Лесные солдаты - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Поволяев cтр.№ 7

– С Богом, Ломоносов! – шёпотом произнёс Чердынцев, пружинисто поднялся с места и перемахнул через проросший травою бруствер, за которым он вместе с маленьким бойцом нашёл временный приют.

В несколько длинных прыжков он достиг стенки канцелярии, прижался к ней боком, послушал, не доносятся ли какие звуки изнутри, из помещения?

Нет, ничего не доносилось, внутри было тихо. Лейтенант сделал знак Ломоносову: вперёд! Маленький солдат выпрыгнул из-за бруствера, в несколько мгновений, колобком, перекатился к щитовому домику заставы, ткнулся лейтенанту головой в плечо.

– Тихо! – осадил его лейтенант, втянул шею, снова прислушался – не раздадутся ли в помещении чьи-нибудь шаги. Он бы уловил сейчас любое движение, даже самое малое, любой скрип или шорох, но ничего этого не было, лишь недалеко, в траве, трещали, переговариваясь друг с другом, кузнечики.

Лейтенант заглянул в окно, прикрылся сверху ладонью: что там видно внутри? – в следующий миг поспешно откинулся назад – показалось, что он встретился с чьим-то взглядом, – затем снова прильнул к стеклу.

Внутри помещения никого не было. Видны были два стола, несколько тумбочек и настежь распахнутый сейф. Внутри сейфа – ничего, даже каких-нибудь жалких бумажек, и тех не было.

Куда же подевались люди? Впрочем, куда подевались пограничники, понятно: их перебил немецкий десант, но вот куда исчезли сами десантники? Не провалились же они в конце концов сквозь землю. Чердынцев ощутил в горле невольное жжение: жалко было убитых ребят… Он сглотнул горячий комок, возникший во рту, и протестующее мотнул головой – не хотел верить, что ребят тех, которые ещё два часа назад были живы, сопротивлялись, отстреливались из винтовок, уже нет на этом свете.

Он пригнулся, пробежал под окнами щитового дома, достиг следующего угла, замер. Раскинул пальцы веером, придерживая Ломоносова – подожди… Ломоносов прижался к стене, слился с ней и отчаянно закивал – всё понял, мол…

Лейтенант, держа пистолет на взводе, стволом вниз, выглянул из-за угла – что там?

Квадратная площадка перед канцелярией, на которой обычно напутствовали наряды, уходящие охранять границу, была также пуста, – ни одного человека… Ни живых, ни мёртвых, вот ведь как – никого нет. Что за чёрт?

Открытая дверца броневика неожиданно вздрогнула и сдвинулась с места. Раздался резкий, вызывающий неприятную ломоту на зубах скрип.

Ветер. Не игривый ветерок, уже знакомый, а настоящий ветер. Примчался откуда-то с высоты, из-за облаков, заслонивших солнце, поднял с дорожки песок, скрутил его в несколько тугих жгутов и швырнул прямо в открытую, пронзительно визжавшую дверцу броневика. Ветер унёсся, вновь сделалось тихо. Только кузнечики продолжали равнодушно верещать – ни чужая боль, ни дела людские не волновали их совершенно.

Чердынцев надавил пальцем правой руки на пяточку курка, ставя ТТ на боевой взвод. Раздался металлический щелчок. Лейтенант недовольно дёрнул головой – слишком громкий звук. Оглянулся на маленького бойца, тот был неподвижен – замер, вросши спиной в щитовую стену. Чердынцев сделал ему знак рукой – оставайся, мол, на своём месте, не дёргайся и вообще не двигайся, – пригнулся и стал пробираться к крыльцу, пристроенному к щитовому домику, к двери.

На крыльце вновь остановился, прислушался – не засечёт ли ухо какой-нибудь звук? По-прежнему было тихо. Где-то далеко-далеко, у самой линии лесного горизонта, слышалась слабая, задавленная расстоянием стрельба. Она и раньше была слышна, раздавалась то сильнее, то слабее, но слышалась отовсюду, пустот не было, и Чердынцев поймал себя на мысли, что привык к ней – произошло это очень быстро. Вот какой приспосабливаемостью, оказывается, обладает человек – с волками он воет по-волчьи, с бегемотами разговаривает на неуклюжем бегемотьем языке – под всех подделывается.

В домике заставы также никого не было – ни единого звука не доносилось оттуда. Ни писка, ни треска, ни шмурыганья, ни вздохов с царапаньем – ничего, словом. Неужели экипаж броневика сидит где-нибудь в кустах, выставив перед собой стволы автоматов, и даже не шевелится, не дышит, чтобы не выдать себя?

Продолжая держать палец на пятке курка, лейтенант неслышно вошёл в помещение, огляделся и снова засунул ТТ себе за ремень.

Посреди большой комнаты. – прямо напротив двери, за тонкой стеночкой, находилось служебное помещение, окна которого выходили на противоположную сторону, – за широким, обтянутым облезлым зелёным сукном столом сидели четыре немца. Трое – рядовые, один, судя по серебряным витым погончикам, украшавшим походный мундир, – офицер.

Все мёртвые. Их убрали так аккуратно, что ни один немец не свалился со стула. Чердынцев обошёл страшный этот стол, подивился аккуратности, с которой немцы были отправлены в мир иной, качнул головой восхищённо:

– Вот это работа!

Оглядел комнату. На полу валялись бумаги, много бумаг. Обычная канцелярщина – недаром на заставах самые большие комнаты отводили под канцелярии, ведь в журналах приходилось регистрировать всё – и как рыба ловится в тихом «нейтральном» озере, и кто с сопредельной территории приезжал косить камни, и что внушал замбой – заместитель начальника заставы по боевой части нарядам, когда те уходили на охрану границы… И не просто внушал – в журнале ещё оставались соответствующие росчерки фамилий, иногда очень смешные, совершенно детские, расписывались все, кто слушал замбоя.

Надо было посмотреть – вдруг где-нибудь отыщется карта? Карта была очень нужна: Чердынцев эту местность не знал.

Он ногой подгрёб бумаги в одну сторону, в другую, потом погрёб ещё – карт не было. Заглянул в шкаф – пусто, лежат на полке обрывки чистых листов, поверх них стоит блюдце с обколотым краем, и всё.

У всех убитых немцев имелись огнестрельные отверстия. Трое были поражены в грудь, один в голову – пуля аккуратно вошла солдату, наряженному в новенький, с необмявшимися складками мундир, прямо в лоб, вокруг ранки запеклась густая коричневая кровь, выходного отверстия не было: пуля осталась сидеть в черепе.

У офицера в двух местах была просечена грудь. Каска, которую он снял с головы, была за ремешок повешена на спинку стула, всем телом офицер откинулся назад и застыл. Нет, всё-таки удивительно: как все четверо остались сидеть на своих местах, ни один из убитых не свалился на пол? Хотя удар пули часто бывает очень сильным, отбивает человека на несколько шагов, – здесь же ничего похожего… Меткость была снайперская. На ремне у офицера висела фляжка, обтянутая тонкой козлиной кожей. Чердынцев отстегнул фляжку.

Кобура пистолета была расстёгнута, оружия не было – забрали бойцы, которые так лихо уложили этих фрицев. Похоже, тут остался весь экипаж броневика – всё тут легли. Чердынцев вышел на крыльцо, позвал негромко:

– Ломоносов!

Маленький солдат выдвинулся из-за угла и, встав перед лейтенантом, щелкнул каблуками:

– Так точно!

– Не «так точно», а «я»!

– Так точно, это я, товарищ лейтенант!