Хождение по катынским мифам - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Терещенко cтр.№ 66

Это обстоятельство, а также то, что я несколько раз замечала следы свежей крови на одежде двух ефрейторов, заставило меня внимательно присмотреться к тому, что происходило на даче.

Тогда я и заметила странные перерывы в движении машин, их остановки в лесу. Я заметила также, что следы крови были на одежде одних и тех же людей — двух ефрейторов…

Из всего этого я заключила, что немцы на машине привозили на дачу людей и их расстреливали.

Я даже приблизительно догадывалась, где это происходило, так как, приходя и уходя с дачи, я замечала недалеко от дороги в нескольких местах свеже набросанную землю. Площадь этой земли ежедневно увеличивалась в длину».

На вопрос сотрудников Специальной Комиссии, что за люди расстреливались в лесу близ дачи, Алексеева ответила — расстреливались военнопленные поляки.

* * *

Интересные показания дал Комиссии профессор астрономии, директор обсерватории в довоенном Смоленске Б.В. Базилевский.

С приходом немцев он был насильно назначен заместителем бургомистра Смоленска. Его начальником являлся бывший адвокат-предатель Б.Г. Меньшагин, впоследствии бежавший вместе с немцами. Он пользовался у фашистов особым доверием. В начале сентября 1941 года Базилевич обратился с просьбой к Меньшагину походатайствовать перед комендантом города фон Швецом об освобождении из лагеря № 126 педагога Жиглинского.

Фашист ответил бургомистру, что им «получена директива из Берлина, предписывающая неукоснительно проводить самый жесткий режим в отношении военнопленных, не допуская никаких послаблений в этом вопросе».

На просьбу об освобождении Жиглинского ответил отказом.

Меньшагин поделился об этом с Базилевским, который невольно возразил своему начальнику, заметив, «что может быть жестче существующего в лагере режима?»

«Меньшагин странно посмотрел на меня и, наклонившись ко мне, тихо ответил, — вспоминал Базилевский:

«Может быть! Русские, по крайней мере, сами будут умирать, а вот военнопленных поляков предложено просто уничтожить…

Есть такая директива из Берлина, только ради всего святого никому об этом не говори».

Через несколько дней Базилевский снова поинтересовался судьбой поляков, на что Меньшагин ответил:

«С ними уже покончено. Фон Швец сказал мне, что они расстреляны где-то недалеко от Смоленска».

Базилевский также рассказал Комиссии о своей беседе с зондер-фюрером 7-го отдела немецкой комендатуры Гиршфельдом — прибалтийским немцем, хорошо говорящим по русски:

«Гиршфельд с циничной откровенностью заявил мне, что исторически доказана вредность поляков и их неполноценность, а потому уменьшение населения Польши послужит удобрением почвы и создаст возможность для расширения «жизненного пространства Германии».

В связи с этим Гиршфельд с бахвальством рассказал, что в Польше интеллигенции не осталось совершенно, так как она повешена, расстреляна и заключена в лагеря».

* * *

Наряду с поисками «свидетелей» немцы приступили к соответствующей подготовке могил в Катынском лесу: изъятие из одежды расстрелянных ими поляков всех документов, отмеченных датами позднее апреля 1940 года.

Как установила Комиссия, для раскопок могильников фашистами были использованы советские военнопленные до 500 человек, специально отобранные из лагеря № 126.

Врач Чижов А.Т., работавший в лагере № 126 по специальности, показал: «…Примерно в начале марта месяца 1943 года из Смоленского лагеря военнопленных № 126, из числа более физически крепких пленных, отобрано было несколько партий, общим количеством до 500 человек, для направления, якобы, на окопные работы. Впоследствии никто из этих пленных в лагерь не вернулся».

* * *

Гражданка Московская А.М., работавшая в период оккупации на кухне в одной из немецких воинских частей, сообщила Комиссии, что в апреле 1943 года в своем сарае случайно наткнулась на неизвестного человека, который оказался русским военнопленным.

«…Из разговора я узнала следующее:

Его фамилия Егоров, зовут Николай, ленинградец. С конца 1941 года он всё время содержался в немецком лагере для военнопленных № 126 в городе Смоленске. В начале марта 1943 года он с колонной военнопленных в несколько сот человек был направлен из лагеря в Катынский лес. Там их, в том числе и Егорова, заставляли раскапывать могилы, в которых были трупы в форме польских офицеров, вытаскивать эти трупы из ям и выбирать из их карманов документы, письма, фотокарточки и все другие вещи.

Со стороны немцев был строжайший приказ, чтобы в карманах трупов ничего не оставлять. Два военнопленных были расстреляны за то, что после того как они обыскали трупы, немецкий офицер на этих трупах обнаружил какие то бумаги.

Извлекаемые из одежды трупов вещи, документы и письма просматривали немецкие офицеры, затем заставляли пленных часть бумаг класть обратно в карманы трупов, остальные бросали в кучу изъятых таким образом вещей и документов, которые потом сжигались.

Кроме того, в карманы трупов польских офицеров немцы заставляли вкладывать какие-то бумаги, которые они доставали из привезенных с собой ящиков…часть военнопленных, работавших в Катынском лесу, помимо выкапывания трупов занимались привозом…трупов из других мест. Привезенные трупы сваливались в ямы вместе с выкопанными ранее трупами».

* * *

Чепиков Л.Т. — учитель Невещанской школы Катынского сельсовета на допросе 14 октября 1943 года показал:

«До войны с немцами в Козьих Горах я бывал очень часто. Ходил туда не один, там бывало все население деревни Гнездово, никто нас там никогда не задерживал, ни о каких расстрелах людей в то время мы не слышали».

Жительница деревни Новые Батеки, полька по национальности, Чернис К.И. в своем заявлении от 24 ноября 1943 года писала:

«До прихода немцев Козьи Горы были местом гуляния, сбора грибов и дров. Оно было открыто для всех жителей как нашей, так и других деревень».

* * *

Ученик ремесленного училища связи Устинов Е.Ф. показал: «Перед войной в Катынском лесу…находился пионерский лагерь Облпромкассы, и я был в этом пионерском лагере до 20 июня 1941 года…Я хорошо помню, что до прихода немцев никаких ограждений в этом районе не было и всем доступ в лес и в то место, где впоследствии немцами демонстрировались раскопки, был совершенно свободный».

* * *

Житель деревни Новые Батеки 22 ноября 1943 года рассказал:

«В лесном массиве Козьи Горы раньше, до занятия немцами Смоленска, была дача НКВД, однако проживавшие там люди никогда не запрещали нам, местным жителям, ходить в этот лес по ягоды и грибы. Мимо этой дачи мы ходили купаться на реку Днепр».

* * *

Житель хутора в районе Катынского леса Киселев Л.Г. на допросе 9 октября 1943 года пояснил:

«Через некоторое время после прихода немцев Катынский лес вблизи Козьих Гор был взят под охрану. Местное население было оповещено, что каждый человек, появившийся в лесу, будет расстрелян. Я лично читал одно из таких объявлений, вывешенное на столбике на шоссе. В этом объявлении было написано: «Кто сойдет с шоссе в сторону леса на сто шагов, будет расстрелян без окрика».