Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Колесников cтр.№ 97

– Единственное, что меня настораживает, – это то, что как будто откладывается высадка немецких войск на побережье Англии. Момент непростой. Я велел незамедлительно перепроверить, на самом ли деле немецкое пароходство получило разрешение использовать суда для торговли вообще или только с Южной Африкой. – Сталин поднял глаза на наркомвнутдел. – Не исключено, что такой приказ немцы могли отдать. Но для отвода глаз. Чтобы ввести в заблуждение англичан. Это они умеют неплохо проделывать.

– Вполне возможно! Если только не этим ограничивается дело, – заметил Берия, не спуская глаз с генсека. Хотел уловить его реакцию.

– Для чего они проводят такой большой призыв новых контингентов резервистов? Чтобы высадиться на побережье Англии? Тогда для чего нужно распоряжение об использовании торгового флота? – Лицо Сталина приобрело скептическое выражение. – Возможно, для нападения на Советский Союз. Возможно, и для высадки в Англии. А, возможно, для войны нервов. Гитлеру надо заставить англичан последовать примеру французов и заключить с ними перемирие.

– Для этого в Англии найдутся и Петэны, и Лавали.

– Этого добра везде хватает.

С упоминания имён перевёртышей разговор перекинулся на работу контрразведки, но почти тут же вернулся к разведке. Сталин сказал:

– Провокации сейчас могут исходить не столько от немцев, сколько от их противников. Они не могут успокоиться, что Советский Союз почти два года не вовлечён в военные действия.

Берия живо поддержал:

– Что нам удаётся избежать столкновения с немцами. Никак не могут успокоиться, что мы заняты мирным, созидательным трудом.

– Чтобы одержать победу над противником, нужно хорошенько потрудиться на мирном фронте.

– Наши враги это прекрасно понимают и потому всячески провоцируют.

Генсек не мог простить Лондону присылку два года назад в Москву на переговоры по чрезвычайно важному вопросу второстепенных лиц, которые к тому же не имели никаких полномочий и не могли что-либо серьёзно решать. А сами правители в это время вели полюбовные переговоры с немцами о заключении перемирия и направлении агрессии против СССР.

– Как будто Советский Союз какая-нибудь там Дания или Люксембург! – возмущался генсек, когда разговор заходил об отношении к СССР бывшего главы правительства Великобритании Чемберлена.

Поступавшие из-за рубежа сообщения выводили его из равновесия, но он оставался верен своей интуиции. Она была в какой-то мере основана на реальных фактах. В плену этих фактов он находился и был уверен в своей правоте.

Самоуверенность хороша. Но не всегда и не во всём.

Новый начальник городского отдела НКВД внимательно выслушал рассказ Юрия о пребывании в Румынии и вообще чуть ли не обо всей его жизни с раннего детства. Расстались, когда за окном уже было светло. Мать волновалась – не знала, что могло с ним случиться. Дома он пребывал, что называется, на седьмом небе. Был окрылён знакомством с Михаилом Игнатьевичем.

Пашков спросил Юрия, состоялась ли встреча. Последовал ответ, что она завершилась пару часов назад.

– В самом деле? – усомнился председатель горсовета.

– Только успел дома выпить чаю и сюда.

– Тогда сходи и поспи.

Юрий засмеялся. Готов был круглосуточно находиться на работе. Испытывал невероятный прилив сил. Ожил!

– Как же! День-то рабочий. А я буду дома отсыпаться?!

13 марта 1941 года новоиспечённый «кондукэтор» Румынии генерал Антонеску встретился в Вене с рейхсмаршалом авиации Герингом, которому обязался поставлять дополнительно румынский высокооктановый бензин для люфтваффе.

25 марта, в соответствии с планом, утверждённым Берлином, правительство Югославии подписало в Вене протокол о присоединении к тройственному пакту «Рим-Берлин-Токио». Нацисты давно обхаживали правителей этой балканской страны. Теперь, кажется, наконец были найдены точки соприкосновения.

С некоторой частью хорватов у нацистов и прежде не возникало проблем. Судя по их отношению к немцам, таковые и не предвиделись. Здесь повсюду находились надёжные люди, получившие необходимую подготовку в Германии, и пока всё шло в соответствии с давно выработанным планом. Фюрер только требовал не нарушать график.

Но тут уже действовала немецкая точность. Это давалось нелегко. Фюрер знал, сколько нервов он потратил, чтобы добиться этого.

График соблюдался. Но вермахт нёс большие потери, особенно в живой силе.

Балканы не зря называют «пороховым погребом Европы». На исходе того же двадцать пятого марта, едва весть о решении югославских правителей присоединить страну к тройственному пакту дошла до народа, повсюду вспыхнули массовые волнения, прокатились митинги, прошли многотысячные демонстрации с лозунгами: «Лучше война, чем пакт», «Лучше смерть, чем рабство!», «Лучше союз с Россией!»

27 марта в Белграде произошёл государственный переворот. В тот же день Гитлер, взбешённый неожиданно вспыхнувшим путчем, подписал директиву номер 25 о вторжении в Югославию.

5 апреля в Москве новое правительство Югославии подписало договор о дружбе и ненападении с Союзом Советских Социалистических Республик.

6 апреля на рассвете, менее чем через двенадцать часов после подписания в Москве договора о дружбе, немецкая авиация подвергла жестокой бомбардировке югославскую столицу Белград и ряд других городов. Вермахт вторгся в пределы Югославии. Завязалась совершенно непредвиденная и неравная, но решительная схватка народов страны с оккупантами и их местными пособниками.

29 апреля греческая армия, одерживавшая ещё три недели назад серьёзные победы над вторгшимися немецкими войсками, была вынуждена прекратить сопротивление. Это было вызвано не только натиском частей вермахта, но и возникшими внутри греческой армии профашистскими тенденциями. Одновременно шла к концу эвакуация английских войск.

Студенков почему-то назывался лейтенантом, но с добавлением слова «госбезопасности», и в петлицах у него стояла прямоугольная шпала. Внешне – как в Красной Армии у капитана. Немного выше середины рукава – вышитый золотом венец с кинжалом посреди – эмблема госбезопасности. Это был статный, стройный, подтянутый, с серьёзным и одновременно приятным лицом человек средних лет.

Из общения, которое происходило довольно часто, Юрий заключил, что он холост. С ним жили мать – улыбчивая, вежливая и не очень разговорчивая, и мальчишка лет шести-семи. Как – то Михаил Игнатьевич вскользь назвал его племянником. И ничего более за всё время общения.

Михаил Игнатьевич был в меру строг и в то же время обаятелен. В городе женщины на него заглядывались. Он, естественно, знал себе цену, но вида не подавал. Был неравнодушен к недавно вернувшейся из Парижа Сарре Хаскелевич. Чудо красоты! Прохожие замедляли шаг, чтобы на неё посмотреть, когда она под вечер выходила погулять со своей младшей сестрой – недавней гимназисткой, тоже красивой, но не такой, как сестра. Сарра была сногсшибательно красива! В то же время незаносчивая, тихая, с сияющей улыбкой. Одевалась просто, но с необыкновенным для провинциального городка вкусом.