Семь самураев СССР - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Лобанов cтр.№ 5

Поэтому 19 августа было воспринято многими из нас, как закономерный итог, но какой-то путаный. Я имею в виду выступление, создание ГКЧП. Для нас это вообще был какой-то фарс. Провозглашены правильные цели, но ничего не делалось для их достижения. В результате все мы оставались статистами и зрителями. Весь народ и даже парламенты. Ошибкой было со стороны Верховного Совета СССР, что они не собрали немедленно Съезд народных депутатов СССР. А вот Российский парламент собрали. Во избежание недоразумений, Верховному Совету выключили электронную систему голосования и заставили голосовать руками, чтобы всё было подконтрольно, и никакой демократии. Вообще, августовский фарс и последующее разрушение СССР — это действительно государственный переворот, но отнюдь не со стороны ГКЧП, а, конечно же, со стороны Верховных Советов, прежде всего РСФСР, а потом и других Союзных Республик.

И я абсолютно убежден: убегание Украины, кто бы что сегодня ни говорил, было вызвано не желанием украинского народа выйти из СССР, а желанием украинского народа отмежеваться от этого Ельцина и его банды. И желанием Кравчука и его команды спасти свои шкуры после того, как они поддержали ГКЧП, за что Ельцин хотел с ними расправиться. И они предпочли провести референдум о независимости, также манипулируя словом «независимость», лишь бы остаться самим в политике и не попасть под диктатуру команды Ельцина.

Ну, а декабрь 1991 года, Беловежье — это был уже просто ужасный конец… Но я всегда выступаю за то, что ужасный конец лучше, чем ужас без конца. И те же самые ратификации Беловежских соглашений… Сегодня невозможно даже представить нынешнему молодому поколению атмосферу, в которой это происходило. Невозможно представить то чувство безысходности, то чувство бессилия, которое охватило тогда миллионы людей. Ведь, действительно, ну ладно, собрались три мужика, которые там изрядно выпили в Вискулях и подписали это соглашение, ну ладно, депутаты могли оказаться подконтрольны или растеряны, но ведь не только миллионы, хотя бы тысячи людей, и то не вышли на улицы в знак протеста. Потому что было вот это чувство отчаяния и безысходности, чувство неверия в Горбачева и Союзное руководство, которое он возглавлял.

Тем более что после августа всех решительных людей в горбачевском руководстве либо отправили в «Матросскую тишину», либо просто выкосили на пенсию или в отставку. И остались только те, которые боялись за свои кресла, остались только те, которые изображали доверие к демократическому курсу Ельцина. Что, разве мы не видели их всех? И поэтому мне даже членов своей фракции не удалось убедить не голосовать за эти Беловежские соглашения.

Это была историческая ошибка Верховного Совета.

Д. В. Лобанов: Вернемся к 12 декабря 1991 года. Как пишут сегодня, тогда против распада СССР из 250 депутатов проголосовали, по разным источникам, 6 или 7 человек. Перечисляю пофамильно: Бабурин, Исаков, Константинов, Павлов, Полозков, Балала, Лысов. Как Вы считаете, почему получилось такое соотношение — 250 и 7?

Выступление С. Н. Бабурина

С. Н. Бабурин: Откуда разночтения? Просто голосований было несколько. И, насколько я помню, Балала проголосовал против того, чтобы брать за основу, и вообще не стал голосовать дальше. А при принятии постановления в целом «против» проголосовало только 6 человек. А затем было ещё одно голосование, абсолютно анекдотичное и абсурдное, денонсация Союзного Договора 1922 года. «Против» проголосовало всего 3 человека, и я в том числе, потому что я из принципа голосовал «против». Но это было то же самое, как если бы мы сейчас признали утратившим силу Судебник Ивана Великого. Какой смысл отменять какой-то акт, который уже давным-давно ушел в историю? Ну, давайте сейчас отменим Декрет о мире или о земле и будем изображать, что это юридический акт.

Конечно, это не было юридическим актом, это был политический жест. А юридическим актом было Соглашение о создании СНГ, в котором прописано уничтожение Советского Союза.

И лицемерие, которое царило тогда… К примеру, исполняющий обязанности премьер-министра Гайдар кликушествовал с трибуны, что миллионы эшелонов с Украины с хлебом и салом стоят и ждут, когда вы ратифицируете этот договор. Когда и Ельцин, и Козырев, и Хасбулатов протаскивали эту ратификацию. Трудно такое переживать. Когда мне дали слово, я шел к трибуне, как на Голгофу. Поскольку для меня не было сомнений, что нельзя это делать. И я обратился тогда к одному замечательному человеку, который выступил уже, к сожалению, за ратификацию. Я ему говорю: «Вы дважды Герой Советского Союза, Вы один из общепризнанных лидеров «Коммунистов России», ну как Вы можете от имени коммунистов выступать за ратификацию документа, который уничтожает Советский Союз?». На что он мне ответил: «Сергей Николаевич, ты не волнуйся, главное — избавиться от Горбачева, а потом мы опять соберемся». Вот такой, к сожалению, была позиция фракции «Коммунисты России».

Д. В. Лобанов: Удивительно, что против Беловежских соглашений не проголосовал ни один коммунист.

С. Н. Бабурин: Из шести человек четверо принадлежали к Российскому Общенародному Союзу. Это мы с Павловым и Исаковым, потом в РОС вступил еще и Константинов, как в движение. А двое были беспартийными, они входили во фракцию «Смена — новая политика». Когда я выступал, я зачитал первый исторический документ Российского Общенародного Союза против Беловежских соглашений, где мы назвали их «Брестским миром 1991 года». Но было горько, и я понимал, что, к сожалению, мы не можем убедить большинство. И когда после обсуждения состоялось голосование, зал стоя рукоплескал итогам голосования. Не разрушению Советского Союза, — я подозреваю, что они гнали от себя эту мысль, — они приветствовали создание СНГ. Я в тот момент шел от трибуны к своему месту, и у меня, как сейчас помню, даже выступили слезы на глазах оттого, что происходит. Я готов был сесть в знак протеста прямо в проходе, чтобы не оказаться среди этой стоящей толпы. Настолько всё это было кошмарно. Верховный Совет понял, что он учудил, уже через полгода. Многие раскаивались, и сегодня со стыдом не хотят вспоминать своего голосования. Ну, из песни слова не выкинешь.

Д. В. Лобанов: Среди людей моего поколения довольно высокий процент тех, кто считал, что процесс разрушения Советского Союза есть процесс позитивный. Но со временем, то есть к двухтысячным годам, к десятым годам, у людей появилась ностальгия по советским временам. Люди воспоминают о тех отношениях, которые царили тогда, — отношениях между детьми и родителями, между мужчиной и женщиной, отношениях в трудовом коллективе. Все помнят, что у дедушек и бабушек была достойная старость, и, более того, они даже могли помочь нашим мамам и папам, что наши родители ценили семейный очаг, что у нас были передовые достижения в науке, технике, мы были первые в космосе, у нас появился первый в Европе атомный реактор.

Это потому, что всё плохое забываем, а хорошее помним? Либо это настоящее выступило сквозь годы, и понимаешь, что ты потерял?

С. Н. Бабурин: Вы знаете, ностальгия присуща человеку по природе, но Советский Союз и мысли о нем — это ведь не только ностальгия. Это еще и политическая конъюнктура. Сегодня пытаются представить Союз обществом с пустыми полками, забывая, что пустые полки появились конкретно в разгар политической борьбы начала 1990-х годов. И мы, к сожалению, тогда многого не знали. Это лишь сейчас становится понятно, когда достоянием гласности делаются материалы Московского объединения избирателей и Межрегиональной депутатской группы народных депутатов СССР с вопросом повестки дня «Как дезорганизовать торговлю в Москве и организовать нехватку продовольствия», чтобы народ вышел на улицы свергать КПСС. Это их заседание, которое происходило в конце 1989 года, докладчиком там был Гавриил Харитонович Попов. Но о нем я сейчас знаю. А в тот момент я бы, наверное, не поверил, если бы мне сказали, что такое может иметь место. И это говорит как раз о том, что всё было не случайно и не само собой.