Осколки эпохи Путина. Бюрократия против нации - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Савельев cтр.№ 81

С парадного входа Думы проходят только особо уважаемые граждане, и там охрана встречает депутатов уже внутри здания. Лишь изредка появляется еще и внешний пост. С тыльного входа, где идет основная масса посетителей и половина депутатов к своим рабочим местам, на улице всегда стоит дополнительный пост. В отличие от всей прочей охраны, этот пост облачен не в обычную военную форму, а в боевую экипировку неясного происхождения — черную и без знаков различия. Мало того, эти «коммандос» еще и держат в руках автоматическое оружие. Мне доводилось наблюдать, как с этим оружием «коммандос» бродили и по коридорам парламента. Кому и для чего это нужно? Мало того, что с гражданином разговаривает человек, который своими повадками и внешним видом напоминает оккупанта, он еще и по парламенту ходит как оккупант — все безоружны, а он вооружен.

Положение депутата в Думе отражается в отношении к его штатным помощникам. На входе в Думу их останавливают и отправляют восвояси, если у них в сумке обнаруживается хотя бы десяток газет или брошюр. Скажем, я попросил моего помощника принести в Думу пачку моих книг. Его не пустили. Оказывается, по установленным каким-то идиотом правилам, только я лично могу пронести печатную продукцию, если она представлена более чем в 2 экземплярах. Поэтому мой помощник звонит мне, а я мчусь в Думу с другого конца города только ради того, чтобы взять книги из рук помощника и пройти через кордон охраны. Десяток брошюр по идиотским правилам расцениваются как «печатные материалы», присутствие которых в Думе возможно только по специальному разрешению, которое неизвестно кто дает. Из пререканий с охраной было выяснено, что максимальный тираж для проноса любого печатного материала — две штуки. Это психдом?

Я пытался не раз обращаться к думскому начальству по поводу организации прохода граждан в здание Думы. Все тщетно. Грызлов и его окружение входили в Думу через другой подъезд. Понять, что молодчики с автоматами и в дикой форме оскорбляют граждан, думские бюрократы не могли.

Случайно мне довелось выяснить, что данные о посетителях, которых принимает депутат, из бюро пропусков поступают в специальную базу данных. Фиксируются фамилии, паспортные данные, время входа и выхода. Таким образом, за депутатами установлена негласная слежка, в результате которой устанавливаются их контакты, выявляются наиболее интенсивные. Уверен, все эти данные использовались против оппозиции. Спецслужбы работали не против изменников и бандитов, а против народного представительства.

Другая случайность позволила выявить прослушивание телефонов депутатов — как служебных, так и мобильных. Документировать эти случаи я не в состоянии, но совершенно уверен, что спецслужбы «вели» всех оппозиционных депутатов (может быть, и всех депутатов Думы без исключения), собирали всевозможную информацию, составляя подробное досье. Это, разумеется, противозаконно. Но что в современной России вообще делается по закону?

Также в Думе введен «черный список» граждан. Как туда попадают фамилии людей, не совершивших никаких правонарушений, мне выяснить не удалось. Однажды, когда я выписал пропуск одному из политических активистов, он в здание допущен не был. Я лично пошел в бюро пропусков. Там мне полушёпотом сообщили, что этот человек является членом экстремистской организации. Какой — неизвестно, кто определил, что организация экстремистская — тоже. Пропустили моего посетителя только лично со мной и «под личную ответственность».

Какими, собственно, полномочиями располагает депутат российского парламента, чтобы исполнить обещания, данные избирателям, и отвечать статусу народного представителя?

Депутат может присутствовать при обсуждении законопроектов в зале пленарных заседаний. Он может слушать. Пожалуй, это единственное, что он может наверняка. Если депутату вздумается задать вопрос докладчику, то в большинстве случаев ему это сделать не дадут. Потому что вопросы отнимают время, а думскому начальству надо отчитываться перед «верхами» числом принятых законов и пройденных пунктов повестки дня. Если вопросов больше десятка, то всегда поступает предложение «дать по два вопроса от фракции». Или по одному вопросу. И вопрос, волнующий конкретного депутата, скорее всего, не будет задан.

Вообще, что такое фракция в Думе? По законодательству подобного института не существует. Но в Думе принят Регламент, который вводит этот институт и превращает его в главный инструмент парламентской работы. Это убивает основополагающий принцип — равенство депутатов парламента. Выступления и вопросы «от фракции» — это противозаконный внутренний произвол. Конечно, выступление, отражающее мнение группы депутатов — фракции, комитета, какой-либо иной группы — выслушивать следует и даже в первоочередном порядке. Но депутаты по своему статусу равны, и отсекать депутата от предоставленных ему законом полномочий на основании Регламента никто не вправе. Но в Госдуме под контролем Кремля и при подавляющем численном перевесе марионеток из «Единой России» по закону жить не привыкли. Произвол спекшегося в «партию власти» большинства сводил возможности депутата до минимума. Ни о каком равенстве депутатов речи вести просто невозможно.

Выслушав доклад инициатора законопроекта, мнение профильного комитета по этому поводу, доклад представителя правительства на «правительственном часе», депутат может задать вопрос. Если ему повезет. Потому что желающих задавать вопросы может быть, по мнению руководства Думы, слишком много. Даже если право на вопрос не передается фракции, всегда время на вопросы ограничивается, а все, кто вопросы задать не успел, пенять могут только на своих словоохотливых коллег. Если же вопрос задан, то это вовсе не значит, что на него будет дан ответ. Стоящий на трибуне вообще может отказаться отвечать на вопрос или же сделать вид, что вопрос совсем о другом. Никаких возможностей переспросить или уточнить что-то не предусмотрено. Поэтому вопросы и ответы — это не форма достижения понимания, а глупая игра в парламентскую демократию.

Депутат может выступать. Гарантированно он может выступить в начале заседания при обсуждении повестки дня. Дается одна минута, в течение которой депутат может выпалить все, что душе угодно. Обычно эти высказывания остаются без последствий. Даже если предлагается принять от Думы протокольное поручение и в дальнейшем оно будет принято (практически всегда это запрос какой-то информации, а обычно — повод, чтобы хоть что-то сказать по поводу текущих событий или какой-то острой ситуации), его результаты не будут известны никому. Чаще всего и самому депутату, автору инициативы. Информацию профильный комитет может довести до депутата, а может и позабыть. Поэтому утренняя «разминка» — своего рода стравливание пара. Брякнул что-нибудь — и с чувством выполненного долга можешь быть весь день свободен.

Еще одна возможность беспрепятственно выступить возникает у депутата вечером в пятницу, когда в пустом зале в течение пяти минут он может сделать свое заявление. К этому времени в Думе уже почти никого нет. Нет журналистов, которые могли бы услышать депутата, нет его коллег, которые в большинстве своем поторопились по другим делам, нет гостей в гостевой ложе, нет представителей правительства и президента в их ложах. Это глас вопиющего в пустыне. Каждый, таким образом, имеет право поговорить сам с собой и удовлетвориться тем, что его речь отложилась в стенограмме, которую никто никогда не прочтет. Я этим бессмысленным правом никогда не пользовался.