Илион - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 31

– Нет, – отзывается Найтенгельзер. – Промазав в первый раз, он только и крикнул: «Мать моя женщина!» Потом запрыгнул на колесницу к Энею, бросил в Диомеда копье, пробил щит и доспехи, но плоть не задел. А когда получил от грека пикой промеж глаз, сказал еще: «Вот дерьмо!» – и помер. Что поделать, и Гомера подчас заносило: монополия на прямую речь чревата соблазнами.

– А Эней?

Какая жалость. Пропустить столь важную для «Илиады» и всей истории сцену! Поверить не могу.

– Афродита его спасла, – подтверждает мою мысль товарищ.

Эней – кратковечный сын богини и добродушного Анхиза. Ясно, мать не спускает глаз с любимого отпрыска.

– Диомед громадным камнем раздробил Анхизиду тазовую кость на мелкие кусочки, однако Афродита покрыла раненого мощным полем и вынесла из побоища. Тидид чуть не лопнул от злости.

Солнце слепит глаза. Прикрываюсь ладонью:

– И где Диомед сейчас?

Впрочем, я и сам уже заметил бесстрашного грека: вон он, в сотне футов от нас, в самой гуще вражеского войска. Окутанный блестящим туманом из кровавых капель, «подкованный» Афиной ахеец рубит, режет, колет, нагромождая по обе стороны горы трупов. Словно одержимый, прорубается он сквозь накатывающие волны человеческой плоти, видя перед собою одну лишь медленно отступающую богиню любви.

– О господи, – вырывается у меня.

– Да уж, – невесело соглашается Найтенгельзер. – За несколько минут от его руки пали Астиной и Гипенор, Абас и Полиид, Ксанф и Фоон, Эхемон и Хромий…

– А чего парами-то? – не подумав, отзываюсь я.

Коллега смотрит на меня, будто на своего тупого студента, вернувшегося из последнего десятилетия девятнадцатого века.

– Хокенберри, они же на колесницах. Один правит, второй сражается. Диомед уложил всех. Заодно урвал солидную добычу.

– Ага, – отмахиваюсь я.

При чем тут мертвые военачальники? Мое внимание приковано к Афродите. Богиня любви прекратила отступать, сняла покров невидимости и теперь с окровавленным телом Энея на руках расхаживает по полю туда-сюда, подбадривая разбегающихся в панике троянцев электрическими уколами и увесистыми пинками сияющего излучения.

Увидев такое, Тидид окончательно «слетает с катушек», сминает последнюю линию неприятельской обороны и молча устремляется к дочери Зевса, на бегу замахиваясь копьем. Афродита небрежно прикрывается силовым полем: подумаешь, какой-то смертный.

Она забыла, что имеет дело с усовершенствованной версией человека.

Диомед кидается вперед. В воздухе что-то сухо щелкает. Блестящее жало копья пробивает защитное излучение, разрывает шелковый хитон и наконец божественную плоть. Острый как бритва наконечник отсекает кисть от руки, обнажив розовые мускулы и белую кость. Золотой ихор – это вам не алая кровь кратковечных! – брызжет фонтаном.

Какое-то мгновение богиня изумленно смотрит на рану. А потом поднимает визг – ужасный, нечеловеческий, словно рев, издаваемый блоком мощнейших усилителей на женском рок-концерте в преисподней.

Афродита пошатывается и роняет наземь потерявшего сознание Энея. Диомед, которому раз в жизни воистину улыбнулась удача, вместо того, чтобы прикончить стерву, вытаскивает меч и кидается обезглавить полутруп троянца.

Но между психопатом и жертвой возникает «сребролукий» Феб-Аполлон. Теперь даже Тидиду не пробиться сквозь желтую пульсирующую полусферу плазменного щита. Ослепленный жаждой крови, герой отчаянно продолжает битву, высекая из сфероида красные искры. Афродита все еще глядит на свою искалеченную руку; того и смотри, грохнется в обморок на глазах у бушующего яростью Диомеда. От боли она не способна даже сосредоточиться, чтобы раскинуть нормальное защитное поле.

И тут по небу прилетает в сияющей колеснице брат богини Арес. Плазменный выброс разбрасывает людей во все стороны, расчищая место для посадки, и бог войны приземляется в паре шагов от сестры. Сквозь стоны и причитания Афродита пытается объяснить, что смертный сын Тидея обезумел.

– Он и на Зевса готов напасть! – восклицает она.

– Сможешь править небесной колесницей? – спрашивает Арес.

– Нет!

Теперь Афродита действительно лишается сознания и падает без сил на руки брата, все еще осторожно сжимая кисть, истекающую кровью… тьфу, ихором. Неприятное какое-то зрелище. Обычно боги не проливают золотую влагу – по крайней мере на моем веку подобного не случалось.

Аполлон по-прежнему защищает Энея. Троянцы пятятся, округлив глаза от ужаса, однако упрямый Тидид продолжает неистовствовать. Силы небесные, в инфракрасных лучах его фигура кажется отлитой из кипящей лавы!

На поле возникает Ирида, «ветроногая вестница Зевса».

– Отвези ее на Олимп, – велит Арес, бережно укладывая сестру в колесницу.

Богиня коротко кивает, устремляет удивительную повозку, лишенную коней, прямо в небеса и скрывается из виду.

– Потрясающе, – благоговейно выдыхает Найтенгельзер.

– Какая-то, мать ее, фантастика, – соглашаюсь я. Впервые человек напал при мне на бессмертного. Да еще и удачно!

У коллеги отвисает челюсть. Кажется, он шокирован моими грубыми словами. Все время забываю, что мы из разных столетий.

– А что, не так разве? – оправдываюсь я.

Вот бы проследить за Афродитой. У Гомера подробно описана ее встреча с отцом, но поэма и реальность стали что-то частенько расходиться… Любопытство прямо-таки сжигает меня. Начинаю незаметно отступать в сторону. Хотя схолиаст настолько поглощен битвой, что и без того не помнит о моем существовании. Остается лишь надеть Шлем Аида и…

Тут кое-что задерживает меня. Диомед испускает оглушительный клич – ничуть не тише вопля самой Афродиты, эхо которого до сих пор гудит над долиной – и вновь кидается на Энея и его заступника Аполлона. На этот раз наноулучшенное тело и фазотрансформированный меч проламывают внешний слой защитного поля насквозь.

Застыв на месте, бог лучников наблюдает за тем, как Тидид прорубает себе клинком дорогу в мерцающем сиянии. (Ахеец похож на дворника, разгребающего невидимый снег.)

Внезапно грозный рев Аполлона разносится по окрестностям, наверное, мили на три:

– Опомнись, Диомед! Отступи! Полно тягаться с богами, гордый безумец! Племя бессмертных и вы, жалкие, что влачитесь во прахе, от века не были равны между собою! Да и не будут!

«Сребролукий» и так-то был нехилого сложения; теперь же он вырастает в два раза, превращаясь в двадцатифутового великана. Тидид немедленно прекращает сражение, хотя и трудно сказать почему: то ли действительно испугался, то ли просто устал.

Покровитель лучников раскрывает над собой и Энеем купол непроглядного мрака. Спустя минуту тьма исчезает; Аполлона под ней уже нет, зато Анхизид по-прежнему распластан на земле, раненный, истекающий кровью, с раздробленным бедром. Троянцы тут же сбегаются, чтобы окружить своего военачальника и любой ценой спасти его от Диомеда.