Илион - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 51

– Куда это мы попали? – осведомился Харман.

– Что-то вроде музея, – ответила старуха. – Полагаю, львиной доли важных экспонатов недостает.

– А кто его создал? – вмешалась Ханна.

Вечная Жидовка пожала плечами:

– Уж точно не «посты». Хотя не знаю. Зато я уверена, что этот висячий мост – или его оригинал, потому что перед нами скорее всего модель, – когда-то находился в городе Потерянной Эпохи, на бывшем западном побережье северного материка. Ты когда-нибудь слышал об этом, Харман?

– Нет.

– Значит, мне пригрезилось, – уныло усмехнулась она. – Память иногда выкидывает подобные шутки, особенно после нескольких веков, проведенных во сне.

– Разве такое бывает? – спросил Даэман, как показалось Аде, излишне грубо.

Женщина вывела друзей в комнату, полную загадочных предметов, напоминающих гробы из хрусталя.

– Бывает. А вот здесь погружали в нечто похожее на криоспячку, только без применения холода. Глупо звучит, конечно, ведь «крио» с самого начала переводилось как «лед». Часть этих коконов до сих пор действует, останавливает перемещение молекул. Им не нужен холод, действует какая-то микротехнология, питающаяся от моста.

– От моста? – удивилась Ада.

– Так ведь вся эта система работает на солнечной энергии. По крайней мере ее зеленая оболочка.

Юная хозяйка Ардис-холла посмотрела на пыльные хрустальные ящики, попыталась представить, каково в них спать, ожидая пробуждения… Сколько? Годы? Декады? Столетия?.. Она поежилась. В тот же миг поймала на себе проницательный взгляд Сейви – и вспыхнула от смущения. Но старуха одарила ее улыбкой. Искренней и веселой.

Войдя в новое помещение, путешественники остолбенели в испуге. Им померещилось, что они угодили в гостиную, битком набитую людьми. Мужчины и дамы в причудливых нарядах стояли по углам, сидели за столами, следили за контрольными панелями. Никто из них и глазом не моргнул при виде новоприбывших.

Собиратель бабочек подошел к ближайшему человеку, облаченному в пыльный синий костюм с непонятным куском ткани на шее, и осторожно дотронулся до его лица.

– Они не настоящие.

Пятерка принялась ходить между фигурами, дивясь на затейливые прически, замысловатые татуировки, необычайные украшения, крашеные пряди волос и разрисованную кожу.

– Я читал, что когда-то сервиторы имели вид людей… – начал девяностодевятилетний путешественник.

– Это не роботы, – возразила Сейви. – Всего лишь манекены.

– Что? – не понял Даэман.

Старуха объяснила странное слово.

– А тебе известно, кого они изображают? – поинтересовался Харман. – И зачем собраны здесь?

– Нет.

Вечная Жидовка отошла в сторону, давая спутникам возможность вдоволь насмотреться.

В дальнем конце чертогов, в стеклянном алькове, на кресле из резного дерева, обитом кожей, исследователи обнаружили сидячую статую мужчины. С первого взгляда было заметно, что если бы он встал, то оказался бы ниже любого манекена в комнате. Его рыжевато-коричневое одеяние напоминало короткое, перехваченное поясом платье из грубого хлопка или шерсти, а на ногах красовались примитивные сандалии. Фигура могла бы вызвать улыбку, однако ее черты – коротко остриженные седые кудри, ястребиный нос и пронзительные серые глаза под тяжелыми бровями – внушали невольное почтение. Изумительно выполненные мускулистые руки покрывало такое количество шрамов, короткие пальцы с такой властностью сжимали подлокотники, да и все изваяние излучало столько сокрытой мощи – причем не одного лишь тела, но и внутренней воли, – что хозяйка Ардис-холла замерла на месте за шесть футов до скульптуры. Мужчина выглядел старше, чем обычно выбирали люди в его летах – солиднее Хармана, однако все-таки моложе Сейви. Низкий вырез туники открывал широкую, бронзовую от загара грудь, заросшую седеющими волосами.

Даэман вышел вперед.

– А я знаю этого парня. – Он ткнул пальцем. – Видел его прежде.

– В туринской драме, – поддакнула Ханна.

– Точно, точно. – Коллекционер защелкал пальцами, напрягая память. – И звали его…

– Одиссей, – представился мужчина. Потом поднялся из кресла и шагнул навстречу ошарашенному Даэману. – Одиссей, сын Лаэрта.

– Она уже успокаивается, – промолвил Манмут. – Примерно один оборот за три секунды. Тряска и отклонения от курса снизились до нуля.

– Попробуем выровнять полет, – отозвался его товарищ. – Скажи, когда полярная шапка появится на перекрестие радара.

– Ладно… Нет, оно движется… Тьфу ты. Что за фигня?

Он попытался установить положение размытого белого пятна в голубом океане, но снежный буран летающих обломков и шаров плазмы сбивал его с толку.

– Это точно, – согласился Орфу. – Я настоящая фигня.

– Да я не про тебя.

– Знаю. Зато я про себя. Веришь ли, половину библиотеки не пожалел бы, лишь бы вернуть хоть один из шести глаз.

– Мы подключим тебя к какой-нибудь камере, – успокоил его европеец. – Дьявольщина, опять кувыркаемся.

– Пусть так и будет, пока не войдем в атмосферу. Побережем горючее и энергию. И кстати, по поводу моего зрения – тут уж ничем не поможешь. Пойми, я смотрел прямо на вспышку. Каналы сожжены вплоть до органики. От оптических нервов осталась горсть пепла.

– Мне очень жаль, – сказал Манмут.

Он чувствовал себя прескверно, и не только из-за безумной тряски. Спустя минуту хозяин «Смуглой леди» заговорил снова:

– Вода, воздух и реактивное горючее истощаются слишком быстро. Думаешь, нам обязательно падать вместе с этой кучей обломков?

– Так больше шансов, – отвечал иониец. – Ни один радар не отличит нас от прочего мусора.

– Радар? Да ты видел, кто нас атаковал? Колесница, чтоб ей! Полагаешь, на колесницах бывают радары?

Орфу откликнулся рокочущим смехом.

– Видел ли я? Не сомневайся, Манмут! Это было последнее зрелище в моей жизни. Люди-переростки посылают молнию, способную стереть в порошок одну треть космического корабля, включая Короса и Ри По. Не уверяй меня, что простые колесницы каждый день разъезжают в открытом вакууме. Не-а. Здесь пахнет какой-то каверзой. И мне это не нравится.

Капитан не нашелся что ответить. Бесконечная тряска и перевороты страшно действовали ему на нервы, однако все вокруг подлодки крутилось вместе с ней и стучало в борта. Значит, выхода нет, верно?

– Потолкуем о сонетах? – предложил Орфу.

– Измываешься, гад? – Моравеки питали слабость к древней нелитературной речи: чем нелитературнее, тем лучше.