Подлинная история "Майора Вихря" - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бондаренко cтр.№ 89

Руководитель восточногерманской разведки писал примерно то же самое:

«Прочитав первые речи Дубчека, я остолбенел. Провозглашение «нового курса» с целью осуществления демократических реформ выражало именно то, чего ждали многие в ГДР. Но очень скоро рядом с Дубчеком стали появляться новые имена, и эти люди выдвигали требования, шедшие гораздо дальше его призывов. Это, как и студенческие беспорядки, о которых сообщалось из Варшавы, напоминало ход событий в Венгрии в 1956 году». [355]

Генерал-майор Зайцев вспоминает о материалах, впоследствии оказавшихся в руках советской госбезопасности: «В документе «Запись для председателя правительства Черника» содержатся сведения о том, что министр внутренних дел Й. Павел и заведующий отделом ЦК КПЧ генерал Прхлик «подготовили проект создания руководящего центра, который должен взять всю государственную власть в свои руки во время политической напряжённости в стране». Там же говорилось и об осуществлении «превентивных мер безопасности, направленных против выступления консервативных сил, включая создание трудовых лагерей». Иначе говоря, в стране проводилась скрытая, но вполне реальная подготовка к созданию концлагерей, куда должны были быть упрятаны все оппозиционные режиму «с человеческим лицом» силы». [356]

К чему это всё могло привести?

Подобный вопрос ещё весной 1968 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев задал командующему 38-й армией Прикарпатского военного округа генерал-полковнику Александру Михайловичу Майорову. [357]

«А, была не была!» — подумал командарм и, как пишет в своей книге, «выпалил то, что давно вертелось в голове»:

«В одно прекрасное утро, Леонид Ильич, под Чопом, Мукачево, Ужгородом могут быть выброшены 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии войск НАТО. А через всю Чехию и Словакию на максимальных скоростях пойдут к ним на соединение пятый и седьмой армейские корпуса США (а это 9—11 дивизий), первый и второй армейские корпуса ФРГ, это тоже 9—11 дивизий. Нам известно: манёвры войск НАТО намечены на начало сентября…

А в ночь перед выброской воздушных десантов будет сформировано марионеточное правительство Чехословакии. Оно объявит о нейтралитете, о выходе из Варшавского договора, обратится с просьбой к НАТО — защитить страну от советского вторжения…

Чехословакия может быть потеряна. Или большая война…» [358]

Это точка зрения военного профессионала. Советские военачальники умели думать стратегически.

Впрочем, и та и другая сторона хорошо помнила события 1956 года в Венгрии и не желала их повторения. При этом советская сторона не хотела повторения «первого действия» по тому «сценарию»: народное возмущение, переходящее в кровавый мятеж, когда партийных работников, сотрудников службы безопасности, а порой и случайных граждан просто убивали на улице. Чехословацкую сторону весьма беспокоила возможность повторения «второго акта»: подавление мятежа и наведение порядка силой советского оружия.

Про действия чехов мы говорить не будем — отметим только, что они старались быть сдержанными и не лезть на рожон, чтобы не спровоцировать то самое «вторжение», а вот советская сторона начала принимать превентивные меры, чтобы не допустить вполне возможного, в перспективе, кровопролития.

В этой связи Алексею Ботяну пришлось вновь наведаться в Чехословакию, причём — совершенно неожиданно для себя самого…

* * *

«Весной нам стало известно — и наши товарищи об этом информировали, и по другим линиям информация шла, — что в Чехословакии процветает антисоветчина, — рассказывает Валентин Иванович. — Тогда ещё не был отработан механизм «цветных революций», но контрразведывательный аппарату них стал антисоветским, полиция — то же самое, на ответственные посты в государстве потихонечку выдвигали людей, которые были против нашего блока… В общем, обстановка усложнялась. И тогда руководство наше — оно не с кондачка решало — поставило нам задачу: «Надо помочь». В мае наш отдел был поднят по тревоге, поступила команда: вылететь, находиться там и ждать распоряжений… Через день мы были в Берлине, где подхватили Ботяна, и на следующий день, через Мюнхен, выехали в Прагу на двух машинах с дипломатическими номерами. Ботян управлял одной из них. Он нужен был нам как человек, который знал язык, знал регион. Прага была ещё не «фронтовая», но отношение к русским было не очень хорошее…»

Чем занимались в Праге Алексей Николаевич и его товарищи? Конкретного ответа на этот вопрос мы не получили. Но можем сказать со стопроцентной уверенностью: никого не убивали, не похищали, ничего не взрывали — в общем, «ужастики» про КГБ рассказывать не надо. А то, что укрепили «агентурные позиции», так в этом нет никакого сомнения.

Вот и военный контрразведчик Ефим Гордеевич Чикулаев говорил, что у сотрудников советской госбезопасности была возможность приобретать (не поймите буквально, всё происходило только на идейной основе!) доверенных лиц из числа несправедливо уволенных сотрудников СТБ — чешской службы безопасности и других ведомств. Эти люди стояли на твёрдых социалистических позициях, реалистично оценивали происходящее, с ними было легко работать.

И вот ещё какая мысль прошла в одном из материалов, опубликованных в газете «Комсомольская правда» в те дни, когда вспоминалась 45-я годовщина чехословацких событий:

«Серьёзного кровопролития в Праге удалось избежать благодаря тому, что оружие чехословацкому «ополчению» не выдавалось до приказа. Советским разведчикам были известны адреса основных складов, и в ночь на 21 августа они были блокированы. В общей сложности было изъято несколько десятков тысяч единиц стрелкового оружия».

Возможно, именно за это нам следует поблагодарить Алексея Николаевича, Валентина Ивановича и их товарищей…

Всё же не исключаем появления среди наших читателей какого-нибудь буквоеда, который может заявить: «Спецслужбы социалистических стран не имели права работать по своим союзникам!» Ответим ему словами Маркуса Вольфа, которого нам довелось спросить о возможности подобного варианта: «В принципе, не работали, но в некоторых ситуациях, как, например, в Чехословакии в 1968 году или в Польше в 1980–1981 годах, проводились отдельные мероприятия, чтобы знать, какая там обстановка». [359]

А вот — совершенно конкретный эпизод из тех напряжённейших дней, о котором Валентин Иванович рассказал впервые:

«Игра в шахматы — это у Ботяна такая страсть, такой азарт! У нас была традиция, когда мы ещё на Лубянке сидели: в обеденный перерыв играть в шахматы. Но играли у нас всего три-четыре человека, остальные собирались вокруг и то ли помогали, то ли «болели»… И как же они играли! Это же артисты были, особенно если играл Ботян! Азарт его переходил все черты, все границы, он просто забывал — где он, с кем и как! Один наш новый начальник, который потом стал генералом, тоже оказался страстный игрок. Как понимаете, с начальством все разговаривают на «вы» и с положенным уважением. Но когда они сходились за шахматной доской, Ботян забывал всё на свете. «Ну ты! — кричал он. — Разве так ходят?! Гимно с брусникой!» (Это было его любимое выражение.) В общем, это было что-то! Вот и когда мы были в Чехословакии, наш командир тоже оказался большой и страстный любитель шахмат. Сидим в гостинице, ждём звонка, а командир с Ботяном играют в шахматы. И начинают обсуждать… Алексей Николаевич уже забывает, где он! Прага, «особый период», может быть, нас подслушивают, — а тут горячий спор и, конечно, мат идёт! Так они спорят, и в это время звонок. Надо ехать в посольство… Но они оба были настолько разгорячены, что Ботян предложил: «Давай возьмём шахматы в машину! Тут всего несколько фигур!» Он садится в машину за руль, всё ещё спорит, больше глядя на доску, чем на дорогу, и — вот этого я никогда не забуду! — выезжает на встречную полосу! Там гудят, руками машут, пальцами у виска крутят… «Да пошёл ты, гимно с брусникой!» — кричит он в ответ. И не остановишь его — настолько увлекающаяся натура! А знаете, в той обстановке это как-то успокаивающе действовало…»