистам, которые козлили Гитлера и в хвост и в гриву. Роллан, Фейхтвангер, Бредель и прочие громкие на тот момент имена капиталистических, но весьма прогрессивных писателей мелькали на страницах социалистической прессы. Идея была хорошая. Во-первых, советский народ, который своим писателям где-то в глубине душе может и не доверять, получает независимое свидетельство из-за рубежа, что Гитлер — очень плохой человек, а фашизм — даже хуже социализма, хотя, казалось бы, куда уже… Во-вторых, иностранные писатели, которых так обильно публикуют и уважают в СССР, проникаются к стране Советов уважением и приязнью. Это же чистая психология — приязнь возникнет практически у всех, кому вдруг начинают платить хорошие деньги и оказывать знаки внимания. Мелкие недостатки спонсору при этом простят. Даже то, что он жену бьет. «Бьет, значит, любит!» — слюнявя пальцы, скажет себе интеллигент, пересчитав гонорар и прочтя розовую поздравительную открытку от семейного тирана.