Лесные солдаты - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Поволяев cтр.№ 57

– А ну, выйди отсюда!

Сергеев в ответ рассмеялся.

– А что будет, если я не выйду? – приставил ко лбу ладонь, упёрся в кончик носа большим пальцем, остальными пальцами издевательски пошевелил в воздухе: – Ко-ко-ко-ко!

Начальник полицейской управы покраснел ещё больше:

– Ты чего себе, биндюжник, позволяешь?.. – он с треском выдвинул ящик стола, сунул в него руку – там находился пистолет.

Но Сергеев, державший в рукаве нож, уже вскинул в коротком резком движении руку, и нож птичкой выпорхнул у него из рукава, как заряд из жерла миномёта.

Начальник полиции и пистолет достать не успел, и уклониться от ножа опоздал – не повезло ему, бедняге, нож концом своим всадился точно вниз шеи, прикрытый жидким, неровно завязанным узлом галстука.

Когда всё было кончено, Сергеев, вытерев нож о занавеску, прикрывавшую окошко, сказал Чердынцеву:

– Может, нам это здание спалить ко всем шутам, а?

– А зачем? – спокойным тоном спросил Чердынцев.

– Чтобы полицаи знали – с них за их чёрные делишки будет спрос… Мы этих козлов где угодно найдём, даже на том свете, и прищемим хвост.

– На том свете вряд ли. А жечь не стоит. Полицаи найдут себе другое здание, кого-нибудь из дома выгонят… А мы эту цель не преследуем.

– Козлов этих, как и фрицев, били, бьём и будем бить, – неожиданно высокопарно произнёс Сергеев.

– А вот это – верно. Пленные есть?

– Пленных нет. Немцев наши ребята ещё могут взять в плен, а полицаев – вряд ли… Слишком у них морды противные.

Лейтенант Сергеев со своей задачей справился много лучше, чем ожидал Чердынцев – сработал жёстко, чётко, быстро. Заслужил сладкий пирожок.

– Оружие, которое есть в полицейской управе, надо забрать с собой – всё до последнего ствола. И патроны – тоже, – хмурясь, будто был чем-то недоволен, приказал Чердынцев. – И провиант.

– Будет сделано, – пообещал Сергеев.

– Я к Геттуеву…

– Я сопровождающего дам, – настырным тоном произнёс Сергеев, – не помешает ведь… Вдруг в темноте фрицы встретятся? Мало ли что…

Чердынцев хотел отказаться, потом махнул рукой:

– Ладно, давай!

На улице затевалась метель. На окраине райцентра, где действовал взвод Крутова, прозвучал один сдавленный, ослабленный расстоянием выстрел, потом другой, Чердынцев прислушался – не перерастут ли одиночные хлопки в канонаду? – нет, не переросли, выстрелы больше не раздавались. Снег под ногами визжал громко, противно, вызывая на зубах чёс, над серой, смазанной темнотой поверхностью дороги поднималась невидимая крупка – холодная и твёрдая, как стекло. Ветер поднимал её выше и швырял в лица людям. Чердынцев подумал, что неплохо было бы, если б разыгралась метель – она обязательно засыплет следы отряда.

Снег, метель, вьюга – их спасение, их единомышленники.

Лейтенант Геттуев сидел за столом коменданта и перебирал бумаги – спокойный, огромный, он был создан для мира, для труда, но никак не для войны. Человек, созданный для войны, вёл бы себя, как Сергеев – суетился, размахивал руками, ругался, ярился, матерки отпускал бы особенно щедро, налево и направо, чуть что – хватался бы за нож или пистолет, а Геттуев был сотворён из другого теста.

Увидев командира отряда, он поднялся со стула, улыбнулся застенчиво – ну, будто школяр перед строгим учителем, – обвёл рукой ворох бумаг: вот, мол, выбираю самые нужные. Улыбка лейтенанта тронула Чердынцева, он любил бесхитростных, искренних людей, они всегда бывают словно бы на ладони, ничего не прячут.

– Как дела, Максим?

– Всё в порядке. Комендатуры, считайте, нет. Бумаг только очень много…

– Ценные есть?

– Вот, отбираю. Приказы всякие, инструкции, распоряжения, когда, кому и куда выходить на работу – всю эту макулатуру я отбрасываю, а бумаги оперативные, сводки по нашему, откладываю.

– Закругляйся, Максим, скоро отходить будем. Раненые есть?

– Нет.

– Я – к Крутову. Отход – по ракете.

Чердынцев обзавёлся и ракетницей – разведчики принесли из очередного похода – новенькую, в смазке, с деревянными резными щёчками, по-дамски кокетливыми. Была своя ракетница и у комиссара, правда, не такая нарядная, как у командира – попроще. Да и производства иного – у командира немецкая ракетница. У Мерзлякова – наша, отечественная… Чердынцев вновь вывалился на улицу.

Метель продолжала закручивать снеговые хвосты, ветер усилился. В пространстве появился далёкий хриплый вой.

У Крутова дело обстояло хуже всех – у него был один убитый, молчаливый солдат с самой распространённой русской фамилией Иванов, которого мало кто знал, солдат этот никогда ничего о себе не рассказывал, – и один раненый.

– Вот мать честная! – всплеснул руками Чердынцев. – Как это произошло?

Хотя, какая разница, как всё было, важен итог: один убитый и один раненый. А произошло всё очень просто. Крутов навалился на недавно оборудованную немецкую контору, которая занималась отправкой рабочих рук в Германию, снял часовых, ликвидировал дежурку с сидящими в ней немцами и не учёл фактора совершенно случайного: один немец, съевший во время обеда что-то не то, полдня не вылезал из нужника, во время налёта он также находился там. Естественно, с оружием, поскольку был человеком аккуратным: если ему велели ходить с винтовкой даже в сортир, то он так и поступал. Да и командиры, надо полагать, были умнее его, бедолаги с капризным желудком.

Долг свой этот немец выполнил до конца – подтянул штаны и, ввалившись в дежурку, где в это время находились партизаны, сделал один выстрел, потом второй. На большее его не хватило – оглушил прикладом стоявший неподалёку партизан.

– Что делать с убитым? – спросил Крутов, болезненно дёргая одной щекой – это было нервное, хотя нервным командир третьего взвода не считался. Чердынцев понимал его – парень переживал потери.

– Заберём с собой в лагерь, – сказал Чердынцев. – Там похороним.

Через десять минут он дал ракету – та взмыла в низкое тёмное небо, рассыпалась на мелкие тусклые осколки, очень быстро погасшие, родившие в душе неожиданную боль. Результаты налёта были хуже, чем хотел Чердынцев. И никто в этом не виноват… Увы.

Прошло несколько мгновений, и на противоположной стороне райцентра взвилась ответная ракета: Мерзляков, находившийся с разведчиками, не дремал, вовремя засёк сигнал, отозвался… Вот за кого Чедынцев был спокоен, так это за разведчиков – Ломоносов давно уже перестал быть тем неумехой, растерянным и одновременно по-детски любопытным маленьким солдатом, каким он был в июне – июле сорок первого года.

– Отходим, Крутов, – подогнал Чердынцев командира третьего взвода. – Раненого и убитого придётся нести на себе, другого выхода нет. В лесу из веток сделаем волокуши.