Евгений Примаков. Человек, который спас разведку - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 42

Что касается событий 1993 года, то для себя он точно знал, кому он подчиняется. Тут все было абсолютно ясно. Может, ему в душе хотелось, чтобы президентом был кто-то другой, но есть избранный народом президент – и он будет работать с ним. И ни в каких интригах, ни в каких кознях он участвовать не станет. В этом можно быть уверенным на сто один процент.

Осенью 1993 года Примаков приказал усилить охрану территории, а офицерам не выходить в город с табельным оружием. Евгений Максимович вспоминал:

«СВР была единственной спецслужбой, куда Ельцин во время разворота событий ни разу не позвонил. Накануне событий, как известно, президент подписал Указ № 1400 о роспуске парламента. Я узнал об этом за несколько часов до запланированной заранее встречи близкого круга друзей в клинике Владимира Ивановича Бураковского. Ехал к нему по Ленинскому проспекту, когда в машину позвонил Ельцин. Состоялся такой разговор.

– Как вы относитесь к моему указу? – спросил президент.

– Мне кажется, что он не до конца продуман.

– Я ожидал другого ответа от директора Службы внешней разведки.

– Я сказал вам так, как думаю. Было бы гораздо хуже, если бы руководитель Службы внешней разведки говорил неправду своему президенту. Но мое отношение к указу – это мое личное отношение. И я уверен, что вы не заподозрите СВР в антипрезидентских настроениях.

Ельцин положил трубку и больше ни разу не возвращался к этому телефонному разговору».

Самое любопытное состоит в том, что этот эпизод не повлиял на отношение Ельцина к Примакову. Руководитель разведки фактически отказал президенту в поддержке. И сохранил свой пост. Немногие президенты способны пережить такое спокойно и не сменить начальника разведки.

Находил ли Примаков взаимопонимание со своими подчиненными?

Большая часть аппарата разведки, условно говоря, состоит из консерваторов. Либералов меньшинство. Эти люди осторожны в высказывании своих политических взглядов, потому что единомышленников у них здесь немного. Остальные разведчики в той или иной степени недовольны происходящим в стране еще с горбачевских времен. Причем это свойственно не только ветеранам. И молодые люди со значением говорили:

– Подождите, еще все вернется, как было.

Во-первых, консерватизм разведки естественен – это все-таки военизированная среда, хотя абсолютное большинство надевает форму раз в несколько лет только для того, чтобы сфотографироваться на новое удостоверение.

Во-вторых, разведчики многое потеряли в результате перемен в стране. Они утратили привилегированное положение, которое в советские времена гарантировало выезд за границу и почтительное отношение окружающих.

В-третьих, даже очень разумные люди, давно разочаровавшиеся в советской системе, отвергали сближение с Западом и требовали национально ориентированной политики, как они ее понимают. Они все равно не любят американцев. Для них партнерство с Западом и либеральные реформы в экономике в лучшем случае – глупость, в худшем – сознательное стремление разрушить страну. Они никогда не поверят, что Запад способен быть союзником России и искренне желать ей добра.

Влияют ли настроения аппарата разведки на ту информацию и оценки, которые служба дает президенту? Правы ли дипломаты, которые считают, что специальные службы рисуют окружающий мир в искаженном свете и утверждают, будто страна со всех сторон окружена врагами?

Разведчики, с которыми я разговаривал, убеждали меня в том, что достоверность разведывательной информации гарантируется многоступенчатой системой ее проверки. Любое сообщение резидентуры будет проверено в центре, сопоставлено с информацией из других источников. Разведка не может позволить себе опозориться, представив президенту ложные данные. Такая история может сломать не одну генеральскую карьеру.

Но никто и не говорит о сознательном искажении фактов. Речь идет об их подборе, оценке и интерпретации. Почему акценты в своих прогнозах и оценках разведка ставит иначе, чем дипломаты или ученые? Возможно, дело в том, что даже в мирное время, даже после окончания холодной войны разведчики все равно ощущают себя так, словно они находятся на поле боя. Не повлияла ли в этом смысле атмосфера разведки на самого Примакова? Не изменился ли сам Евгений Максимович, спросил я его близких друзей.

Они были единодушны:

– Не он изменился, а при нем многое в разведке изменилось… Единственное, что в нем самом изменилось, это то, что о работе у него, как говорится, клещами ничего нельзя было вытащить. Под пытками бы не рассказал. Ну, мы тоже понимали, не спрашивали у него то, что спрашивать нельзя.

Считается, что сам Примаков – человек, настроенный антиамерикански. И что эти настроения в нем усилились за годы работы в разведке…

Хорошо помню настроения 1992 года – прошло примерно полгода после назначения Примакова на пост начальника разведки. Знакомые мне разведчики, молодые еще ребята, в приватных беседах жаловались на свою беззащитность: американцы, наконец, нашли возможность рассчитаться с ними за все.

Сотрудники Службы внешней разведки говорили, что к известным всем бедам – катастрофической нехватке свободно конвертируемой валюты, необходимости сильно сократить центральный аппарат и состав резидентур по всему миру, отказаться от прежних прикрытий – добавилась новая: американцы требуют от Москвы прекращения всякой тайной деятельности против Соединенных Штатов. И что Примакову очень трудно противостоять этому давлению, он вынужден сдерживать своих людей.

В Италии и в Бельгии тогда были арестованы российские агенты, занимавшиеся промышленным шпионажем. На самом деле, оправдывались наши разведчики, промышленным шпионажем занимаются решительно все страны:

– Эти упреки – не что иное, как пропагандистская кампания, цель которой – вывести нашу разведку из игры. Провалы американцы раздули для того, чтобы прижать администрацию Ельцина к стенке: как же вы можете красть промышленные секреты и вербовать агентов в странах, которые сейчас бескорыстно помогают России?

Жалобы российских разведчиков производили тогда сильное впечатление. Если министерство безопасности (затем переименованное в Федеральную службу контрразведки, а затем в Федеральную службу безопасности) как наследник КГБ не пользовалось особыми симпатиями, то к разведке всегда относились нейтрально или даже положительно.

Даже в такое революционное время, каким был переходный период от Советского Союза к самостоятельной России, общество в целом согласилось с тем, что государство не может обойтись без разведывательной службы. Хотя и самый невинный вид шпионажа – охота за промышленными и технологическими секретами – малопочтенное ремесло. Пока не пойман – разведчик, а уж если пойман – вор.

Воровать свои секреты американцы не позволяют ни французам, ни немцам. Разоблачение в Соединенных Штатах израильского шпиона породило взрыв негодования против ближайшего союзника. Стоило ли удивляться, что готовность помогать России не означала выдачу индульгенции на промышленный шпионаж?