Расстрелянная разведка - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Антонов cтр.№ 39

В начале 1920-х годов Андрес Нин находился в России и являл­ся ближайшим соратником Троцкого. Возвратившись в 1930 году в Испанию, он возглавил местных троцкистов, а в 1935 году осно­вал ПОУМ, которая вошла в Народный фронт. Когда же началась гражданская война, Нин и другие лидеры партии отвергли линию Коминтерна на укрепление Народного фронта и перешли на пози­цию открытой борьбы с ним. 3 мая 1937 года ПОУМ и анархисты подняли в Барселоне вооруженный мятеж против республиканского правительства Народного фронта. Ожесточенные бои продолжались три дня. Троцкисты призывали каталонских рабочих покончить с марксистами и соединиться с войсками Франко.

Мятеж был подавлен лишь тоща, когда в Барселону были введе­ны части, снятые с фронта. В результате мятежа только в одной Бар­селоне погибли 350 человек и 2600 были ранены. Одновременно вол­нения произошли и на фронте в поумовских и анархистских частях. Но гораздо более тяжелыми были военно-политические последствия мятежа: срыв тщательно подготовленного наступления на Северном фронте и потеря республиканцами Басконии, подрыв международ­ного авторитета республики, кризис Народного фронта.

После подавления мятежа ПОУМ была запрещена, ее имущество конфисковано, а лидеры арестованы...

* * *

Руководство НКВД не ограничилось разгромом ПОУМ. По ука­занию Сталина в Испании сотрудниками НКВД были ликвидированы бывший секретарь Троцкого Э. Вольф, австрийский революционер К. Ландау, М. Рейн и ряд других активных троцкистов. Все эти фак­ты были хорошо известны Орлову, хотя сам он в этих оперативных мероприятиях участия не принимал. Тем не менее он стал для Ежова «нежелательным свидетелем», который «слишком много знает и которого следует убрать».

В 1937 году в связи с так называемым «заговором генералов», сфабрикованным Ежовым для подавления инакомыслия в Красной Армии, над Орловым стали сгущаться тучи. Был отозван в Москву и репрессирован сотрудник его резидентуры, организатор диверси­онной работы в тылу франкистов Григорий Сыроежкин. Кроме того, Орлов узнал, что в Москве репрессирован его двоюродный брат. Поэтому, когда в августе 1937 года в Мадрид пришла телеграмма начальника ИНО НКВД Слуцкого, в которой сообщалось, что се­кретные службы Франко готовятся похитить его, Орлов высказал сомнения. На предложение Слуцкого направить в Мадрид специ­альную охрану из двенадцати человек, которая бы отвечала за его безопасность и сопровождала во время поездок по стране, Орлов ответил категорическим отказом. В то же время он поручил своему заместителю Науму Эйтингону организовать свою личную охрану из бойцов интернациональных бригад. Она состояла из десяти чело­век, которые повсюду его сопровождали. Любого, кто приказал бы ликвидировать Орлова, эти люди приняли бы за предателя, потому что, но его словам, они «не вер или никому, кроме Сталина».

Вторым сигналом для Орлова послужило прибытие в Мадрид в октябре 1937 года заместителя начальника ИНО НКВД Сергея Шпигельгласа, организовавшего 4 сентября того же года в Швейца­рии ликвидацию бывшего нелегального резидента НКВД Игнатия Порецкого-Рейса, изменившего Службе и перешедшего на сторону Троцкого. Не имея никаких поручений от начальника разведки, Шпигельглас встретился без ведома Орлова с руководителем мобильной группы Отдела спецопераций в Испании Бородиным и беседовал с ним наедине. Данное обстоятельство настолько встревожило Орлова, что он вывез жену и дочь во французский город Перпиньян, где снял ДЛЯ НИХ виллу.

9 июля 1938 года Орлов получил приказ от Ежова выехать в бельгийский порт Антверпен для встречи с представителем Центра Шпигельгласом на борту советского парохода «Свирь». Разведчик понял, что охота на него началась. Опасаясь ареста и депортации в СССР, 12 июля он уехал из Барселоны в Перпиньян.

Вскоре Орлов обратился в канадское посольство во Франции, где, предъявив дипломатические паспорта, попросил канадскую визу. Получив се, он с женой и дочерью на канадском пароходе «Монклер» отбыл из Шербура за океан. Прибыв в Канаду, Орлов сразу же вызвал гуда из США своего родственника Курника и поручил ему доставить в Париж письмо, адресованное Ежову. В нем он объяснял, почему после 19 лет работы в органах государственной безопасности был вынужден стать невозвращенцем.

Анализируя, в частности, телеграмму наркома, предлагавшего Орлову отправиться в Антверпен для встречи с Шпигельгласом, разведчик отмстил, что это была «коварная ловушка для ни в чем не повинного человека». Напомнив, что он не раз жертвовал своей жиз­нью при выполнении заданий Центра в Испании, Орлов подчеркнул, что его уже заранее занесли в списки «врагов народа» и приговорили к расстрелу. Указав, что он не намерен разделить участь уже уни­чтоженных Ежовым резидентов НКВД, которые, по его мнению, не были предателями, Орлов спрашивал у адресата:

«Если "Петр", например, был шпион, то как же продолжают ра­ботать с таким человеком, как "Тюльпан", которого он создал? Или, если "Манн" был шпион, то как он не предал "Вайзе", "Зенхена" и других, с которыми продолжают работать до сих пор? На бегство я решился лишь потому, что моя тяжело больная дочь останется без помощи и защиты».

Напомним, что «Петр» — это оперативный псевдоним резиден­та парижской резидентуры НКВД Станислава Глинского, который в августе 1937 года был отозван в Москву, а затем — расстрелян. Он лично завербовал Марка Зборовского (одним из оперативных псевдонимов которого являлся «Тюльпан»), внедренного в Париже в ближайшее окружение сына Троцкого — Льва Седова. «Манн» — это советский разведчик-нелегал Теодор Малли, который сменил в Лондоне Орлова в должности резидента и руководил работой с членами «кембриджской пятерки» Дональдом Маклейном («Вайзе») и Кимом Филби («Зенхен»).

Далее Орлов отмечал, что не является изменником партии и своей страны. Он предупреждал наркома:

«Если вы оставите меня в покос, я никогда не стану на путь, вредный партии и Советскому Союзу. Я даю торжественную клятву: до конца моих дней не проронить ни единого слова, могущего по­вредить партии, воспитавшей меня, и стране, взрастившей меня». В заключение письма Орлов сделал приписку: «Прошу вас отдать распоряжение не трогать моей старухи-матери. Ей 70 лет. Она ни в чем не повинна. Я последний из ее 4-х де­тей, которых она потеряла. Это больное, несчастное существо». Письмо он подписал оперативным псевдонимом «Швед». К письму Орлов приложил дополнение на двух страницах. В нем содержалось подробное описание его работы в Испании — в том числе собственной роли в организации политического террора в стране, участия в оперативных мероприятиях против Троцкого

и его сторонников, включая сына «демона революции» — Льва Седова, и многое другое. Кроме того, Орлову была известна прак­тически вся наиболее ценная агентура НКВД в Европе — начиная с «кембриджской пятерки» и кончая «Красной капеллой» — всего примерно 60 человек. Разведчик предупредил Ежова, что передал фотопленку данного письма своему адвокату, который, в случае его гибели, опубликует документы.

Угроза была серьезной, и уже в середине августа, когда письмо попало в руки наркома, все оперативные мероприятия по его за­держанию и ликвидации были Ежовым отменены. Сам же Орлов 13 августа 1938 года вместе с семьей уехал по дипломатическому паспорту в США. Там он обратился за помощью к адвокату Джону Финнерти, который в 1937 году выступал юридическим советником комиссии сенатора Дьюи, рассматривавшей юридическую состоя­тельность московских судебных процессов над оппозицией. В Нью-Йорке Орлов зарегистрировался в качестве родственника Курника, отвозившего его письмо в Париж. Прожив там некоторое время, Орлов через своих родственников получил вид на жительство на имя Игоря Константиновича Берга и вскоре вместе с семьей переехал в Калифорнию, где вел весьма скромный образ жизни.