Война никогда не кончается - читать онлайн книгу. Автор: Ион Деген cтр.№ 30

Уже ушел, отматюгавшись, крепыш. А я все еще почему-то оставался в кабине.

Вместо пустующего пляжа я увидел, как от Немана мы поднимаемся по узкой лощине. По такой узкой, что на моем танке, который шел первым, завалилась правая гусеница, и нам под огнем пришлось натягивать ее. Добро, десантники выскочили наверх, в нескошенную рожь, и прикрыли нас, пока мы подкапывали склон и возились с гусеницей. А потом за полем, не этим, вторым или пятым выехали на дорогу, на брусчатку, и четыре танка в колонне понеслись к фольварку. А еще два танка пошли правее, в низину, которая оказалась болотом. Одна машина была рыжего Коли Букина, а вторая – уже не помню чья. Колю помню, потому что в училище наши койки стояли почти рядом. Рыжий был славным парнем. И всегда ему не везло.

От дороги в стороны по жнивью рассыпалась очумевшая от страха немецкая пехота. Четыре танка из восьми пулеметов расстреливали ее в упор. А я еще скомандовал «Картечь!». И Вася Осипов, он был башнером в моем экипаже, поставил шрапнельные снаряды на картечь. Впервые за всю войну я стрелял картечью. Что там творилось! Я опьянел от убийства и крови. Ох, как меня достала эта лощина и гусеница под немецким огнем! Я что-то кричал, задыхаясь, видя мясорубку пулеметов и картечи. Я кричал, забыл о солидности, так необходимой мне, девятнадцатилетнему лейтенанту. Я кричал от восторга, потому что для меня они сейчас были не человеческими существами, потому что совсем недавно мы прошли по Белоруссии, превращенной в пустыню, потому что, стесняясь непрошеных слез, я слушал рассказы евреев, чудом уцелевших во время «акций» в Вильнюсе и Каунасе, рассказы о невозможном, о невероятном в нашем мире, лишенные эмоций рассказы людей из гетто и лагерей уничтожения. И я кричал, озверев от мести, когда по немецким трупам мы ворвались в фольварк.

Танки остановились в небольшом вишневом садике. Машина старшего лейтенанта Куковца выглядела нелепо. Она стояла за домом с задранной к небу пушкой. Сорвало подъемный механизм, когда танк перемахивал траншею и орудие садануло о землю. И надо же, только у Куковца остались снаряды!

У меня был расстрелян весь боекомплект. Лишь два подкалиберных снаряда сиротливо затаились в нише башни. У других ребят со снарядами было не лучше. А Куковец – подлая душонка – не отдавал снарядов, хоть ему они уже не могли понадобиться, потому что пушка была бессмысленно задрана и стрелять из нее можно было только в облака.

Именно в этот момент слева, примерно в километре, я увидел «Фердинанд». Он медленно полз. Останавливался, будто прощупывал дорогу. И снова полз.

Пока я рассматривал в бинокль башенный знак и номер на левом борту, он уже оказался чуть восточнее фольварка.

Я осторожно выкатил свою «тридцатьчетверку» из-за дома, сам сел за орудие, – нет, нет, стреляющий у меня был хороший, но, понимаете, очень уж был велик риск, если не гробануть его в борт с первого снаряда, он развернется и тогда нам конец: на километр в лоб мой снаряд ему, что укус комара, а он прошьет меня насквозь, – и прицелился.

Никогда еще я так долго и старательно не целился. Не было никакого восторга. Я ничего не кричал. Я тихо вел острие прицела вслед за ползущим «Фердинандом». Острие не отрывалось от номера на броне. Я мог нажать спуск. Но все еще ждал, надеясь на то, что он остановится. Безбожник, я молил Бога, чтобы «Фердинанд» остановился. И он вдруг застыл на месте. Я плавно нажал спуск.

Вспыхнуло пламя над «Фердинандом». И черный столб дыма ввинтился в серое литовское небо. И я не заметил, что кому-нибудь удалось выскочить из горящей самоходки.

Ребята жали мне руку. А старший лейтенант Куковец даже стиснул меня в объятиях. Но и сейчас не дал снарядов, жадюга.

Вот тогда в нескольких сотнях метров прямо перед собой, прямо на западе, над холмиками за речкой, мы увидели торчащие набалдашники восьмидесятивось-мимиллиметровых пушек.

Не просто пушек. Девять «тигров» нацелились на фольварк. Нас они еще не видели. И не видели двух танков в болоте.

Не было ни малейшего сомнения в том, что они поедут сюда.

Четыре танка. Каких там четыре? Куковец не в счет. Три «тридцатьчетверки» против девяти «тигров», которые куда страшнее «Фердинанда». Лобовая броня башни до трехсот миллиметров, а пушка такая же, как у самоходки. Но дело даже не в этом.

Когда мы взяли Куковца за жабры, оказалось, что из шестнадцати снарядов у него только два бронебойных. Да у меня один. И еще три у ребят. Итого – шесть бронебойных снарядов против девяти «тигров». Верная бессмысленная гибель Надо уматывать.

А танки в болоте? Связаться с ними по радио не удалось. Сукины сыны! Хоть бы один сидел у рации! Копаются в болоте. «Тигров», конечно, не видят. Интересно, есть ли у них снаряды? Но что они сделают «тиграм», если те пойдут в лоб?

Гибель оправдана, если может принести какую-нибудь пользу. Но в такой ситуации…

Надо смываться. Другого выхода нет. Так решили все. И мы смылись. Но как? Едва танки выскочили из фольварка, десятки болванок зафыркали нам вслед. (Я-то не видел. Я ничего не видел, так мы улепетывали. Это потом рассказали наши тыловики. Они смотрели на всю катавасию из имения.) А летели мы так, что конструкторы «тридцатьчетверки» не поверили бы своим глазам. И ни одна болванка не задела нас. И что самое забавное, оба танка выскочили из болота и рванули вслед за нами параллельным курсом.

Когда уже все затихло, я спросил Кольку Букина, чего он драпал, если не видел «тигров». А он ответил: «Знамо дело, стали бы вы так улепетывать, если бы вам не присмолили зад. Ну а я, что – рыжий?» Но ведь Колька действительно был рыжим.

Остановились мы у изгороди имения. Тут подскочил пехотный подполковник и стал нас чихвостить за драп.

Мы в свою очередь послали его. Пехота ведь отстала от нас и не дошла до фольварка.

А подполковник, увидев непочтительность лейтенантов, завелся и, подпрыгивая на носках, кричал, что сейчас, когда вся героическая Красная армия неудержимо наступает на запад, позор горстке трусов, да еще из знаменитой гвардейской бригады, бесстыдно покидать свои позиции.

Он бы еще долго нудил. Он уже здорово раскрутился. И кто знает, чем бы все это окончилось. Ведь после всего пережитого мы не очень смахивали на примерных учеников и уже начали огрызаться, невзирая на звания и должности. И уже попахивало тем, что дело сгоряча может дойти до пистолетов.

Но появилась шестерка «Илов», покружила над нами, над фольварком, над речушкой, а немцы запустили в нашу сторону белую ракету, и штурмовики пошли на нас.

Между прочим, в отличие от немцев, знавших, не случайно запустивших белую ракету, мы не знали сигналов взаимодействия с авиацией на этот день.

Танк мой левым бортом вплотную прижался к проволочной изгороди имения. Справа – пустое поле. По нему уже пошли фонтанчики, поднятые очередями из штурмовиков.

Пехотный подполковник, за секунду до этого так красноречиво рассуждавший о героизме, юркнул под днище моего танка. Ну как тут было не ткнуть его сапогом в зад? Что я сделал не без удовольствия.