Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Колесников cтр.№ 4

Андрейченко уклонился от встречи, сославшись на то, что не имеет права на такой шаг. Дескать, как лицо неофициальное, не может пойти на подобную встречу без специального разрешения своего «Вуйки» (таким было условное имя непосредственного руководителя националистического подполья на Украине).

Рыко-Ярый не стал настаивать. Поверил доводу или нет, но выразил понимание положением Андрейченко. Попутно заметил, что дисциплина и субординация при всех обстоятельствах должны соблюдаться строжайшим образом. Однако во время совместной прогулки вблизи им как будто случайно повстречался немец – знакомый Рыко-Ярого.

Нескольких минут хватило Андрейченко, чтобы понять, что немец из абвера. Незнакомец попытался завести разговор об обстановке на Украине, состоянии дел в подполье, чтобы, оценив степень достоверности информации, проверить Андрейченко. Было очевидно: встреча подстроена Рыко-Ярым.

Андрейченко отвечал сдержанно, в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Каких-либо полезных для себя выводов из разговора абверовец не вынес. И несолоно хлебавши вскоре ретировался.

Случай, однако, оставил у Андрейченко малоприятное ощущение. Заставил задуматься о степени доверия к нему руководства Центрального провода, а это имело непосредственное отношение к его заданию – сблизиться с зарубежным руководством ОУН.

Связь с ним по-прежнему осуществлялась через Ярослава Барановского – доверенное лицо главы Центрального провода, одновременно исполнявшего в ОУН обязанности руководителя «безпеки» – безопасности.

Как выяснилось, позиция, занятая Андрейченко при встрече с абверовцем, подстроенной Рыко-Ярым, была, тем не менее, воспринята немцами и руководством Центрального провода как положительный факт. По тому, как связной украинского подполья деликатно отверг навязанные ему вопросы, его сочли человеком стойким и преданным движению.

Между тем за время пребывания в штаб-квартире ОУН Андрейченко сумел накопить много важной и ценной информации. Прояснилось многое из того, что ранее оставалось за семью печатями: взаимоотношения Центрального провода с немецким Генеральным штабом. Наметились реальные возможности взять под пристальное наблюдение националистическое подполье на Украине, чтобы установить жёсткий контроль за его деятельностью и в последствии ликвидировать.

Срок пребывания Андрейченко за кордоном подошёл к концу. Он переехал в Финляндию. Оттуда с оуновским проводником, в сопровождении члена Центрального провода ОУН Романа Сушко, ночью перешёл пешком границу с Советским Союзом, побывал на Украине и рассказал массу новостей руководителю местных подпольных националистов.

В Москве Судоплатов (Андрейченко) узнал, что арестован его непосредственный начальник, старший майор госбезопасности Сергей Дмитриевич Шпигельглас. В наркомате даже не упоминалось его имя. Словно человека, деятельность которого ещё совсем недавно вызывала искреннее восхищение руководства, и в природе не существовало.

Это удручающе подействовало на Судоплатова и в конечном итоге сказался на его судьбе, невзирая на то, что по возвращении в Москву его за выполненное задание наградили, повысили в звании и должности.

В том приснопамятном З7-м осень в Москве выдалась на редкость пасмурная, слякотная, сиротская. С наступлением темноты пронизывающий ветер безжалостно срывал с деревьев последнюю, отжившую листву. Подмораживало.

По ночам квартиры и комнаты в коммуналках замирали, страх поселился в домах. Исполнявшие роль понятых дворники в белых фартуках, окончательно сбитые с толку происходящим, лишь в сумраке зачинавшегося рассвета расходились по своим крохотным, битком набитым детворой и стариками комнатушкам, как правило, расположенным в чердачных надстройках и сырых подвалах.

В заполненные до отказа тюремные камеры втискивали новых арестантов. В их испуганных душах надежда боролась с отчаянием. Тем временем в кабинетах следователей создавались новые «дела», раскрывались очередные «заговоры», стонали, теряли сознание, кричали от побоев и душевных мук подследственные. У «камерников», пока ещё не допрошенных, но уже знакомых с методами следствия, стыла в жилах кровь. Немногим лучше чувствовали себя «на воле» миллионы людей, с ужасом ожидавшие своей участи.

Точно от огненного смерча падали замертво и молодые и старики, рассеивались по спецприёмникам их дети, мучились и гибли родные и близкие.

Тридцать седьмой клонился к исходу. Было холодно и жутко. Судоплатов чувствовал себя так, словно попал с туго завязанными глазами на заминированное поле…

После того как он вернулся из-за кордона, Наркомат внутренних дел казался ему не похожим на тот, который он оставил неполных два года назад. Большая часть сотрудников исчезла. Оставшихся словно подменили. Хотя внешне они вели себя как будто по-прежнему, не высказывали ни недовольства, ни опасений, однако в их поведении ощущалась настороженность. Любое, самое безобидное слово, прежде чем оно произносилось, мысленно тщательно взвешивалось, оценивалось с точки зрения возможных последствий.

Страх заразителен, как проказа. Он вселялся в души сотрудников, ранее никогда не испытывавших его, более того, презиравших тех, в ком он обнаруживался. Теперь же такое состояние для многих стало обычным; они могли лишь сознавать свое бессилие, осуждать себя за покладистость, проклинать за нерешительность. А мясорубка продолжала работать на полную мощность…

Среди работников наркомата ходил анекдот, красноречиво отражавший ситуацию в ведомстве. Некая организация взяла подряд на строительство какого-то крупного объекта.

Вскоре руководители стройки начали снижать заработную плату рабочим и служащим. А они, как ни в чём не бывало, продолжали трудиться. Через несколько дней рабочим заявили, что вообще прекращают им платить. Но те по-прежнему выходили на работу и вкалывали в поте лица своего. Когда же им объявили, что всех их будут вешать, кто-то спросил: «Верёвки свои приносить?»

Страх разлагал умы, опустошал души, ломал жизненные принципы. Страх порождал терпимость, покорность, недоверие, подозрительность. Люди, надломленные психологически, становились способными на низость, доносы, клевету.

Всё резко переменилось и для Судоплатова. На него, работника, находившегося в подчинении Шпигельгласа, завели «дело». И дали ему ход по стереотипному драматическому сценарию.

Судоплатов всё чаще задавал себе вопросы, на которые всё реже находил ответы. Виновником этого была мрачная, нервная обстановка страха и подозрительности, выводившая людей из равновесия, вселявшая в них тревогу, постоянно угнетавшая всех.

Чтобы как-то отвлечься от навязчивых мыслей, Судоплатов целиком отдавался работе. Обрабатывал материалы, отправленные им из-за кордона а также поступавшие в Москву уже после его возвращения. Под глазами легли тёмные круги, нижнее веко левого глаза подергивалось в нервном тике. Но он старался держаться: регулярно посещал парикмахера, часто менял тщательно выглаженные гимнастерки, а то и переодевался в штатское. И военная форма, и гражданская одежда сидели на нём безукоризненно, были к лицу. Справедливо считается, что такому безупречному умению носить одежду нельзя научиться, оно от рождения. Как музыкальный слух. Как дар разведчика.