Жуков. Портрет на фоне эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Ж. Лопез, Л. Отхмезури cтр.№ 31

Был ли Жуков свидетелем подобных сцен? Нам это неизвестно. Но можно догадываться, что он о них, по крайней мере, слышал. Не мог он не знать и приказа Троцкого от 30 сентября 1918 года относительно военспецов: «Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жен и детей. Приказываю штабам всех армий Республики, а равно окружным комиссарам представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т. Аралова возлагаю принятие. необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей» [119] . Этот приказ он вспомнит осенью 1941 года в Ленинграде, издавая свой, почти повторяющий этот по смыслу.

В том же духе был выдержан изданный 31 мая 1919 года Советом обороны под председательством Ленина декрет о мобилизации советских служащих: «Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля или дезертирства или невыполнения данных заданий» [120] .

Тот же Троцкий 24 ноября 1918 года направит следующий приказ Южному фронту:

«1. Всякий негодяй, который будет подговаривать к отступлению, дезертирству, невыполнению боевого приказа, будет РАССТРЕЛЯН.

2. Всякий солдат Красной Армии, который самовольно покинет боевой пост, будет РАССТРЕЛЯН.

3. Всякий солдат, который бросит винтовку или продаст часть обмундирования, будет РАССТРЕЛЯН.

4. Во всякой прифронтовой полосе распределены заградительные отряды для ловли дезертиров. Всякий солдат, который попытается оказать этим отрядам сопротивление, должен быть РАССТРЕЛЯН на месте» [121] .

Даже заградительные отряды, создание которых ошибочно приписывается Сталину, появились уже в годы Гражданской войны, что подтверждает приказ от 5 декабря 1918 года Совета рабоче-крестьянской обороны, предписывавший командиру бригады, что в случае отступления с позиции резервный батальон должен принять все меры к восстановлению положения, применяя против своих же бойцов массированный пулеметный огонь: сначала предупредительный, затем огонь на поражение» [122] . В этом Жуков нашел готовые рецепты, которые он будет широко применять в 1941 году. И не он один.

Трагедия Гражданской войны стала прототипом, матрицей для другой, еще более масштабной трагедии, каковой станет Великая Отечественная война, как советские люди назвали свою войну против Третьего рейха. В обоих случаях власть с первого дня организовала тотальную войну в гораздо более страшном и полном значении этого выражения, чем то, что вложил в него Геббельс, выступая в берлинском Дворце спорта в феврале 1943 года. Экономика была практически полностью поставлена на службу войне, невзирая на лишения, от которых из-за этого страдало гражданское население. В отношении последнего террор и принуждение сочетались с пропагандой и убеждением, осуществлявшимися различными партийными структурами. Никаких слабостей, никаких полумер: все для нужд войны. Жуков полностью проникся этой истиной – которая лучше всего прочего объясняет советскую победу в 1945 году.

«Из огромного военного опыта и теоретических обобщений эпохи гражданской войны, которые были положены на многие годы в основу строительства Советских Вооруженных Сил, мне хотелось бы в нескольких словах остановиться на следующем.

Во-первых, на единстве армии и народа. Гражданская война с исключительной силой продемонстрировала единение фронта и тыла, сугубо военные преимущества страны, превратившейся в единый военный лагерь. […]

Во-вторых, на руководящей роли партии в собственно военных вопросах и ее влиянии на армию через партийно-политический аппарат. […]

Благодаря этому обеспечивается невиданная концентрация сил и средств всего народного хозяйства на важнейших военных направлениях. Создается исключительная возможность маневрировать огромными материальными и людскими ресурсами, проводить единую военную политику, добиваться обязательности директив по военным вопросам для всех и каждого» [123] .

Так что Красная армия Сталина, бесспорно, была родной дочерью Красной армии Ленина и Троцкого.

В июне 1922 года командир эскадрона Жуков навсегда покинул Тамбовскую губернию и 14-ю отдельную кавалерийскую бригаду. Гражданская война закончилась, наступил мир, если не считать отдельных восстаний в Средней Азии и на Кавказе. Основные силы Красной армии сосредоточились против внешнего врага: Польши, Румынии, стран Прибалтики. Жукова тоже перевели на западную границу. Он получил под командование эскадрон 38-го полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Размещалась она в лагере Ветка, в пыльном городке с 6000 жителей, в 19 км к северо-востоку от Гомеля. В 1926 году эта территория войдет в Белорусский военный округ. На этом важном участке у неспокойной границы пройдет основная часть его службы вплоть до 1939 года [124] .

Уйдя на войну в 19 лет, Жуков вернулся с нее семь лет спустя закаленным и огрубевшим. Теперь он знал, что сможет встретить лицом любую, самую грозную опасность. Запас его физических сил, как и психологическая устойчивость, казались безграничными. Он не боится ответственности и четко исполняет свои обязанности. В общем, является представителем редкого вида homo sovieticus. Александр Кроник, старшина эскадрона, которым командовал Жуков, дает нам его портрет, относящийся к 1922 году: «Он был человеком чрезвычайно сдержанным в личных отношениях со всеми, особенно с подчиненными, и в этом проявлялось его понимание ответственности за своих подчиненных и понимание своей роли не только как строевого командира, но и как воспитателя. Он мог совершенно естественно и просто подсесть в круг красноармейцев вечерком и незаметно войти в беседу на правах рядового участника; любовь к хорошей и незатейливой песне и к игре на баяне сохранилась у него до конца его дней; он мог оценить ядреную солдатскую шутку, но не любил пошлости. Он был прост, но никогда не допускал панибратского отношения и никогда не путал доверительность с фамильярностью» [125] .