Звезда Одессы - читать онлайн книгу. Автор: Герман Кох cтр.№ 17

Раздался звук разбиваемого стекла и пластика. «Гольф» завилял; казалось, водитель потеряет управление, но он совершил опасный маневр и вернул машину на правую полосу, чтобы перед носом у грузовика с прицепом метнуться на съезд, ведущий к Амстердаму.

Ришард Х. крутанул руль, и мы под свист покрышек тоже помчались по съезду. Я схватил солнечные очки, готовые соскользнуть с заднего сиденья. Незадолго до красного сигнала светофора мы догнали красный «гольф». Ришард Х. рылся в бардачке; мы остановились рядом с «гольфом». Я увидел лицо до смерти напуганного водителя: тот отчаянно пытался пригнуться, когда Ришард Х. направил на него пистолет.

Я почувствовал, как где-то под животом зарождается нервный смех: такой же, какой возникает при спуске с американских горок.

— Здорово, а? — спросил Макс, услышав меня. — Нет, ты скажи?

Маленький «гольф» дал газу и рванул на красный свет. Слегка задев зеленый автобус местного сообщения, он на высокой скорости устремился в сторону Северного морского канала. Гневная складка, появившаяся было на лице Ришарда Х., исчезла.

— Вот лузеры! — ухмыльнулся он. — Это же невозможно!

Он вложил пистолет в раскрытую ладонь руки Макса, протянутой к нему. Потом дал полный газ.

Незадолго до съезда «Б» к Северному морскому каналу впереди снова показался маленький красный «гольф». «Here I am / Stuck in the middle with you», — пела группа «Воровское колесо». Ришард Х. барабанил пальцами по рулю. Я наклонился, чтобы передать ему солнечные очки, но Ришард покачал головой.

— Они вечно жмут мне за ушами, — сказал он. — Если тебе подходят, можешь взять.

Я надел его очки и посмотрелся в зеркало заднего вида. Я чувствовал, что нервный смех снова поднимается внутри меня, но на этот раз сумел сдержать его; мне захотелось курить, но я подумал, что зажечь сигарету на такой скорости будет непросто.

Маленький «гольф», непонятно зачем, свернул на гравийную дорожку, которая упиралась в площадку с сараями из гофрированного листа и автомобильным металлоломом; так или иначе, места было недостаточно даже для разворота. Ришард Х. поставил «мерседес» в нескольких метрах от «гольфа» и заглушил двигатель. Почти одновременно он и Макс открыли двери и ступили на гравий.

На мгновение я задумался, не выйти ли и мне тоже.

Но потом решил остаться в машине.

Когда я вошел в гостиную, Кристина первым делом посмотрела на мои кроссовки.

— Что ты делал? — спросила она.

Давид лежал на диване и смотрел Гран-при Монако.

— Как дела? — спросил я.

— Михаэль Шумахер на два круга опережает Хаккинена, — ответил Давид. — Верстаппен вышел из игры.

Я плюхнулся на диван рядом с ним и только тогда увидел пятна крови на своих кроссовках.

— И не только кроссовки, — сказала Кристина. — Голова. Ты смотрелся в зеркало?

Я ощупал лицо пальцами.

— А что не так с головой? — спросил я.

Кристина прищурилась и испытующе посмотрела мне в глаза. Я отвернулся и попытался как можно беспечнее притвориться, будто я слежу за движением красного «феррари» Михаэля Шумахера на гоночной трассе Монако.

— Не знаю… — сказала Кристина. — Ты красный от возбуждения… Как будто ты… Как будто ты…

Она не закончила. Я подумал о той статье в «Космополитен», о «бесконтрольных часах» при изменах. Столкновение чайки с крыльями ветряка было в тот момент, наверное, не лучшим сюжетом для рассказа.

— У меня шла кровь носом, — сказал я.

А потом, воодушевляя сам себя, рассказал, как «опель» отказал на парковочной площадке в Вейк-ан-Зее, но, к счастью, неожиданно подвернулись знакомые, которые отвезли меня домой. Кристина слушала молча. Когда я закончил, она встала и ушла на кухню.

— Ну и что ты будешь делать с машиной? — спросил Давид.

Я сделал глубокий вдох.

— Это же всегда была говенная машина, — ответил я. — Завтра я позвоню, чтобы ее отбуксировали, а потом посмотрим, можно ли где-нибудь раздобыть настоящую.

Произнося последние слова, я слегка ущипнул сына за руку.

Давид повернул голову и посмотрел мне в глаза, затем скользнул взглядом по моим заляпанным кровью кроссовкам.

— Если когда-нибудь тебе захочется выложить, где ты сегодня был на самом деле, ты знаешь, как меня найти.

Той ночью, лежа в постели, я долго вглядывался в темноту раскрытыми глазами. Цифровые часы телевизора в спальне показывали четверть четвертого.

В пятидесятый или пятьдесят первый раз я прокручивал пленку прошедшего дня обратно, вплоть до того момента, когда «мерседес», подскакивая на гравии, въезжал на площадку с сараями из гофрированного листа и автомобильным металлоломом. В моих воспоминаниях еще стояло «Stuck in the Middle with You», а кончилась музыка только после того, как Ришард Х. повернул ключ зажигания. Как бы там ни было, когда Макс и Ришард медленно шли к маленькому красному «гольфу», никакой музыки не звучало — иначе я, сидя на заднем сиденье, ни за что не разобрал бы слов, которые Макс сказал водителю маленького «гольфа». В темноте, с раскрытыми глазами, я, казалось, видел это перед собой еще отчетливее, чем при ярком свете, в тот залитый солнцем день.

Ришард Х., который стоял у пассажирской двери красной машины, свесив руки вдоль туловища.

И Макс, который, наклонившись, жестом показывал, что дверное стекло машины надо опустить.

В конце концов это и произошло. Потом я видел, как Макс выслушивает Ришарда, — слов на таком расстоянии я разобрать не мог. Но я видел, что Макс понимающе кивает, видел, как после этого он положил обе руки на край двери. И я слышал, что он говорит, хотя он делал это спокойным тоном, не повышая голоса.

Я зажмурился. В моих воспоминаниях между деревьями, стоящими вокруг площадки с сараями, пролетели вороны или какие-то другие птицы. А вдалеке, на Северном морском канале, трижды прогудел пароход.

«Конечно, я тоже считаю, что это неприятно. Но, по-моему, в первую очередь неприятно тебе, ведь ты не можешь ездить».

Потом я снова открыл глаза и досмотрел пленку до конца.

В следующие недели я бегал не только по воскресеньям, но и по субботам. Дошло до того, что я совершал по пять трехминутных пробежек с минутным перерывом на ходьбу между ними. В прокатной фирме на Средней дороге я взял фиолетовый «рено-твинго». Как фиолетовый цвет, так и сам «твинго» были совершенно немыслимы на новом этапе моей жизни, который, по моему убеждению, как раз начинался; но поскольку все это носило временный характер, почти до самого Вейк-ан-Зее с моего лица не сходила ухмылка.

У «твинго» был небольшой люк в крыше; надев новые солнечные очки, я громко подпевал песне «Stuck in the Middle with You». В машине не было CD-плеера, поэтому на следующий день после того, как Макс и Ришард подвезли меня домой с пляжа, я купил диск с саундтреком «Бешеных псов» и вечером, когда Кристина пошла на йогу, а у Давида был урок игры на барабане, переписал его на кассету. Я еще не совсем закончил, когда услышал, как поворачивается ключ во входной двери; я подумал, не прервать ли запись, но вовремя сообразил, что прерывание записи не согласуется с началом новой жизни.