В спецслужбах трех государств - читать онлайн книгу. Автор: Николай Голушко cтр.№ 150

В заключении комиссии С. Степашина отмечалось, что особенно опасным для государства являлось то, что Комитет госбезопасности СССР функционировал в условиях фактического отсутствия правовой базы, сколько-нибудь ограничивающей его деятельность. Принятый Верховным советом СССР в мае 1991 года закон об органах госбезопасности при сохранении прежних ведомственных положений и инструкций «оставлял широкое поле вседозволенности для прежнего руководства Комитета госбезопасности».

С приходом в КГБ Бакатина с его легкой руки начала фигурировать цифра, что в КГБ действовало свыше пяти тысяч ведомственных нормативных актов. Создавалось впечатление, что чекисты работали чуть ли не в обстановке правового безбрежья. Дело обстояло далеко не таким образом. Во время работы в секретариате КГБ СССР я имел отношение к курированию правовых вопросов. Без редактирования, согласования и соответствующего визирования в юридическом отделе и в 3-м отделе секретариата в Комитете и лично мною не выпускался в свет ни один приказ или инструкция. Перед их рассылкой в органы КГБ страны моя виза была определяющей и последней. Я хорошо владел правовой базой, знал кодификацию нормативно-правовых актов в области обеспечения государственной безопасности.

Основных ведущих приказов и инструкций оперативного назначения, в частности регулирующих работу с агентурой, применение секретных оперативно-технических средств, было не более двух-трех десятков. От оперативных работников КГБ требовалось знать и строго соблюдать их положения; велась постоянная чекистская учеба и осуществлялся контроль за знаниями оперативниками основополагающих нормативных документов. Такой порядок обеспечивался во всей стране; начинающие оперативные сотрудники не допускались к агентурно-оперативной работе без проверки знаний основных правовых актов. Руководитель украинской контрразвездки в годы моей службы Г. Федяев отмечал замкнутость оперативного состава системы госбезопасности, жившего по своим «суровым правилам». Каждый шаг оперативного работника до малейших деталей регламентировался приказами Комитета Союза. Никакой самодеятельности со стороны республиканских КГБ не допускалось. Но правда, что были действительно тысячи других правовых документов — это различные постановления правительства, министерств и ведомств, касающиеся областей ведения хозяйственной деятельности, строительства, охраны труда и т. д.

В целом же положения комиссии С. Степашина, касающиеся необходимости совершенствования правового положения органов госбезопасности, были своевременными, злободневными. В частности, Государственной комиссией рекомендовалось (что было наиболее актуально) закрепить принципы строгого подчинения спецслужб соответствующим органам высшей государственной власти, исключения возможности их использования в интересах любых политических партий, организаций или национальных вождей.

В целях формирования межреспубликанских органов безопасности союзным республикам предлагалось определить объем делегируемых ими центру полномочий, предусмотреть согласование вопросов образования межреспубликанских структур и численность их личного состава с союзными республиками, установить порядок финансирования и использования материально-теоретической базы, решить проблемы социальной защиты сотрудников органов безопасности и т. д. При этом властные структуры республик, как полагала Комиссия, должны сформировать такие органы безопасности, которые могли бы стать инструментом против любых антиконституционных действий, исключали бы возможность создания аппарата, обладающего монополией на информирование высших органов власти, а также на средства коммуникации и секретной связи. Особо актуальной представлялась разработка концепций безопасности республик и Союза, определяющих жизненно важные цели и приоритеты, политико-правовой механизм их реализации.

Комиссия отмечала, что политическая и экономическая нестабильность, сопровождающая процесс формирования Союза суверенных государств, вызывает потребность в защите индивидуальных и коллективных интересов этих государств. Поэтому высказывалась целесообразность создания межреспубликанских органов для координации и взаимодействия республиканских служб безопасности. Многие правильные рекомендации Госкомиссии не удалось реализовать, причиной чему — неподписание Союзного договора и последовавший распад Союза.

Выполненную по заказу Горбачева реформацию советских органов государственной безопасности, расчленение КГБ по политическим и идеологическим соображениям Степашин в последующем, когда я с ним прикоснулся к созданию российских спецслужб, справедливо именовал «государственной кастрацией».

Мне представляется, что после ГКЧП наиболее оптимальный и взвешенный вариант реформы органов госбезопасности был осуществлен законодательными властями Украины: Верховным советом определены четкие законные основания деятельности новой спецслужбы, утверждены главные направления, функции и задачи, КГБ Украинской ССР не был разделен на составные части, наконец, было заменено руководство во главе с председателем.

В КГБ СССР с приходом Бакатина параллельно с государственной стала работать ведомственная комиссия, определявшая правомерность действий руководящего состава в дни ГКЧП. «Я не намерен изучать картину участия руководства КГБ СССР в государственном перевороте, но совершенно ясно, что вся мощь этой организации готовилась для того, чтобы обрушиться на неокрепшие силы демократии. Правда, несмотря на участие в заговоре многих высших руководителей КГБ, их не поддержало большинство сотрудников самого Комитета», — таков был вывод нового председателя Бакатина. В целом с ним следует согласиться, вина за участие КГБ в путче лежит на некоторых бездарных руководителях в центре. Авантюра Крючкова принесла столько вреда, что престиж органов государственной безопасности упал до самой низкой отметки.

27 августа, в один из первых дней пребывания на Лубянке, Бакатин выступил с обращением к действующим сотрудникам КГБ: «Именно сейчас поддаться панике, унынию, желанию свести счеты — худшее из того, что могло быть. Никто не имеет права огульно винить всех сотрудников в случившемся, разворачивать охоту на ведьм. Ответственность — на руководстве Комитета. И совершенно недопустимо делить ее с личным составом и, как это было принято, искать стрелочника… Прошу набраться сил, мужества, способности к самообновлению, чтобы достойно выйти из тех испытаний, которые выпали на долю народов Союза». Правда же, прекрасные слова и пафосный революционный стиль обращения, которому можно позавидовать.

Бакатин утвердил выводы ведомственной комиссии, расследовавшей участие «должностных лиц КГБ СССР в событиях от 19–21 августа». Я хочу сразу же заметить (не в оправдание или обвинение Бакатина), что в составе комиссии были только кадровые сотрудники КГБ, без депутатов или демократов, и они выдвигали предложения об увольнении или наказании своих коллег. «Бакатин спас КГБ от окончательного разгрома. Кампания против госбезопасности была безобразно раздута, демократы неистовствовали. Спас и многих сотрудников Лубянки, где после ГКЧП работала специальная кадровая комиссия, собиравшаяся славно пострелять во время охоты на ведьм», — заключает Юрий Скуратов, короткое время работавший в КГБ перед переходом в Генеральную прокуратуру.

По результатам ведомственного служебного расследования из органов госбезопасности было уволено 30 руководящих работников центрального аппарата, все заместители председателя КГБ СССР, многие руководители ведущих оперативных и оперативно-технических подразделений. «Должен признаться, — отмечал Бакатин, — принимая решение по результатам расследования, я проявил известный либерализм. Комиссия предлагала уволить большее количество людей, чем я реально уволил». Мотивами увольнения указывались проявленные «политическая незрелость и недальновидность» в выполнении распоряжений вышестоящих начальников, «способствовавших деятельности путчистов».