Жуков. Портрет на фоне эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Ж. Лопез, Л. Отхмезури cтр.№ 86

В 03:17 Жукову позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский: «Система ВНОС (воздушного оповещения, наблюдения, связи. – Пер.) флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний». Этот звонок должен был бы адресоваться наркому ВМФ Кузнецову, но Октябрьский, человек решительный, знал, что Жуков ближе к Сталину, а в этой ситуации нельзя терять ни секунды. Не запрашивая разрешения вождя, Жуков разрешил открывать огонь по чужим самолетам. В 03:30 начальник штаба Западного Особого военного округа Климовских доложил, что германская авиация бомбит города. Через три минуты Пуркаев, его коллега из Киевского ОВО, сообщил, что Киев подвергся бомбардировке с воздуха. В 03:40 последний округ, Прибалтийский, давал аналогичную информацию. Война началась для немцев… но не для советского руководства, в чем генерал Коробков смог убедиться, слушая московское радио на главной площади Кобрина.

В 03:30, когда на востоке начинают пробиваться первые лучи рассвета, 210 германских дивизий, в том числе более 32 танковых и моторизованных, 3 миллиона солдат и офицеров (в том числе более 300 000 румынских), 3350 танков и 2815 боевых самолетов, около 9000 орудий и 600 000 различных автомобилей начинают осуществление плана «Барбаросса», самой грандиозной сухопутной кампании всех времен [358] . Эти огромные силы разделены на три группы армий: «Север» (командующий фельдмаршал фон Лееб), «Центр» (фельдмаршал фон Бок) и «Юг» (фельдмаршал фон Рундштедт). Первая наступает на Ленинград и стремится к соединению с финской армией, которая должна выступить чуть позже; вторая – на Москву через Минск и Смоленск; третья – на Киев, Харьков и Ростов-на-Дону – ворота Кавказа, который манит Гитлера своей нефтью. Боевой дух германской армии высок, как никогда; уверенность в победе полная и единодушная; 90 % солдат и офицеров имеют опыт боевых действий и полностью доверяют своим командирам; сплоченность армии не знает себе равных. В 1941 году не было более грозной армии, чем эта. План завоевания СССР был прост, хотя, как мы увидим, в самом его замысле таились серьезнейшие ошибки, и основывался он на предположениях, показавших такое незнание противника, равные которому редко встречались в истории. Основной идеей плана был маневр, которым германская армия великолепно владела: осуществить несколько крупных окружений, благодаря глубокому прорыву четырех танковых групп, Panzergruppen [359] , и таким образом разгромить основные силы Красной армии западнее линии Двина – Днепр. Предполагаемая продолжительность операции: от шести до восьми недель. Дальше, по предположению Гитлера и его генералов, будет лишь преследование и оккупация советской территории по линии Архангельск – Астрахань.

Удар 22 июня был страшной силы. Советские историки сравнивали его с ядерной бомбардировкой. Еще больше его силу увеличили внезапность, нарушение связи и неподготовленность советских войск к оборонительным боям. Большинство воинских частей находились в летних лагерях, артиллерия зачастую была выведена на стрельбы, далеко от пехоты; боеприпасы хранились на тыловых складах, под замком. Немцы заранее забросили на советскую территорию диверсионные группы, нашедшие поддержку у населения областей, присоединенных к СССР менее двух лет назад и в значительной части настроенного враждебно к новому режиму. Первые часы войны стали решающими для завоевания господства в воздухе. Люфтваффе застали красную авиацию на незамаскированных аэродромах, где самолеты стояли под открытым небом. За первые сорок восемь часов немцы уничтожили 1489 советских самолетов на земле, а в первые девять дней – 4614. Юные «сталинские соколы», плохо подготовленные, на плохих самолетах, гибли сотнями, так что Кессельринг, один из командующих люфтваффе, говорил об «избиении младенцев». Единственным их эффективным приемом стал воздушный таран: из 636 таранов, зафиксированных в ходе войны, 358 приходятся на три первые недели войны. Одновременно самолеты с черными крестами на крыльях атаковали командные пункты, радио– и телефонные станции, вокзалы, уничтожая важные для обороны противника объекты. В 22 часа, осознав весь масштаб разгрома, 29-летний генерал-майор Топец (ошибка авторов: фамилия командующего ВВС Западного особого военного округа была Копец, и было ему 32 года (р. 1908). – Пер.) пустил себе пулю в голову. Еще три года назад он был капитаном.

Между 03:45 и 4 часами Жуков, по-прежнему находившийся рядом с Тимошенко, получил от того приказ позвонить Сталину, который, по версии Молотова, находился на даче в Кунцеве, а по версии Микояна – в Кремле.

«Звоню. К телефону никто не подходит.

Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В. Сталина.

Минуты через три к аппарату подошел И.В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В. Сталин молчит: я слышу лишь его дыхание.

– Вы меня поняли?

Опять молчание.

Наконец И.В. Сталин спросил:

– Где нарком?

– Говорит с Киевским округом по ВЧ.

– Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву [секретарь Сталина], чтобы он вызвал всех членов Политбюро…» [360]

Удивительно, что нарком обороны Тимошенко сам не доложил вождю о начале германского вторжения. Испугался его реакции? Мы полагаем, что он вел долгий и гораздо более важный разговор с генералом Кирпоносом в Киеве, что помешало ему позвонить Сталину. Речь шла о том, когда возможно – если это вообще возможно – ввести в действие военный план МП-41, то есть начать контрнаступление на Южную Польшу. Положив трубку, Тимошенко вместе с Жуковым выехал в Кремль. Над Москвой вставал рассвет. Их обоих пригласили в большой кабинет, обшитый дубовыми панелями. В центре – массивный стол, покрытый зеленым сукном. На стенах портреты Маркса, Энгельса и Ленина, составляющие единственное украшение этого помещения. Стоящий в углу, где нет окон, письменный стол вождя завален стопками бумаг и папок, среди которых выделяются подставки для трубок и остро заточенных цветных карандашей. Кажется, все на своих местах, однако что-то изменилось.

«В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет. И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал: [вырезанный цензурой фрагмент, восстановленный только в 10-м издании]