Жуков. Портрет на фоне эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Ж. Лопез, Л. Отхмезури cтр.№ 93

Страница

Разумеется, эти организационные меры не давали немедленного результата. А ситуация на фронте ухудшалась с каждым днем. 30 июня немцы взяли Львов, и теперь Юго-Западный фронт был вынужден отступать. На северо-западе моторизованные соединения вермахта двигались по Латвии. До Ленинграда им оставалось менее 300 км. В центре Березина, последняя крупная водная преграда перед Днепром, была форсирована немцами возле Бобруйска. Сталин позвонил по телефону Жукову и приказал немедленно вызвать в Москву командующего Западным фронтом генерала Павлова. Тот прибыл в столицу 1 июля. «Я его едва узнал, так изменился он за восемь дней войны, – пишет Жуков. – В тот же день он был отстранен от командования фронтом и вскоре предан суду» [391] . Жуков ничего не сделал, чтобы спасти Павлова. Но мог ли он что-нибудь сделать? С юридической точки зрения – нет. С политической – еще меньше. Сталин явно решил вернуться к политике террора по отношению к военной верхушке, чтобы пресечь то, что уже называл «пораженчеством».

Павлов должен был послужить козлом отпущения за первые поражения и предупреждением на будущее всему офицерскому корпусу. Для достижения этих целей ГКО издал 16 июля постановление № 38, подписанное Сталиным. В нем объявлялось об аресте и суде над девятью генералами РККА «за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций». Из осужденных перечислим только самых высокопоставленных: командующий Западным фронтом генерал армии Павлов, его начальник штаба генерал-майор Климовских и начальник связи фронта генерал-майор Григорьев. Все они будут расстреляны 22 июля. В течение июня и июля 1941 года два десятка генералов предпочтут застрелиться, лишь бы не попасть в руки немцев… или НКВД.

23 июня Сталин назначил Льва Мехлиса начальником Политуправления Красной армии и первым заместителем наркома обороны. 17 июня в НКВД было создано Управление особых отделов, призванное бороться с изменой среди командного состава РККА. В армии установилась гнетущая атмосфера подозрительности, как в 1937–1938 годах. В конце июня в армию были призваны 95 000 коммунистов и комсомольцев, из которых формировали истребительные батальоны и/или отправляли на усиление неустойчивых частей, из расчета по 500 активистов на дивизию. Сталин даже массово отправит на фронт будущих партийных вождей – слушателей Высшей партийной школы. В лучших большевистских традициях, как в 1918 и 1937 годах, за командирами будут присматривать комиссары, институт которых вновь введут 20 июля [392] . В довершение всего приказ об этом был подписан одним Жуковым! Наконец, директива [393] Ставки от 29 июня предписывала немедленно приступить к формированию 10 стрелковых и 5 моторизованных дивизий НКВД, призванных стать политически надежным стержнем для формирующихся резервных армий.

Перетряска высшего генералитета только начиналась. Тимошенко перемещен на пост Павлова – командующего Западным фронтом, заместителем его назначен Еременко. Командующий Северо-Западным фронтом Кузнецов снят с должности и заменен Собенниковым; начальником штаба к тому назначен Ватутин. 1 июля фронт войны расширился: финны, поддержанные немцами, начали наступление на Саллу. На следующий день XI германская армия в свою очередь ударила из румынской Молдавии, угрожая зайти в тыл Юго-Западному фронту. Но все внимание Ставки приковывало к себе московское направление. Сталин отдал Западному фронту почти все армии Резервного фронта. В ближайшем будущем Жукову предстояло рассчитывать только на остатки 13-й армии – несколько тысяч человек и сотню танков, – чтобы перекрыть дорогу на Оршу, в 100 км западнее Смоленска.

В этой катастрофической ситуации Сталин наконец решился обратиться к советскому народу. Как и многие из 180 миллионов его соотечественников, Жуков будет практически в прямом эфире присутствовать при рождении той войны, которая войдет в историю под именем Великой Отечественной. Даже тридцать лет спустя он будет вспоминать ту дрожь, которую он испытывал, слушая выступление грозного грузина.

3 июля, в 06:30 утра, баритон диктора московского радио Юрия Левитана заставил страну буквально окаменеть: «Слушайте обращение товарища Сталина». Личные радиоприемники в стране были редкими, слушали у больших репродукторов на заводах, на вокзалах и в других общественных местах. Жуков слушал его в здании Генштаба, в коридоре, где находился приемник. Речь продолжалась около получаса. По утверждению Молотова [394] , текст ее Сталин составил сам, без чьей бы то ни было помощи. Многие слушатели отмечали, что он был напряжен, возбужден. Его грузинский акцент звучал резче, у него сохло горло, и он делал продолжительные паузы, чтобы попить; было слышно его тяжелое дыхание. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои…» Слова «братья и сестры, друзья» изумили советских людей. Впервые вождь обращался к ним не как к подданным или к подозреваемым, а как к соратникам по совместной борьбе. Используя слова с сильным религиозным подтекстом, «братья» и «сестры», Сталин сменил свой обычный тон. Он пытался показать, что его режим, не прекращавший гражданскую войну с собственным народом, эта власть-палач, неразрывно связан со своим народом-жертвой. «Эти слова пронзали нам душу», – напишет Константин Симонов. Еще одной причиной для удивления стало почти полное отсутствие среди 1745 слов речи прилагательных «большевистский» (употреблено один раз) или «коммунистический» (не упомянуто ни разу).

Оправдывая прошлые решения, в первую очередь пакт с Гитлером, Сталин трезво предупреждал, что эта война будет не такой, как другие войны. «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма». Поэтому для советского народа это будет «Великая Отечественная война», сказал Сталин, вспомнив и дополнив старое определение, данное войне с Наполеоном. От ее исхода будет зависеть не только сохранение Советского государства, но и выживание всех его граждан и (это не сказано вслух) русского народа. Призыв к полной мобилизации всех сил сопровождался призывом к партизанской войне, к формированию народного ополчения, к применению тактики выжженной земли. Советский Союз безоговорочно становился на сторону своих (недавно ставших таковыми) союзников: Великобритании, Соединенных Штатов, народов оккупированной Европы в их борьбе за свободу и демократию против фашизма. Советский человек должен отдать для победы все, до последней капли пота, до последней капли крови. Армии адресовано особое послание, диссонирующее своим угрожающим тоном с остальным текстом: «Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам».

Страница