Илион - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 58

– Иди в храм Афины, – глухо прохрипел Приамид, – собери достойнейших женщин Илиона, возьми самый большой и узорный пеплос, который только отыщешь. Простри его на золотых коленях статуи Афины, обещай заколоть в ее честь дюжину годовалых телят, пусть проявит жалость к нашим женам и невинным детям, защитит их от ужасного Диомеда.

– Так вот до чего дошло? – прошептала Гекуба, склонилась и взяла запачканные руки сына в свои. – Неужели правда?

– Да, – промолвил герой, с трудом поднялся на ноги, забрал шлем и покинул чертоги матери.

Мы проводили изможденного Гектора к резиденции Париса и Елены. При виде солидного особняка с множеством элегантных террас, внушительных башен и огороженных двориков Приамид словно обрел второе дыхание: промчался мимо стражи и слуг, прогрохотал по ступеням и настежь распахнул дверь в личные покои брата. Я почти ожидал, что он застанет парочку в постели. (Гомер пел о том, как они предались утехам сразу же после похищения троянца богиней прямо с горячего шоу «Парис/Менелай: кто кого?») Однако любимец Афродиты, изумленно поднявший голову, всего лишь перебирал блестящее оружие и боевые доспехи. Сидевшая рядом Елена заботливо раздавала женщинам задания по рукоделью.

– Какого лешего ты тут делаешь? – накинулся герой на более хлипкого брата. – Расселся, точно баба, играется в бирюльки, пока сотни настоящих мужиков головы в бою сложили! Враг подступает к нашим стенам, наполняя слух троянцев заморскими воинственными воплями… Вставай, сукин сын! Хочешь, чтобы город испепелили прямо вокруг твоей трусливой задницы?

Вместо того чтобы вскочить в негодовании, царственный Парис лишь криво улыбнулся:

– А, это ты, Гектор. Все верно, я заслужил твои упреки.

– Тогда отрывай седалище от койки и марш на поле брани! – рявкнул гость; впрочем, ярость из его голоса почти испарилась, не то от усталости, не то из-за кроткого ответа противника.

– Сейчас, – отозвался любовник Елены. – Но сперва послушай, что я тебе скажу.

Гектор промолчал, тяжело пошатываясь на ногах. Под мышкой у него находился увесистый шлем с рыжим гребнем, а в левой руке покачивалась длиннющая пика локтей в одиннадцать, позаимствованная у моего товарища по отряду; на нее-то герой и оперся.

– Вовсе не ярость на троянцев или желание мести удерживают меня в этих покоях, поверь, – покачал головой Парис, небрежно указывая на Елену и прочих женщин, будто на бессловесную мебель, – но одна лишь скорбь.

– Скорбь? – Старший брат не поверил своим ушам.

– Да, скорбь. Печаль из-за собственной низости (хоть и не по своей воле я удалился из битвы, а был унесен бессмертной богиней) и кручина по нашей священной обреченной Трое.

– Ну, насчет Трои – это еще бабушка надвое сказала! – взорвался Гектор. – Мы в силах остановить Диомеда и его опьяненных кровью друзей. Надень доспехи, иди за мной. До захода солнца целый час. В багряных лучах заката мы положим горы греков, а под сенью прохладных сумерек – и того больше.

Парень улыбнулся и встал:

– Ты прав. Теперь даже меня, не столь везучего в бою, сколько в любовных утехах, потянуло на сечу. Знаешь, ведь удача неустойчива нравом, шарахается из стороны в сторону, словно безоружный под градом вражеских стрел.

Гектор ничего не ответил. Надев шлем, он продолжал стоять в дверях и с подозрением глядел на брата.

– Ты иди, – махнул рукой Парис. – Я должен облачиться в доспехи. Иди вперед, я догоню.

Герой и на это не ответил. Он упрямо не двигался с места, явно не желая уходить без Париса. Тогда Елена прекрасная – и еще какая прекрасная! – поднялась из кресла, приблизилась к суровому гостю, мягко шурша сандалиями по прохладному мраморному полу, и коснулась руки Гектора, покрытой темными полосами присохшей крови.

– Друг мой, – ее голос дрожал от избытка нахлынувших чувств, – любезный брат, милый моему сердцу, пусть я и бесстыдная, отвратительная, гнусная сука! Ах, если бы мать, породившая меня, швырнула злополучный плод в черные волны Ионийского моря! Лучше так, чем быть виновницей всех этих бед!

Елена осеклась, выпустила руку героя и разрыдалась.

Честный Гектор беспомощно моргнул, попытался погладить волосы несчастной, но тут же отдернул ладонь и смущенно кашлянул. Подобно большинству храбрецов, он пуглив и неловок со всеми женщинами, кроме собственной супруги. Пока герой раздумывал, что сказать, Елена заговорила сама, икая и содрогаясь от слез:

– О благородный Гектор, раз уж боги сами наслали на землю эти жуткие годы резни в мою славу, то хоть бы даровали мне супруга с чистым сердцем – воина, а не любовника, мужа, который мог бы свершить для родного города больше, чем затащить жену в постель в долгий вечер, роковой для Илиона!..

Парис шагнул к ней с таким видом, точно собирался ударить, однако удержался, посмотрев на брата. Мы, четыре стражника у стены, изо всех сил притворялись глухими и слепыми, пялясь в пустоту перед собой.

Елена взглянула на любовника покрасневшими, полными слез глазами – и продолжала говорить с Гектором, как если бы ее похитителя и мнимого супруга вообще не было в комнате.

– Этот вот… заслужил укоры достойных мужей, малодушный пустозвон! И теперь стыда не знает, да и назавтра не переменится.

Парис на миг зажмурился и пошел алыми пятнами, словно получил пощечину.

– Однако он еще пожнет плоды своей слабости. – Красавица буквально выплюнула последние слова вместе с блестящей слюной, упавшей на мраморный пол. – Даю зарок, Гектор, ему не уйти от расплаты. Клянусь богами Олимпа.

Любовник Елены, пошатываясь, вышел из комнаты.

– Но ты, – женщина снова обратилась к усталому, грязному герою, застывшему в дверях, – присядь на ложе, отдохни со мной, милый брат. В этом сражении тебе досталось больше всех, и все из-за меня, распутной собаки. – Опустившись на мягкие подушки, она указала ему на место рядом с собою. – Мы оба избраны злым роком, Гектор. Кронид-Молниевержец посеял семя черной гибели тысяч и тысяч людей равно в твою и мою грудь, когда обрек нас сделаться проклятием целой эпохи. Дражайший Гектор, мы смертны. Мы оба покинем этот свет. Пройдут столетия, но ты и я навеки останемся в песнях потомков…

Словно боясь услышать больше, Приамид повернулся и бросился вон. Легендарный шлем ослепительно засверкал в косых лучах заката.

Последний взгляд на Елену, на ее склоненную голову, точеные бледные руки и нежные груди, очертания которых легко читались под тонким шелком платья, – и я подхватил копье Долона и кинулся вслед за героем с его верными копьеборцами.

Это важно, это надо рассказывать именно так. Елена поворачивается, шепчет мое имя и опять предается сну. Мое имя. «Хок-эн-беа-уиии», – произносит она – и сражает меня наповал. В самое сердце.

Именно теперь, лежа близ самой восхитительной женщины античного мира – хотя чего уж там, во всей истории, – я внезапно вспоминаю свою жизнь. То есть предыдущую жизнь. В смысле – настоящую.