Время и снова время - читать онлайн книгу. Автор: Бен Элтон cтр.№ 54

Но сегодня, когда вином и шнапсом он отмечал смерть великого поджигателя войны, стихи не помогли. Неприятное чувство, возникшее еще на выходе из универмага, не заставило усомниться в справедливости миссии. Просто было… тревожно.

Шум за окном, открытым по случаю теплой погоды, становился громче. Казалось, все население Берлина высыпало на улицы.

Плач еще слышался, но его перекрывали другие звуки, уже не такие мирные: крики, скандирование, звон разбитого стекла.

Тренькали звонки, заливались свистки и клаксоны – власти раскидывали сеть на убийцу, которого никогда не поймают.

Сладкое вино горчило, ибо Стэнтон улавливал безумие, витавшее в воздухе. Вспомнился Кабул. Американский беспилотник вышел из-под контроля и врезался в школу, разнеся ее до основания. Жители заполонили улицы, вот как сейчас берлинцы. Тогда многие пожалели, что родились американцами или какими-нибудь европейцами. Отряд Стэнтона забаррикадировался на базе, где несколько дней просидел с оружием наизготовку.

Сейчас толпа выискивала социалистов, но вскоре возненавидит всех без разбору. «Смерть социалистам! – слышалось за окном. – Всех на виселицу!»

Вот оно: всех. Не виноватых, а всех.

Выглянув в окно, Стэнтон увидел разносчиков газет. Он вышел на улицу и купил свежий вечерний выпуск. Заголовок в черной рамке был выдержан в многословном стиле того времени. В век Стэнтона написали бы просто: КАЙЗЕР УБИТ. Но сейчас была другая шапка: В БЕРЛИНЕ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОКУШЕНИЯ УБИТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ИМПЕРАТОР. Вероятен социалистический заговор.

Стэнтон слегка взволновался. Что ни говори, он держал в руках первый исторический номер газеты из иного двадцатого века. Он представил, как через много лет этот самый номер, но уже оцифрованный, появится в телевизионном документальном фильме.

Однако это обойдется немалой ценой. Обстановка на улицах накалялась. Пронесся слух: полиция раскрыла крупный заговор левых, намеревавшихся совершить государственный переворот. Говорили о сотнях «революционеров» и «анархистов», возжелавших захватить власть.

Снова и снова звучало слово «возмездие».

Вернувшись в квартиру, Стэнтон выпил шнапсу и прочел первые репортажи. Как ожидалось, полицейские подтвердили свою умелость: они уже нашли огневую позицию и гильзу от маузера. Еще говорилось о раненом на крыше – вероятно, охраннике. Как только он придет в сознание, его допросят.

Хоть появилась опасность быть опознанным, Стэнтон порадовался, что парень выжил. Впрочем, вряд ли охранник сумеет его описать. Он видел Стэнтона сквозь прорезь прицела и сможет уверенно сказать лишь одно: высокий, светловолосый. В немецкой столице таких пруд пруди. И потом, охранник еще может умереть от ран.

Спина и грудь побаливали, но Стэнтон решил прогуляться. Он допил шнапс и вышел на лестницу, однако, поразмыслив, вернулся в квартиру и сунул «глок» в брючный карман. На улицах небезопасно.

Стэнтон смешался с толпой, которую словно тянуло к Бранденбургским воротам. Монумент, возведенный отцом кайзера в ознаменование великой прусской победы над Францией, был лучшим местом для поминовения павшего немецкого героя.

Город бурлил. Одни, объединенные утратой, искренне плакали. У других горе перекипело в ярость, и они призывали небеса к отмщению. Ситуация накалялась удивительно быстро. Массовый отклик и отдельные беспорядки были предсказуемы, однако они неожиданно превращались во всеобщую неиссякаемую истерию, жаждавшую немедленного воздаяния.

Казалось, народ лишился святого. Путеводной звезды.

Правда, людей можно понять. Ведь кайзер погиб до того, как все испоганил. Он умер главой страны, которая не запятнала себя войной и варварством, но была мировым лидером в промышленности, экономике, технологиях и отличалась высокоразвитым социал-демократическим движением.

Наблюдая закипавшую ярость толпы, Стэнтон вдруг осознал, что в июле 1914 года для немецкого народа кайзер был олицетворением прогресса, процветания и мира. Да, прежде всего мира. Толпа не ведала того, что знал Стэнтон. Народ видел одно: все двадцать шесть лет правления императора царил мир, и за это время Германия стала ведущей державой на планете, промышленность которой соперничала с американской индустрией, флот догонял британскую армаду, а армия не знала себе равных.

Неудивительно, что берлинцев начала двадцатого века, заполонивших улицы, переполняли гнев и отчаяние. Кайзер был для них незыблемым символом мощи и процветания, и теперь они боялись, что с его смертью счастье закончится. Один Стэнтон знал, что живой кайзер означал конец мирной благополучной жизни.

Хотелось во все горло крикнуть: «Эй, ребята! Все путем! Просто отлично! Он бы вас угробил!» Поведать, что всего через пять недель этот якобы оплот мира и стабильности вовлек бы страну в самоубийственную бойню. Рассказать, что всего через четыре года человек, которого сейчас оплакивали как залог светлого германского будущего, позорно бежал бы в Голландию.

Конечно, все это уже стало историей или, вернее, не стало историей. Этого никогда не было и никогда не случится. В новой реальности могущественный лидер Германии в ее наиболее успешный исторический период погиб, народ его осиротел.

Но кое-кто из народа озлобился.

И стал опасен.

К вечеру появились молодчики с дубинками. Никто не вооружается дубинкой, если не хочет кого-нибудь ею огреть. Эти определенно хотели. Еще более зловеще смотрелись хорошо организованные отряды студентов в полувоенной форме и фуражках. Они шли под имперскими стягами с орлами, клянясь отомстить или умереть.

Но отомстить кому?

Чьи головы размозжат дубинки? Против кого марш со стягами? Кто виновник? И кто вдохновитель?

Социалисты. В этом никто не сомневался. Но какие социалисты? И где они? Где их гнездо? Куда они спрятались? Сфабрикованные листовки были намеренно туманны и не давали зацепок.

Ночные выпуски газет все изменили. У журналистов было время собраться с мыслями, провести кое-какие изыскания и назвать вещи своими именами. Пока еще не именами конкретных заговорщиков, но именем социалистов. Газеты рьяно тыкали пальцем в предполагаемого виновника.

– К штаб-квартире СДПГ! – пронесся клич. – Уроем сволочей!

Забыв о Бранденбургских воротах, толпа направилась к штабу Социал-демократической партии Германии, респектабельной парламентской партии, которая до 1890 года называлась Социалистической рабочей партией, о чем газеты не преминули уведомить читателей.

Стэнтон надеялся, что у лидеров СДПГ хватило ума разойтись по домам.

Особенно это касалось одного лидера. В воплях толпы слышалось одно имя, ставшее магнитом всеобщей ненависти. Газеты расстарались его протрубить погромче.

Роза Люксембург.

Кумир Бернадетт.