Гиперион - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 134

Она ничего не знала о моей жизни вне пределов Мауи-Обетованной. Конечно, она расспрашивала меня, но я нередко сомневался: нужны ли ей мои ответы? Долгими часами я рассказывал ей о виртуозной игре законов физики, позволившей нашим спин-звездолетам обгонять свет, но, кажется, она так ничего и не поняла. Однажды, после того как я подробнейшим образом объяснил ей различие между их древними «ковчегами» и «Лос-Анджелесом», Сири ошеломила меня вопросом: «Но почему же тогда нашим предкам понадобилось восемьдесят лет, чтобы достигнуть Мауи, а ты совершаешь это же путешествие за сто тридцать дней?» Из всего, что я ей говорил, она не поняла ни слова.

Ее исторический кругозор, если его можно так назвать, был ничтожен. Гегемония и Великая Сеть так и остались для нее чем-то вроде волшебной страны из занятной, но чуточку глуповатой детской сказки. Это безразличие временами приводило меня в ярость.

Сири знала абсолютно все о первых днях Хиджры – по крайней мере все, касающееся Мауи-Обетованной и ее колонистов, – и иногда развлекала меня каким-нибудь анекдотом или прелестным архаизмом, но о реалиях нашего времени и слыхом не слыхивала. Такие слова, как Сад и Бродяги, Возрождение и Лузус, ничего для нее не значили. Я упоминал Салмада Брюи или генерала Горация Гленнон-Хайта, и это не вызывало у нее никакой реакции. Абсолютно никакой.

В последний раз я видел Сири, когда ей было семьдесят стандартных лет. Ей было семьдесят, но она никогда не путешествовала на другие планеты, не пользовалась мультилинией, не пробовала никаких алкогольных напитков, за исключением вина, не обращалась к психохирургу, не переступала порога портала, не подвергалась генокоррекции, не подключалась к фантопликатору, не посещала колледж, не проходила РНК-терапию, не слышала о дзен-гностиках и церкви Шрайка и не летала ни на чем, кроме старенького «Виккена», которым пользовалась ее семья. Сири не знала других любовников, кроме меня. Во всяком случае она так говорила. И я верил этому.

То было наше первое Единение. Там, на Архипелаге, я впервые говорил с дельфинами.

Мы любовались рассветом. Верхние ветви дома-дерева – самое подходящее место, чтобы смотреть, как бледнеет небо на востоке, предвещая утро. Сначала порозовели завитки высоких перистых облаков, а затем, когда над горизонтом всплыло солнце, море превратилось в расплавленное золото.

– Пойдем поплаваем, – предложила Сири. Первые утренние лучи, омывавшие ее тело, бросили на доски платформы длинную тень.

– Я устал, – ответил я. – Попозже.

Ночью мы почти не сомкнули глаз – разговаривали, любили друг друга, вновь разговаривали, – и сейчас, когда вокруг все сверкало, я чувствовал себя разбитым и опустошенным. Стоило островку покачнуться на волне, как у меня все плыло перед глазами: пьяница с похмелья, да и только.

– Нет, сейчас. – Сири схватила меня за руку и потянула к воде. Я немного рассердился, но не стал спорить. Незадолго до этого Единения Сири исполнилось двадцать шесть – я был на семь лет моложе, но своей импульсивностью она напоминала мне ту, прежнюю Сири, которую всего лишь десять месяцев назад я увел с Фестиваля. Ее звучный, беззаботный смех остался тем же. Когда ей что-то не нравилось, ее зеленые глаза смотрели так же гневно. Не изменилась и грива золотисто-каштановых волос. Но тело ее налилось спелостью и манило обещаниями, которые прежде были лишь туманным намеком. Ее грудь по-прежнему оставалась высокой и округлой – почти девичья грудь, обрамленная сверху веснушками, оттенявшими прозрачную белизну кожи, сквозь которую проступали голубые ниточки вен. Но выглядела она по-другому. Сама Сири стала другой.

– Ты что, так и будешь сидеть и глазеть? – Рассмеявшись, Сири сбросила длинный восточный халат и побежала на нижнюю палубу. Наш кораблик покачивался у причала. Деревья-мачты над нашими головами раскидывали ветви навстречу утреннему бризу. Все эти дни Сири никак не желала расстаться со своим купальником. Сейчас на ней ничего не было. В утренней прохладе соски поднялись и затвердели.

– А мы не отстанем? – спросил я, искоса поглядывая на колышущиеся листья-паруса. Все предыдущие дни мы дожидались полуденного штиля, когда островок застывал среди моря, блестящего и гладкого, как зеркало. Сейчас же плотные листья развернулись во всю ширину, и снасти-лианы уже начали кое-где подрагивать.

– Глупости, – сказала Сири. – Мы всегда сможем ухватиться за килевой корень и приплыть обратно. Или за питающий отросток. Пошли.

Она бросила мне осмотическую маску и надела свою. Прозрачная пленка облепила ее лицо, будто слой масла. Из кармана халата она вынула массивный медальон и надела на шею. На ее нежной коже металл казался темным и зловещим.

– Что это? – спросил я.

Сири не стала снимать маску. Закрепив на шее ларинги, она протянула мне наушники.

– Акустический преобразователь. – В ее голосе появились металлические нотки. – Я-то думала, ты знаешь все о технических новинках, Мерри. Наша последняя модель.

Придерживая медальон рукой, она прыгнула в море. Мелькнули бледные ягодицы, и Сири скрылась под водой. Еще несколько секунд я видел ее тело, а потом оно превратилось в расплывчатый белый силуэт, исчезающий в глубине. Я натянул маску, поплотнее закрепил диски ларингофона и тоже шагнул в море.

Дно островка казалось темным пятном в хрустальном океане света. Я избегал толстых питающих отростков, хотя Сири не раз демонстрировала, что они не захватят ничего крупнее микроскопических частиц зоопланктона, который мерцал в солнечных лучах, словно пылинки, кружащиеся в опустевшем бальном зале. Килевые корни, похожие на усеянные наростами сталактиты, уходили на сотни метров в пурпурные глубины.

Остров двигался. Вытянувшиеся во всю длину питающие отростки мелко подрагивали. Метрах в десяти надо мной сверкала кильватерная струя. Забывшись, я попытался вдохнуть гель маски (с тем же успехом можно дышать морской водой) и закашлялся; потом мне все-таки удалось расслабиться, и воздух вновь пошел в мои легкие.

– Сюда, Мерри, – донесся до меня голос Сири. Я поморгал – медленно, чтобы маска лучше прилегала к векам, – и метрах в двадцати под собой увидел Сири: держась за килевой корень, она безо всяких усилий парила над холодными глубинами, в которые не проникал солнечный свет. Я представил себе тысячи метров воды подо мною и скрывающиеся там создания, неведомых чудовищ, о которых и не подозревают колонисты, никогда не видевшие их в глаза. Я представил себе вечную тьму пучины, и у меня похолодело в животе.

– Погружаемся глубже. – Голос Сири напоминал комариный писк.

Я перевернулся и заработал ногами. Сопротивление воды на Мауи поменьше, чем в морях Старой Земли, но погружаться на большую глубину и здесь было нелегко. Маска компенсировала давление и регулировала содержание азота в дыхательной смеси, но я чувствовал, как вода все сильнее сжимает тело и давит на барабанные перепонки. В конце концов я ухватился за килевой корень и, перебирая руками, опустился к Сири.

Нас окутали сумерки. Сири казалась здесь странно бесплотной, длинные волосы окружали ее голову пурпурным ореолом, незагорелое тело бледно мерцало в сине-зеленом свете. Поверхность океана казалась отсюда бесконечно далекой. Расширяющаяся кильватерная струя и замелькавшие вокруг нас десятки питающих отростков свидетельствовали о том, что островок начал перемещаться быстрее, бездумно устремившись к новым пастбищам, в далекие моря.